Фаминцын А. Божества древних славян

ОГЛАВЛЕНИЕ

IV. Система славянской мифологии

3. ОЛИЦЕТВОРЕНИЯ СОЛНЦА

Независимо от боготворения солнца как физического явления воображение народа представляло себе божество солнца и в образе личного бога.

Южные славяне

В известиях, сообщаемых Страбоном об италийских венетах (см. выше стр. 19), упоминается о святилище Тимаво, посвященном богу, названному Страбоном греческим именем — Диомед. Этому последнему венеты приносили в жертву белого коня. Не скрывается ли под этим именем божество солнца, в честь которого такое жертвоприношение было бы вполне естественным и уместным? Не было ли самое имя Диомеда (????????), хорошо знакомое слуху греческих и римских писателей, позднейшим замещением другого названия, напр., какого-нибудь обожествленного солнцеподобного венетского героя (примеры боготворения народных витязей мы встретим позже у балтийских славян), или, быть может, искаженным обозначением бога солнца венетов, по сравнению его с Митрою — богом мидийским, ?????????? (такое производство соответствовало бы, напр., названию Диониса, бога нисейского — ????????)?

В области Аквилеи, на северном берегу Адриатического моря, также далее на север, в Норике, по свидетельствам Геродиана и Тертуллиана, был известен, как один из главнейших богов, Аполлон, Старинные христианские писатели сравнивали веру христианскую, праведников, святых и самого Христа с солнцем (См. выше стр. 164). Кирилл Туровский (ХП в.) в поучениях своих, между прочим, выражается так: «Просветятся телеса им (праведникам) яко солнце, по добродетели их»,—или: «Везиде бо нам от гроба праведное солнце Христос». Калайдович. Пам. XII в. 21, 101.

174

прозванный Belis, Belenus или Be lin u s.1 Не скрывается ли под этими прозваниями имя славянского Белбога как божества света и солнца? Гильфердинг указал на то, что Б е л и н или Белен был главным богом италийских венетов. «Некоторые из новейших писателей, — замечает он, — приняли этого Белина за кельтского бога. У кельтов Цезарь, в числе второстепенных богов, приводит Аполлона, замечая только, что он „отгоняет болезни" (В. G. VI, 17); но как называли кельты этого бога, мы не знаем; в известных нам надписях, принадлежащих кельтскому краю, имя Белина или Белена не встречается. Напротив того, многочисленные надписи, найденные в Аквилее, Граде и около нынешней Венеции, показывают, что Белин был местным богом этой страны, но, конечно, никто не станет выдавать жителей Аквилеи, Града и Венецианского края за кельтов. Тертуллиан называет Белина богом нориков (Apolog. с. 24)... Это свидетельство указывает также не на галльское, а на славянское происхождение Белина, ибо главное население Норика составляли славяне... Что Белен или Белин был действительно главным народным божеством венетов в Италии, подтверждается тем, что ему, судя по уцелевшим остаткам, воздвигнуто было в их стране наибольшее число памятников. (По свидетельству Геродиана, Белину особенно поклонялись жители Аквилеи). Самое имя Белин или Белен указывает на то, что это было божество светлое, вероятно, тот же представитель светлого начала, как Белбог, которого мы находим у других славян... Отождествление Белина с Аполлоном еще более подтверждает это предположение». Далее приведены примеры найденных в стране италийских венетов надписей: «В е l i n о sacr.», «В е 1 е n о aug sacr.», «Apollini В е 1 е n о» и т. п.2

К числу богов италийских венетов, имена которых увековечены на древних надписях, принадлежит и «добрый бог Бронтон» (см. выше стр. 20). О значении этого бога мы, за отсутствием какой-либо ближайшей его характеристики, можем судить только гадательно, по его названию. Если понимать наименование бога в смысле греческого названия, то можно видеть в нем Зевса Бронтона (???? BpovTu)v=Jupiter tonans), ?. е. громовержца.3 Не следует ли, однако, признать его за представителя солнечного зноя, так как последний называется в сербских песнях словом, близкородственным Бронтону, — «врупина»? В сербской песне «Женитьба месяца», при рас-

1 Preller. Rom. Myth. I. 312, пр. 2.

2 Древ. пер. ист. слав. II, 227—228.

3 Preller. Gr. Myth. I, 110.—Его же: Rom. Myth. I, 237.

175

пределении свадебных даров, апостолу Петру достается летний зной — «летне врупине».1 Если бы вышеупомянутый Бронтон был представителем летнего зноя, то он, разумеется, принадлежал бы к циклу солнечных богов, и, в таком случае, соответствовал бы древнеиталийскому богу, припекающему или высушивающему землю, известному нам только уже под греческим названием Jupiter Anxur (?????????=???????????). Последний изображался на монетах в виде безбородого юноши, снабженного скипетром и чашей, увенчанного большой лучистой короной или лучистым нимбом. У западных (балтийских) славян мы встретим сходного с Юпитером Анксуром солнечного бога, «Припекала», который, быть может, соответствовал Бронтону италийских венетов. Заметим, что изображение молодого Юпитера, почитавшегося как солнечное божество, было очень распространено в древней Италии; между прочим, и в Пицене, стране, занятой народом сабинского племени, пицентами, найдена бронзовая статуя молодого, полуодетого юноши, голова которого, как у Юпитера Анксура, окружена лучами. Статуя эта снабжена непонятною надписью, в которой, однако, можно с достоверностью разобрать слово Juve = Jovi, т. е. Юпитеру.2 Я возвращусь еще к этой статуе при рассмотрении значения Припекалы.

Наконец, между божествами венетов мы встретили выше (стр. 20) еще одно, названное В a ja s. Древнейшее значение глагола «б a jar и» было: «светить» (ср. стр. 178, пр. 1). Светить и белеть, освещать и обеливать — синонимы: «Луна со звездами ночь обеляет», — говорит Кирилл Туровский.3 Отсюда Bajas может быть истолкован как и Я с о н ь (стр. 178), как светлый, ясный бог, или Б е л б о г; в таком случае он также принадлежал бы к солнечным богам, и толкование Гильфердинга, основанное на новейшем значении слова baja, оказалось бы неверным.

У прочих обитающих в южной полосе славян встречаем представления о боге солнца в виде блестящего воинственного юноши или восседающего в золотом чертоге, или едущего на блестящей колеснице. По сербскому поверью царь-солнце, молодой прекрасный юнак, сидит в своем царстве на золототканном пурпурном престоле, подле него две девицы — заря утренняя и заря вечерняя, и семь ангелов-судей — звезд, и семь вестников — звезд

К a p а у и h. Срн. н.п.1, 156. — В p у ч и и (Волынской губ.) — название одного из древнейших городов русских, известного также под именами: Вручен и О вру ч. Карамзин. Ист. Гос. Рос. см. Указат. имен геогр. 369, также III, прим. 74.

2 P re 11 er. Rom. Myth. I, 267—268, 270.

3 Калайдович. Пам. XII в. 48.

176

хвостатых (комет), и лысый дедушка—старый месяц. У сербов же существует предание о золотой колеснице и белых, ретивых конях солнца. — Хорваты воображают, что в день «креса» (Иванов день, 24 июня) царь-солнце пирует в своих чертогах, и тогда лучи его, которые он пускает по свету стрелами во все стороны, играют в воздухе. Об «игрании» солнца в день рождества Христова упоминают сербские песни (см. стр. 162). —Хорутане представляют солнце вечно юным воином, который разъезжает по небу на одноколке, запряженной двумя большими белыми конями и украшенной белым парусом: колебание паруса производит ветры и дождь.1 Золотая колесница, белые кони, блестящая фигура бога солнца, воинственный его характер, пускаемые им по свету золотые стрелы, все это — представления, знакомые уже древним ариям и, без сомнения, унаследованные от последних славянами.

Рождающееся, в день христианского праздника Рождества, солнце у сербо-хорватов называется именем БОЖИЧ, а отсюда и сам праздник Рождества у сербо-хорватов, так же как и у словинов, носит название «Божич», у болгар — «Божик». Имя Божича встречается нередко в народных, рождественских или «божичных», песнях сербо-хорватов. Ныне, разумеется, Божич преимущественно понимается как олицетворение христианского праздника, но из слов рождественских песен явствует, что в первоначальном значении своем Божич был лучезарный сын небесного бога (ср. выше стр. 108—109, в литовской песне: «Солнышко, божеская дочка»), откуда произошло и само название его по отцу, Богу: когда приходит Божич, то, по словам сербской «божичной песни», наступает веселье, питье вина и ведение коло. В другой песне Божич является в «бадиый дан», т. е. бадний день, или канун Рождества, он созывает пастухов, приветствует их «славно, по-сербски» и предлагает делать приготовления для пира и увеселений, долженствующих сопровождать наступающий праздник. Наконец, в третьей, «божичной»· же, песне солнце (т. е. тот же Божич) обращается к своей сестреденнице: «О денница, любезная сестрица! Приятно нам смотреть как сербы пьют холодное вино, как пьют и как поют, радуясь Христову рождению».2 В «божичной» песне, сообщенной Караджичем, Божич представлен с золотым пучком (т. е. золотыми лучами) в руках; им он позлащает ворота, в которые стучит: 1 Срезневский. Об обож. солн. 45—46.—Афанасьев. Поэт. воз. I, 605.

2 Петранович. Срн. н. п. Боен. I, 41—42, 45—46.

177

БожиЬ, Божий бата На o6oja врата, Носи киту злата, Да позлати врата И o6oja noooja.1

Божич, Божич стучит В обои ворота, Несет пучок золота, Чтобы позлатить ворота И обе вереи.

Раньше (стр. 128) уже было приведено обрядное изречение, произносимое в Боснии и Герцеговине хозяином дома, рано утром, в день Рождества Христова (заменившего собой древний языческий праздник рождения солнца) перед хатой: «Сияй Боже и Божич, нам, нашему дому» и т. д. Под именем Бога и Божича здесь, очевидно, подразумевается небесный бог и новорожденное чадо его, солнце. Соответственно этому, в сербской рождественской песне упоминается «старый бадняк» и «молодой Божич». Бадняк — сжигаемое в рождественский сочельник громадное дубовое полено — есть олицетворение верховного бога, т. е. бога-громовника, у южных славян, как мы видели выше, занявшего между божествами первенствующее место, подобно Индре, Зевсу, Юпитеру (ср. ниже ст.: «Перун»). Вот перевод отрывка из этой песни: «Будем молить Бога за старого за Бадняка, за младого за Б о ж и ч а, Божич бает (т. е. светит) по всему свету, по всему этому свету».2 Вальвазор (в конце XVII в.) писал, что крайнские словины почитают разные языческие божества, в том числеиБожича (Boxitium), по имени которого кануны Рождества, Нового года и Богоявления назваются божичами. Тот же писатель говорит о языческом боге ускоков, Б а д н я к е (Badnyak) 3.

Между западными славянами

бог солнца известен был у чехов и родственных им словаков и моровое, под именем ЯСОНЬ или ХАСОНЬ (Gason - Jason, или Chason). Gasny (-jasny), no словарю Юнгмана, значит светлый, белый; w gasny den-bjledne; Gason, Chason - Phoebus.4 Отсюда заключаем, что имя Ясонь соответствует ясному, белому богу, Караиип. Срн. н. п. I, 117.

2 Там же. I, 115; ср. также 116. —Крек (Einl. in d. si. Ut. 201) доказывает, что в данном случае б a jar и означает светить, а не творить чары, как слово это понимается в новейшее время.—Ср. об этой же песне: Потебня. О миф. знач. м.обр. 16 и ел.

3 Valvasor. D. Ehre d. Herz. Crain. VU, 382; ХП, 87.

4 Jungmann. Slown. n, 571, 793. —Длугош, а за ним Бельский и др. называют верховного бога древних Поляков, соответствующего Юпитеру, именем Jess а. То же имя встречаем у Прокоша, в числе второстепенных богов (См. выше стр. 22). —

178

т. е. Белбогу. О природе и свойствах этого бога мы в древних памятниках сведений не находим и должны судить о нем 1) по смыслу, заключающемуся в характерном его имени, и 2) по позднейшим о нем преданиям. Судя по имени, нетрудно узнать в нем известного всем славянам западным и восточным Белбога. По позднейшим преданиям — он бог солнца, соответствующий Фебу. Странский (De republ. Bohem. с. 6) называет его, как бога солнца, впереди всех прочих богов, как наиболее важного. Стредовский также признает его за бога солнца. Эти свидетельства подтверждаются весьма большим числом происходящих от имени «1асонь» или «1есень» (=1есса) названий местностей, особенно в Моравии и Венгрии, также в Богемии, Галиции и в юго-западных славянских землях: Хорватии, Славонии, Военной границе, Штирии и Крайне; немало подобных же названий встречаем и в Силезии, Саксонии, Пруссии и вообще на балтийском побережье. Такая необыкновенная распространенность имени «Ясонь» в географических названиях всей западной и юго-западной полосы славянских земель несомненно свидетельствует о необыкновенной, во всей этой полосе, распространенности бога Ясоня или Белбога. Вот эти названия, встречающиеся в географических словарях Гофмана, Головацкого, Сабляра и др.: в Моравии: Jasena, Jasenitz (2 селения этого имени), Jasenka, Jasnik, Jassinov (2 селен.), Jassnitz, Jassenitz, Jessenitz, 1ессеницкие горы (часть Судетов); в Венгрии: Jassenica, Jassenova, Jassenove, Jassenovo, Jassenovszka, Jassinje, Jessen, Jessenovecz; в Богемии: Jasena, Jesen, Jeseney, Gross-Jesenik, Jesenitz (4 селен, этого им.); в Австрийских Альпах: Jassinggraben; в Далмации, Словении, Хорватии и в Словенско-Хорватской военной границе: Jasen, Jasenak, Jasenas, Jasenice, Jasenik, Jasenovac (города и селения в разных местах), Jasenovaca (Mala и Velika), Jesenica или Jasenica (4 селен.), Jesenje dolnje, Jesenje gornje (3 селен.), Jesenovec (2 селен.), Jesenovica; в Штирии, Крайне и Истрии: Jasnitzhal, Jasounik, Jassen, Jassing, Jassingau, Jassnitzthal, Jessenitz (Ober- и Unter-), Jesseniza, Jessenow, Jessenovaraun, Jessenoverth, Jessenowig; в Сербии p. Jacena и JaceininK™ уезд; в Галиции: Jasianow, Jasien (3 сел. этого им.), Jasiena, Jasienica (6 сел. этого им.), Jasianna, Jasienow, Jaseniszcze; затем на севере, в Силезии, Пруссии, Саксонии и Мекленбург-Шверинском герцогстве: Jasenitz (2 селен.), Jasnowitz, Jassen (2 селен.), Jassewe, Jassewitz и Neu-Jassewitz, Jassonka, Jassow

Польские летописцы, без сомнения, принимали leccy за Юпитера, в смысле бога света, каковым признавался у римлян «светящий Юпитер» — Jupiter lucetius, Diespiter, Другими словами ясный, светлый, белый Юпитер или Белбог, т.е. Солнечный бог, слившийся с образом верховного небесного бога.

179

(2 селен.), Jaszienietz (Alt- и Neu-), Jasziniec, Jessen (3 селен, в Пруссии, 5—в Саксонии), Jesznitz (1 селен, в Ангальт-Дессау, 2 ? Пруссии, 2—в Саксонии).1

По словам польской сказки. Солнце ездит в алмазной двухколесной колеснице, на двенадцати сивках-златогривках. В словацкой сказке рассказывается о коне с солнцем во лбу: где вели коня, от него разливался такой свет, как будто бы стоял прекрасный день; а там, откуда он удалялся, все погружалось в густой мрак.2 Представление солнца оком бога известно из древнейших времен. Веды называют солнце оком Митры и Варуны (стр. 73), Авеста — оком Агурамазды (стр. 30). Конь, или даже одна конская голова как олицетворение быстроты, с которою распространяются лучи света, уже в Ведах служили первоначальной зооморфической формой утреннего или весеннего солнца. Конь с солнцем во лбу, очевидно, есть олицетворение бога солнца. Мы встретим ниже подобное же представление бога солнца, в виде коня, и у восточных славян.3 — Имеет основание предполагать, что в среде западных и юго-западных славян распространено было чествование фракийско-фригийского солнечного бога Сабация или Сабадия (См. ниже: «Сварожич»), также почитание Тура и Лада, о которых будет речь ниже (см. «Восточн. славяне»), Гораздо более обстоятельные и подробные сведения сохранились о божественных олицетворениях солнца у балтийских славян. О почитании ими бога Я с он я никаких указаний не имеем, кроме, разве, нескольких названий местностей, свидетельствующих, что имя это не совсем было чуждо слуху балтийских славян, таковы, напр., Jassenitz близ Штетина, Jassenitz близ Гагенова, Jessenitz и Jessen близ Дессау, также близ Виттенберга, Jessenitz близ Любтена и т. д.4

Редаряне поклонялись истукану СВАРОЖИЧА. О том, что имя этого бога действительно было Сварожич (Zuarasici, а не Luarasici, 1 Hoffmann. Enc. d. Erdk. 1139, 1140, 1154, 1155. —Головацкий. Геогр. слов. 112, 370.—Sabljar. Miestop. rjecn. 157, 158, 161.—Masselin. Diet. univ. d. Geogr. 661, 668. —Baedecker. Sudbaiern etc. 362.

2 Афанасьев. Поэт. воз. I, 605, 606.

3 У скифов солнце представлялось светлым конем, который быстро пробегает небесные пространства, разливая из своих глаз, ноздрей, с блестящей гривы и такого же хвоста, свет и тепло. Афанасьев. Поэт. воз. I, 607.— Римские монеты с изображением головы Марса на обороте иногда представляют конскую голову или скачущего коня. Montfancon. L'ant. Expl. I. PI. LXVII, 7, 8.—В честь Марса, в Риме, на октябрьском годовом празднестве, приносился в жертву конь, одержавший победу по бегу на Марсовом поле. Preller. Rom. Myth. I, 366.

4 Вeye г. Die Hauptgotth. d. Westwend. 160.

180

как ошибочно прежде читали его имя у Титмара), ныне, после того, как оно засвидетельствовано и письмом Брунона к императору Генриху II, ок. 1008 г. («Zuarasiz [или Zuarasi] diabolus»), не может быть сомнения.1 Сварожич, по словам Титмара, между многочисленными идолами, стоявшими в Ретрском храме, пользовался наибольшим почетом. Ему, без сомнения, как главному богу, был посвящен содержавшийся при храме конь, по ходу которого жрецы храма, описанным выше (стр. 52) способом, гадали и узнавали волю божества. В связи с вещею природою бога солнца (Сварожича) находилось и предание, по которому, когда грозила разразиться продолжительная междоусобная война, из моря, на берегу которого стоял названный храм, выходил громадный вепрь с белыми, блестящими клыками и катался по тонкому берегу, при ужасном сотрясении почвы.2 Истуканы богов Ретрского храма, в том числе вероятно и истукан главного бога — Сварожича, были одеты в шлемы и латы и имели, следовательно, воинственный характер, что совершенно естественно именно по отношению к богу солнца, с древнейших времен у большинства арийских народов представлявшегося воинственным божеством, победоносным поборником тьмы и злых духов. Воинственный характер Сварожича доказывается и тем, что в святилище, где он играл первенствующую роль, хранились и знамена, которые выносились из храма только при выступлении в поход (см. выше стр. 25). — Необходимо опять сделать небольшое отступление.

В южной части Этрурии, на живописной горе, носившей название

Soracte, ныне Monte di San-Silvestro (другая гора того же имени называлась Sauracte), отправлялся культ Аполлона Соранского (Apollo Soranus). Связь между словом Soracte или Sauracte с латинским Sol или Saul, готическим Savil, литовским Saule, признана филологами, которые производят все эти слова от санскритского s va г, т. е. светить, блестеть. С именем горы Соракты связана легенда о преследовании пастухами появившихся на горе волков

1 Jagic. Myth. Skizz. I, 412,-Krek. Einl. in d. SI. Ut. 105, пр. 2.

2 Chron. VI, 17.—Богу солнца, как указано было раньше, не только у азиатских ариев, но и у греков, посвящены были кони именно белой масти. Ему же у пелазгов и греков посвящались и кабаны: так, напр., Агамемнон и Ахиллес, при заключении примирения, принесли в жертву кабана в честь Зевса и Гелиоса (Ил. XIX, 196 и ел.); Павсаний упоминает о зубах кабана, хранившихся в храме Аполлона, также о жертвоприношении кабана Аполлону, — оба случая в Аркадии, древнем местопребывании пелазгов (VIII, 24, 38). Включение кабана в культ бога солнца, вероятно, связано с древним иранским преданием о страшном кабане, в образе которого божественный герой Верефрагна, победитель злого духа Верефры, открывал проезд бога солнца. Митры.

181

(волки издревле служили эмблемою бога солнца: Аполлона, Марса, в христианстве—ев. Георгия. См. ниже ст.: «Св. Юрии»), за что данная местность постигнута была мором (исходящим, по древнему представлению, от бога солнца — Аполлона). В связи с этой легендой жрецы Аполлона Соранского носили название волков с о ран ских (Hirpi Sorani) и славились чудесным искусством в годовой праздник этого бога босыми ногами ходить по зажженным в честь бога кострам.1 «Высший из богов, — восклицает Аррунс в Энеиде, — Аполлон, страж священной Соракты, ты, которого мы прежде всех призываем, которому возжигаем костры из соснового дерева, ради которого твердо ступаем через огонь, по пылающим угольям».2 На праздник в честь Аполлона Соранского, к горе Соракт, по свидетельству Страбона, стекались массы народа.3 Зажигание костров в честь Аполлона Соранского, хождение по кострам или скакание через огни костров еще более сближает культ названного бога с культом божества солнца (славянского Сварожича): в честь последнего во время высшего солнцестояния почти повсеместно в Европе, в том числе и в большинстве славянских земель, возжигались и во многих местах до сего времени еще возжигаются костры, при соблюдении известных, унаследованных из глубокой древности обрядов, к которым прежде всего принадлежит обычай скакать через огни костров и проводить через них скот, с целью предохранения и людей, и скота от болезней и вообще вредного влияния злых демонов.

Итак, в Италии на горе Соракт (-Савракт) почитался в древности солнечный бог Аполлон, прозванный, очевидно, по имени горы — Соранским (*· Савранским). Вулканическое происхождение этой горы и культ чествуемого на ней, посредством возжжения огней, Аполлона, наводит на предположение, не находится ли и имя горы в соотношении с культом солнца и огня вообще. Высокое почитание священного огня в среде древних италийцев оставило глубокие следы в весьма древнем и многозначительном культе Вулкана и Весты. Солнце и огонь у древних, в том числе и у римлян, нередко отождествлялись, названия их нередко взаимно замещались. Представителем огня, как стихийной силы, воодушевляющей и творящей, но в то же время и разрушающей, был у римлян Вулкан, соответствующий греческому Гефесту. «Гефест у греков, — по определению Преллера, — почитался как бог огня, светящего и греющего, 1 Preller. Rom. Myth. I, 269—270.

2 Virglllus. Aen. XI, 785 и ел.

3 Strabo. V, 226.

182

в качестве распространенной во всей природе стихийной силы, в воде и на суше, посредством вулканической деятельности или зноя производящей необычайные явления творческой силы, которая самым блистательным образом обнаруживается в жизни человека, где огонь делается принципом искусства. Гефест был бог, проявлявшийся во всех этих действиях и деятельностях. Огонь исходит от неба, а потому Гефест признавался сыном Зевса и Геры». Гефест, как бог небесного огня и божественный кузнец, царствует в кратерах вулканов, признаваемых его мастерскими; в то же самое время он благодетельно действует на культуру виноградной лозы, лучше всего произрастающей на вулканической почве; вследствие того он нередко сопоставляется с Дионисом (в Сицилии — с Деметрой). К древнейшим культам Гефеста принадлежит культ его на острове Лемнос, основанный древнейшими обитателями этого острова, синтиями, которых некоторые древние писатели причисляли к фракийскому племени и признавали за первых кузнецов. Здесь существовал знаменательный обычай: в известный день в году, при соблюдении установленных обрядов, тушить все огни и не возжигать их вновь в течение девяти дней, пока не приезжал из Делоса священный корабль, на котором привозился новый огонь; этот огонь раздавался во все дома и мастерские: с этого момента, по местному выражению, «начиналась новая жизнь». В Афинах чествовали Гефеста несколькими годовыми праздниками, как покровителя художников и мастеровых, работавших при помощи огня, так же как покровителя домашнего очага и семейной жизни (подобно Гестии). Мужчины в эти дни зажигали у очагов факелы и в праздничном наряде приносили ему жертвы, как подателю огня и основателю жизни в защищенном жилище. В честь Гефеста (а также Афины и Прометея) устраивалась в Афинах игра, заключавшаяся в беге с факелами (задача заключалась в том, чтобы донести факел горящим до назначенной цели). Та же игра была в обычае и на Лемносе: в ней выражалась радость жителей по поводу приобретенного вновь огня. Очень часто слова «Гефест» и «огонь» употребляются писателями как синонимы.1 Миф о низвержении Гефеста с неба на остров Лемнос несомненно находится в связи с представлением о нисхождении огня с небесной высоты. — У римлян Вулкан почитался, подобно греческому Гефесту, также подобно древнеиндийскому Агни (ignis, огонь), как бог согревающего и светящего огня, как бог алтаря и домашнего очага, а следовательно и семейной жизни и богослужения. Одним из наиболее распространенных эпитетов его

t Preller. Gr. Myth. I, 136 и ел.

183

было название Mulciber, обыкновенно объясняемое словами: размягчающий или расплавляющий металлы, чем он характеризуется как божественный кузнец. В честь его, как покровителя всех ремесел, имеющих непосредственное отношение к огню, отправлялся ежегодный праздник 23 марта. Вулкан почитался и как благодетельный и оплодотворяющий бог, вследствие чего он сочетался с весенней богиней Майей, которая в древних молитвенных изречениях называется Вулкановой: Maia Volcani, точно так, как лемносский и этнийский Гефест сочетался с Афродитой. Главнейший же праздник в честь Вулкана (Volcanalia) отправлялся в августе, самом жарком месяце, что, вероятно, обусловливалось тем, что в Италии, как уже было замечено выше, огонь и солнце нередко отождествлялись.1

Подобное же отождествление огня и солнца мы встречаем до сего времени в некоторых народных поверьях и изречениях славянских, в которых огню приписываются и свойства солнца, напр., Жыж (бог огня), по народному верованию (в Минской губ.), расхаживает под землею и выпускает из себя огонь. Когда он ходит тихо, то через это согревается земля; когда же он расхаживает быстро, то земля загорается, происходят опустошительные пожары на поверхности земной, истребляющие леса, сенокосы, поля, огороды. «Жыж унадзився», — говорят о засухе или часто повторяющихся пожарах.2 Здесь, следовательно, в некоторых случаях огню приписывается такое же влияние на почву, как палящему солнцу. Такой же взгляд на огонь находим и в следующих отрывках из великорусских заговоров: «Батюшка, ты царь огонь, всеми ты царями царь, всеми ты огнями огонь... как ты жжешь и палишь в чистом поле травы и муравы, чашши и трушшобы, у сыраго дуба подземельные коренья» и т. д., или: «Гой еси огонь и полымя! Не палите земных лугов!» (См. ниже ст.: «Огонь»). Праздник высшего солнцестояния (в Ивановскую ночь) до сего времени во многих местах, в среде славян, сопровождается возжжением огней (костров, пуков соломы, сучьев, факелов, колес) посредством «живого огня», т. е. добытого из дерева с помощью трения; сербо-хорваты с зажженными факелами или лучинами в руках обходят овечьи закуты и коровьи загоны; в некоторых местах Чехии около костров пляшут, держа в руках зажженные, смоченные дегтем метлы, или с шумом и криком бегают и мечутся по горам, неистово размахивая по воздуху

1 Preller. Rom. Myth. ?, 147 и ел. Древлянский. Белор. н. пред. 93—94.

184

горящими метлами, а потом гадают по пламени этих метел. В Малой Руси девушки гадают, пуская по воде венки с прикрепленной к каждому из них горящей свечой: чья свеча раньше погаснет, той суждено умереть раньше других. В одной весенней малорусской песне сохранилось воспоминание об играх девушек с зажженными свечами в руках, около воды: Поставлю я хыжку

Там на вырижку, Выступцем тыхо иду, А вода по каменю, а вода по билому

Ище и тыхше.

Засвичу я свичку Пиду через ричку, Выступцем тыхо иду, А вода по каменю и т. д.

Название весенней же игры — «горелки» — также свидетельствует об участии огня в народных играх. В некоторых местах, в Мазовше, накануне Иванова дня тушат все огни в деревне, затем добывают «живой огонь» из дерева посредством трения, и этим огнем вновь зажигают в хатах огни; в других местах обычай этот соблюдается в другие дни, напр., у болгар — накануне Рождества Христова (местами в день св. Пантелеймона, чествуемого 27 июля и называемого в Малой Руси «Паликопом», имеющего, следовательно, прямое отношение к палящей силе солнца). Повсеместно соблюдается обычай перескакивать через Ивановы костры, с целью обеспечения себе здоровья на предстоящий год—обычай, основанный на веровании в очистительную силу огня. Обо всем этом я подробнее буду говорить в другом месте; теперь же я счел нужным указать на вышеприведенные данные, ясно обнаруживающие совместное почитание солнца и огня, возможное только ввиду тесного сближения обоих явлений в народном сознании. Тушение и возжигание вновь огней в известный день года, бегание с горящими факелами, обхождение с горящими лучинами закутов и загонов, пускание зажженных свечей по воде, игры со свечами в руках и т. д. — все это совпадает с обрядами чествования Гефеста, бога огня, на Лемносе и в Афинах. Возжжение костров и скакание через них совпадает с обрядом чествования Аполлона Соранского на горе Соракте. Возобновление огня в хатах в дни высшего солнцестояния у Мазуров и низшего —

1 Метлинский. Н. юж.-русс. п. 294.

185

у болгар свидетельствует об одновременном, совместном чествовании солнца и огня; в последнем случае нельзя не видеть даже отождествления солнца и огня, возобновляемого именно в день возрождения солнца. Такое же значение имеет, очевидно, распространенный между всеми южными славянами обряд возжжения бадняка в ночь на Рождество; в Малой Руси на святках жгут не бадняк, а солому, называемую дедухом (ср. старый Бадняк и Дед, зажигающий солнце [стр. 147]); такое же значение имеет вообще зажигание костров в весенний праздник (Юрьев день, на Пасху и т. п.), причем возжиганием родственного солнцу огня чествуется вступающее окончательно в права свои, победившее мрак и стужу зимы, солнце. Близкое родство между солнцем и огнем в народном сознании славян, независимо от всего вышесказанного, доказывается еще названием и солнца (у балтийских славян) и огня (у русских) одним именем: «Сварожич». Это обстоятельство тем более заставляет нас отыскивать родоначальника обоих, имя которого «Сварог», как солнцева отца, засвидетельствовано Ипатьевской летописью. У карпатских русинов, говорит Срезневский, есть предание, что царьогонь вместе с царицей-водою свет создали; у татранских словаков есть подобное же предание, повторяемое в сказках, где рассказывается, что огонь породил и солнце, и месяц, и звезды; есть оно и у хорутан, не совсем забывших старое поверье, что на земле все стало жить с тех пор, как огонь загорелся на земле.1 Этот царь-огонь, «создавший свет», этот огонь, «породивший солнце, месяц, звезды», а также давший жизнь тому земному огню, от которого «все стало жить», словом, этот первобытный, несозданный огонь, представителем которого был упоминаемый летописью Малалы Феоста (= Фта, Гефест, Вулкан), должен был и у славян, сохранивших о нем воспоминание в своих преданиях, иметь свое имя, и имя это, очевидно, было Сварог, записанное на востоке в Ипатьевской летописи, а на юге, в Италии, в древнейших культах которой находим столько общих черт с культами славян, — сохранившееся в названии «священной», по выражению Вергилия, горы Соракты, Савракты (или, что

Яз. богосл. 23—24. — Сходный взгляд на огонь встречаем и у латышей. Вспомним молитву, обращенную к Габиаугию, богу овинного огня, которого молили об урожае, которого просили благословить, между прочим, скот и хлеба (стр. 117). Огонь и солнце отождествляются у латышей и в загадках, напр.: «Есть озеро коробка, вокруг него солнце ходит» (= котел в огне); «на конце палки солнце всходит» (-огонь при лучине); «под дубом солнце восходит» или «солнце вокруг моря бегает» (-огонь под котлом, огонь около котла) и т. п. Мат. для этн. Лат. 66, 91, 100.

186

то же самое, ввиду происхождения этого названия от корня svar, — Сваракты). На этой горе чествовали Аполлона Соранского (= Савранского или Сваранского), прозвание которого почти тождественно с западнославянским Сварожичем. Гора эта, как уже замечено было раньше, была вулканического происхождения: преследовавшие на ней волков пастухи, подойдя к пещере, погибли от исходивших из нее удушливых газов, после чего, по словам древней легенды, наступил мор. На горе Соракте, очевидно, соединялось поклонение и огню (возжжение костров и хождение по ним жрецов соранских), и солнцу (в лице Аполлона, прозванного по имени горы — Соранским).

Мы знаем, что многие местности получали в древности свои названия в честь богов: в честь и именем Гефеста назван главный город на острове Лемносе (Hephaestos или Hephaestia), так же как и группа островов в Средиземном море, к северу от Сицилии (Hephaestiae insulae) ; та же группа островов у римлян получила название Vulcaniae insulae.1 Известны города: Афины, Гераклия, Геркулан и др., известны Гермесовы, Одиновы, Торовы, Перуновы, Велесовы горы, урочища и т. п. В названии горы Соракты следует также видеть имя древнего божества огня и света, подобного божеству Фта — Гефесту — Вулкану. Грассман производит имя Вулкана (Volcanus или Vulcanus) от санскр. v a rk= блестеть, varks = блеск, Вулкан = бог огненного блеска.2 Имя Соракте (Савракте, Сваракте) происходит от однозначного с vark слова svar (= блестеть). Окончание acte может быть приравнено к славянскому окончанию а г или о г: Свараг или Сварог. Ретрский солнечный бог у Титмара и Брунона называется Сваражичем, русский бог огня — Сварожичем. Корень свар или с а в ? хорошо был известен славянам, особенно южным и западным, что доказывается многочисленными географическими названиями в южной и западной полосе славянских земель, произведенными от этого корня, напр., Savro (Saura), Savrelje — в Далмации; Svarcha, Zavrece (Sauritsch), Savrascak — в Хорватии; Sauratez, Sauraz — в Крайне; Saurau, Sauritsch — в Штирии, там же — Sausal (где буква г замещена s) ; Svarov, Sausice (= Solsice), Sausedowits — в Чехии; Swarzedz — в Познани; Sausenberg — в Прусской Силезии; Swarawa, Swaryczew, Swarzewo, Swarynie и др. — в Польше ; Swarawis — на Балтийском побережье Саварка в Киевской губ., Саврань в Подольской губ., Саврушская слобода при реке Саврухе Самарской губ. и целый ряд

1 Masselin. Diet. gen. d. geogr. См. ел.: «Aeolae insulae».

2 Grassmann. D. ital. Gottern. 164, 167.

187

названий на сур: Сура, Сураж, Сурово, Сурож, Сурья, Сурвелишки и многие другие в разных местностях России. 1 От того же корня происходит русское слово саврасый= светло-гнедой, рыже-чалый. Проф. Крек приводит еще имена собственные: Svarov (чеш.), Swar, Swarzis (польс.). 2 Этим, однако, еще не ограничивается список названий, происходящих от svar. Сюда же принадлежит и древнечешское svor или zvor (небесный круг) и географические названия, каковы, напр., Svornik или Zvomik в Хорватии, в Сербии, в Боснии, Svoris (Zvoris), Zworziz в Чехии, Sworowo, Sworzyce в Познани. Наконец svar, как в названии Соракты, переходит в s о г, а отсюда опять ряд названий, напр.: Soraceva в Далмации, Soreg, Soreg в Венгрии, Sorau (ср. выше Saurau) в Лужице, Sorgau в Прусской Силезии и др. 3 Такое изобилие названий, происходящих от корня свар или савр, свор или сор (сур), говорит в пользу общеизвестности и распространенности этого корня в славянских наречиях, преимущественно южных и западных. Разумеется, названия, в которых звучит какой-нибудь из этих слогов, не могут еще служить доказательством существования Сварога как мифологического лица. Совершенно справедливо проф. Ягич для доказательства существования бога Сварога требует, чтобы полное имя его обнаруживалось в географическом названии. «Где это не имеет место, — замечает г. Ягич, — где слышится только начальный слог свор или свар, там мифологическое значение названия лишено твердой почвы». Попробую удовлетворить справедливое требование г. Ягича. Конечно, гора Соракта (= Сваракта), как лежащая вне нынешних пределов славянской территории, в данном случае может быть отвергнута, как доказательство действительного существования славянского Сварога, хотя и имя ее, и происходивший на ней культ огня и солнца говорили бы во всех отношениях в пользу наименования ее в честь бога первобытного огня, подобного Феосте—Сварогу Ипатьевской летописи. Впрочем, можно обойтись и без Соракты. На Балтийском побережье, в Данцигском округе, есть местечко, Sabljar. Miestop. Riecn. 368, 485.—Головацкий. Геогр. слов. 227.— Hoffmann. Enc. d. Erdk. 2242, 2519.—Masselin. Diet. gen. d. geogr. ?, 603, 814.—Krek. Einl. in d. si. Lit. 100, пр. 3.—Семенов. Геогр. стат. слов. См. соответственные названия. -

2 К re k. Einl. in d. si. Ut. 100, пр. 3.

Приводимые мною здесь и ниже географические названия взяты из вышепоименованных географических словарей. См. соответствующие названия. — Не происходит ли и имя лужицких сербов или сорбов, которые в старинных памятниках называются, между прочим: Sorabi, Sorbii, Sworbii (Scr. rer. Lusat. II, 251), от того же корня sor, swor, (svar)?

4 Jagic. Myth. Skizz. I, 414.

188

называемое Swaroczin, в Кенигсбергском округе—Saurken, в Польше встречаем название Swaroczim, a в Далмации —Soraceva, кроме того, Saus(r)ak в Австрии.1 Это уже значительно приближает нас к Сварогу: в наименования Сварочин, Савркен, Сварочим, Сорацева (-Сварацева), Савс(р)ак очевидно звучит имя «Сварок» или «Сварак»; в Венгрии встречаем Soregh (-Сваре (о) г); в Каринтии находим местечко Saureggen, название это может, кажется, быть рассматриваемо как онемеченное славянское Саврогово или Сварогово; в Каринтии же находим местечко Saurachberg, т. е. Саврах(г)ова или Сварах(г)ова гора, и, что всего замечательнее, местечко это находится близ Himmelberg, т. е. Небесной горы. Сварах (г) здесь прямо сближается с Небом. Наконец, из словаря Сабляра узнаем, что в старину, во времена римского владычества, Загреб назывался S о ? о g а (= Сварога). Последние названия, эти безмолвные свидетели давно минувшей, почти бесследно утратившейся языческой старины, красноречиво подтверждают глоссы нашего летописца к его переводу летописи Малалы, они возвращают богу Сварогу его мифологическое значение, воскрешают к жизни древнего славянского бога неба или небесного, первобытного огня, родоначальника обоих Сварожичей: солнца и земного огня, — Сварога, имя которого, очевидно, по древней традиции, шедшей из южной и западной полосы славянских земель, достигло и автора Ипатьевской летописи и увековечено им в приведенном выше (стр. 149) отрывке из этой летописи. Молчание о Свароге в других памятниках русских, где имя его несомненно должно было бы встретиться (наряду с именами других языческих богов русских), если бы Сварог действительно под этим названием почитался на Руси, свидетельствует о том, что оно не было распространено в России; но названия «Coper», «Савреген», «Сварах(г)ова гора» (близ Небесной горы), и Сорога, также «Савракте» в древней Италии (кроме того, Soragna в северной Италии, Soragno в Тессинском кантоне, в Швейцарии, Soraga в Тироли, т. е. Сварагна, Сварагно, Сварага) 2 — все эти названия прямо подтверждают существование бога Сварога или Сварагау славян юго-западных. Считаю нелишним напомнить приведенное выше (стр. 149) замечание проф. Ягича, что русский глоссатор «несомненно исходит от бога Сварога» и солнце называет не Сварожичем, а «сыном Свароговым». Поэтому окончательно утрачивается необходимость

См., кроме назв. геогр. слов., Krek. Einl. In d. si. Ut. 100, пр. 3. 2 Не следует ли сюда отнести село Сорогожское (Тверск. губ.) на реке Сорогоже. —В писцовых книгах 1582 г. село это встречается под именем Покровского погоста в Сорогошине. Семенов. Геогр.-стат. слов. См. это назв.

189

производить имя «Сварог» от «Сварожич», а следует принять происхождение обоих Сварожичей от бога Сварога.

Теперь совершенно понятными оказываются те различные, на первый взгляд странные формы имени Сварога, которые приведены автором Ипатьевской летописи: Сварог, Саварог и Зварог. Летописец несомненно имел в виду те главнейшие формы, в которых являлся в старину у славян коренной слог этого имени: свар, савр и з в а р. Все эти формы мы действительно находим в вышеприведенных названиях: свар — в названиях Swaroczin, Swaroczim и др., савр—в названиях Sauracte, Saureggen, Saurachberg и др., наконец звар (звор) — в названиях Зворник, Zworziz, а главнее всего, в имени ретрского Сварожича, который у Титмара и Брунона пишется «Зваражич» — Zuarasizi, Zuarasiz.1

На горе Соракте, послужившей нам главной точкой опоры при восстановлении мифологического значения Сварога, в известный день в году, как мы видели выше, отправлялся обряд возжигания костров и хождения соранских жрецов по горящим углям, во славу чествуемого бога Соранского. Соответствующий тому праздник, отправляемый и до сих пор в Ивановскую ночь во многих местаостях, заселенных славянскими народами, точно так же сопровождаемый возжиганием огней и скаканием через пылающие костры, кроме того, гаданиями, а также разгульными, доходящими до вакхического исступления песнями и плясками, и пированием — носит разные названия: на юге К p ее, на востоке Купало, на западе, именно в Польше, Галиции, Силезии, Чехии — Соботка. (Сближение двух главнейших солнечных праздников, низшего и высшего солнцестояния, выражается и в том, что, напр., в Далмации праздник Иванова дня называется «колядой», а в Псковской губернии вечеринки на святках называются «субботками». ? a nu s. Bajesl. Kal. 186. n. в.-русс. обл. слов. ел.: Субботка). Об этом празднике я подробнее буду говорить в другом месте, теперь же остановлюсь только на последнем его названии, свидетельствующем опять о тесной связи между мифологией западных славян и древних греков. Название праздника «Соботка» обнаруживает сродство его с древним фракийско-фригийским культом солнечного бога Сабация (????? или ?????(?)???), представляющего один из многочисленных видов вакхического Диониса; культ Сабация был в значительной степени распространен в древней Греции и достиг также древней Италии (Preller. Gr. Myth. I, 549). В Этрурии встречаем названия: tribus (триба - часть народа) Sabatiiia, lacus (озеро) Sabatinus; в Неаполитанской области — Sabato, в Савойе — Sabaudia, во Франции — Montsabot, Montsaboth. Имя Сабация, вероятно, чествовавшегося и юго-западными, и западными славянами, оставило по себе следы в довольно значительном числе географических названий, таковы, напр., в Штирии: Sabothe, Sabotinzen, Sobotinec; в Крайне: Sabothberg (=Bukov Verch), Sabotschevu; в Словении: Subolska (католич. и сербск.), Subotiste, Subotskigrad; в Хорватии: Sobotica, Sobocani; в Среме: Subotiste; в Албании, на Боснийской границе: Sabats (Sabatz); в Венгрии: Subotica, Subotnica (-Szent Maria Szabalka), Subotiste, Sobota( (1) на реке Риме, 2) на р. Попраде), Szobotisch; в Чехии: Sobotka, Sobucice; в Моравии: Sobotowitz; в Австрии: Sobateuren; в Галиции: Sobotnik, Sobotow; в Пруссии: Sobotta, Sabatzuhnen; в Прусской Силезии: Sobotka или Zobten (город и 2 селения), наконец гора Zobtenberg или Соботка, которая, по свидетельству Титмара, высоко почиталась местными жителями вследствие совершавшегося на ней языче-

190

Титмар, живший на исходе ? и в начале XI века, говорит, что главнейшим божеством Ретрского храма, между многочисленными стоявшими в нем идолами, был Сварожич. Адам же Бременский, писавший во второй половине XI столетия, а за ним Гельмольд, в XII веке, свидетельствуют, что главным богом Ретрского святилища был РАДЕГАСТ или РЕДИГАСТ. Это дает повод заключить, что Сварожич и Редигаст были одно и то же божество и что, следовательно, последнее имя было также одним из наименований бога солнца. Но из того, что имя Сварожича встречается только в двух вышеприведенных свидетельствах Титмара и Брунона, а имя Редигаста упоминается гораздо чаще разными писателями и, кроме того, оставило следы в многочисленных названиях местностей, можно заключить, что оно было главным наименованием Ретрского бога, а Сварожич — его прозвищем, в позднейшее время, по крайней мере, гораздо менее распространенным в народе. К Ретрскому храму, по свидетельству Адама Бременского и Гельмольда, народ стекался для вопрошения оракула, оба писателя приписывают этому храму первенствующее в данном месте значение. Редигаст был также главным богом бодричей. По словам Бангерта и других авторов, истукан Редигаста в стране бодричей в левой руке держал топор о двух лезвиях (bipennis). В Ретре Редигаст в виде истукана, сделанного из золота, сидел на пурпуровом ложе; он, вероятно, был одет в шлем и латы, как прочие стоявшие в Ретрском храме боги (см. выше стр. 25). Оружие в руках Редигаста совершенно соответствует воинственной природе божества солнца, главного представителя святилища, к которому, по свидетельству Титмара, приходили за советом богов каждый раз, когда предстояло идти в поход против врагов. Редигаст, бог солнца, был, следовательно, и богом войны, как Марс. На голове Редигаста у бодричей сидела птица с распростертыми крыльями. На груди истукана, по свидетельству разных авторов, находилось изображение бычачьей или буйволовой головы — народного герба.1 Вспомним, что Марсу

ского богослужения (см. выше стр. 23). В западной России также встречаются названия местностей, произведенные от «Соботки», напр., Соботка (Варшавской губ.), Суботники (Виленск. губ.), Субоч (Ковенск. губ.). Субботов (Киевск. губ.) и Др. В Псковской губ., на святках, каждый вечер собираются к кому-либо в дом, где около фонаря, обставленного свечками, т. е. около огня—соботки, поют песни, которые, судя по встречающемуся в них припеву: «Дунай, мой Дунай!» свидетельствуют о каких-то смутных преданиях, принесенных из далекого юга. Вечеринки эти называются субботками (Оп. в.-русс. обл. слов. См. это слово).

1 A. Frencel. De diis. Sorad. 126—Бычачья голова и гриф и ныне еще составляют главную часть Мекленбург-Шверинского герба.

191

посвящен был дятел (picus Martius), как вещая, воинственная птица, как пророк Марса. Эта священная Марсова птица впоследствии, в сказаниях, превратилась в короля, в воинственного витязя, местами и в демона земледелия и т. д.1 Овидий описывает статую этого витязя с дятлом на голове.2 Редигаст, почитавшийся преимущественно как оракул, был, подобно древнеиталийскому Пикусу, представителем вещей и воинственной силы божества солнца. Редигаст пользовался в среде балтийских славян, после Святовита Арконского, наибольшей популярностью. По словам Палацкого, и чехи, давно уже принявшие христианство, посылали за оракулом как в Аркону, так и в Ретру.3 С богом Редигастом отождествляли храброго царя и героя Радагоста или Радагеза (жившего в V в.), возведенного в божеское достоинство, 4 подобно тому, как у римлян слились древнесабинский бог Квирин и обожествленный Ромул. Может быть, первоначальное имя бога и было Сварожич, впоследствии замененное именем возведенного в божеское достоинство Радагоста, между тем как главное имя бога со временем забылось. Позднейшие писатели упоминают о геройских подвигах, совершенных Радегастом бодричей на пользу своего народа, 5 — он является благодетелем людей, народным героем, своего рода Геркулесом, как и Святовит Арконский. Независимо от этого, в преданиях о внешнем виде Радегаста бодричей сохранилась черта, характеризующая его и как подателя плодородия: по словам Бангерта, тело истукана ничем не было покрыто, и даже половые части его были обнажены. Принимая во внимание, что большинство древних народов эмблемой плодородия считали фаллос, нельзя не видеть и в обнаженном изображении Редигаста выражения плодоносной его природы. Необыкновенная популярность его доказывается тем, что имя его сохранилось в названиях целого ряда местностей в землях западных славян, и даже неоднократно встречается в России. Известны, напр., под именем Radegast: 1 местечко (Анг.-Дессау), 4 деревни (Ганновер., Мекленб.-Швер., Саксон.) и река (Мекл.-Шверин.), Radegas t о г p (ныне Ragestorp в Вагрии), Radhost— гора (в Моравск. Бескидах) и село (в Галиц.), Radohostice (= Radostice) — 5 де

1 Preller. Rom Myth. I, 375 и ел.

2 Metam. XIV, 313—314.

3 Gesch. v. Bohhm. I, 136.

4 Hanus. D.Wiss. d. si. Myth. 110—111. -A. Frencel. De dus Sorad. 122—123.

5 Hanus. D. Wiss. d. sl. Myth. 110—111.—Hoffmann. Enc. d. Erdk. 2069, 2070, 2072, 2073, 2098. —Головацкий. Геогр. слов. 256. —Beyer. D. Hauptgotth. d. West-wend. 150.—Kuhnel. D. Slav. Ortsn. 114.—Кн. болып. черт. 198.—Семенов. Геогр. стат. слов. IV, 265.—Барсов. Матер. 270.

192

ревень (1 вМорав., 4 в 4ex.),Redho'st, Radho'stHRadiho'st— деревни (в Чех.), Radegoscz—деревня (в Познан.), Radygosz— местечко (Данциг.), наконец P а догощ—городище (в России: против Стародуба, на р. Судости, упомин. в летоп. под 1155 г.), Радогощь (Орловск. губ.), Радугощь (Тульск. губ.), Радождево (Калуж. губ., ср. Radohostice = Radostice). Судя по этим названиям, славянское имя бога, в честь которого местности получали свои наименования, вероятно, было Редегаст или Радегост, а не Радигаст, как называют его германские летописцы, тем более, что имена некоторых из перечисленных местностей и в старинных актах постоянно пишутся через a: (Radegast). Имя это состоит из двух частей: Ред или Рад и окончания гаст (=s гость), которое встречается в разных славянских именах: Ардагаст, Пирагаст, Волегаст. Первая же половина имени бога, по мнению Шафарика, происходит от слова p а т (серб.), рать (рус.) (= война, bellum). Не могу не обратить внимания и на другое, старинное русское слово ре т или реть. Ре т, рета или рота, по объяснению Лаврентия Зизания (XVI в.), значит «спор, противление». Реть, по объяснению Памвы Берынды (XVII в.), также значит, между прочим, «спор, противление, битва». Кроме того, у последнего автора реть является синонимом слова ярость: «ярость, p е т ь = попудливость, начинающийся гнев, до гневу перхливость, сердитость».1 Если производить имя Редигаста от «реть», то, следуя объяснению Берынды, название это, по значению своему, совпадало бы с именем Яровита, о котором говорится ниже, и совершенно соответствовало бы богу войны, каковым и был солнечный бог Редигаст. Следовательно, как бы ни читать это имя, Редигост или Радигост, оно означает ретивого или ратного-мужа; будучи защитником и благодетелем страны, Радегаст легко мог получить прозвище доброго бога; быть может, в этом смысле Ретрский бог в глазах древнечешского глоссатора получил значение Меркурия (планета Меркурий на чешском языке называется Dobropan). Таким образом находит себе некоторое объяснение выписанное выше, в прим. 1, определение Ретрского бога в древнечешских глоссах. Мы увидим ниже, что Радегаст

Сахаров. Сказ. р. нар. П. V., 89, 117, 130.—В чешских глоссах к^ Mater verborum читаем: Radihost vnuk Kr' tov, Mercurius a mercibus est dictus. S afar k u. P a lack y. Alt. Denkm. 223. Принимая Радигоста за бога, тождественного римскому Меркурию, автор глоссов дал ему и генеалогию Меркурия, который, будучи заимствован римлянами от греческого Гермеса, считался сыном Зевса (Юпитера), следовательно — внуком Кроноса (Сатурна). Kr't, следовательно, в данном случае есть не кто иной, как Кронос или Сатурн (~ Ситиврат автора глоссов).

193

бодричей действительно может быть сближаем с Гермесом-Меркурием (см. ст.: «Велео>).

В Коренице, на острове Руяне, по словам Саксона Грамматика, было три храма. (Ср. выше стр. 28). В первом из них помещался истукан РУИЕВИТА, изображенного с семью лицами под одним теменем. На поясе этого истукана висело семь мечей, кроме того в руке он держал еще один меч. Во втором храме стоял идол ПОРЕВИТА о пяти головах, но без меча. Швенк высказал предположение, что оба названные бога суть солнечные божества, причем семь лиц Руиевита обозначают семь летних месяцев, а пять голов Поревита — пять зимних (по древнему делению года на лето в 7 и зиму в 5 месяцев).1 И сами названия богов вполне подтверждают мысль Швенка. Имя Руиевит, очевидно, происходит от одного корня с rujny (чеш.) = пылкий, горячий, страстный, ру]ан (серб.) = темно-красный, желтовато-красный, каковы эпитеты совершенно соответствуют пылкому, знойному, яркому солнцу и страстному, ярому, воинственному его представителю в летней части года. Кроме того, Руиевит, как замечено было выше, изображен был с семью мечами, висевшими на поясе, и восьмым, который он держал в руке, следовательно, он представлял бога воинственного, каковым обыкновенно воображали, преимущественно южные народы, бога яркого, палящего солнца. И действительно, Саксон называет его представителем войны. Поревит, напротив, как скованный и связанный зимней стужей и мраком (вспомним представление о солнечном боге зимою у фригийцев и пафлагонян, стр. 82, пр. 1), изображен был вовсе без оружия. В последнем отношении имя его может быть сближено со словом ? о ? о н (= понор), место, где река скрывается под землею, омут, поронути=нырнуть, погрузиться. Поревит, в таком случае, может обозначать побежденного, скованного мрачной подземной силой, погруженного в подземные омуты солнечного бога.

Весьма сходен с Руиевитом другой бог балтийских славян — ГЕРОВИТ или ЯРОВИТ, которого почитали в Волегасте и Гавель-

1 Schwenck. Myth. d. Slav. 147—148. Такого рода аллегорические выражения качеств и свойств богов известны были с древнейших времен. О чудовищных изображениях богов у индусов было говорено раньше (стр. 87, прим. 1), Аполлон ??????????? (~ седминный), также Гелиос — изображались с семью лучами, по числу дней недели, или с двенадцатью —по числу месяцев в году (We Icke r. Gr. Gotterl. I, 411). Серапис на римских статуях также изображался с 7 лучами на голове. Статуи Гекаты и Гермеса нередко изображались с несколькими головами (стр. 84, 86). Великаны, рожденные землею от неба, воображению греков представлялись с 50 головами, Тифей с 100 головами (Theog. 150 и ел., 821 и ел.) и т. п.

194

берге. Само имя его (ср. ниже «Ярило»), заключающее в себе понятие о яром, пылком боге, совпадает с именами Руиевита и Редигаста. Обладая могуществом даровать зелень и плоды на деревьях и нивах, также приплод стад (см. выше стр. 30 речь жреца Яровита), он имел вместе с тем и значение бога войны. Годичное торжество в честь Яровита в Гавельберге совпадало со временем величайшего праздника древних славян, — весеннего, а именно отправлялось около 15 апреля. В день описываемого Эбоном праздника Яровита в Гавельберге (в апреле 1127 г.) город отовсюду был окружен знаменами, т. е. эмблемами войны. 1 В волегастском святилище, по свидетельству Эбона, на стене висел огромной величины щит, обтянутый золотом и искуснейшей работы; никому из смертных не дозволено было прикасаться к нему в обыкновенное время: щит был посвящен богу войны Яровиту (Герборд, говоря о Яровите, прибавляет: «Который по-латыни называется Марсом»), и только в военное время мог быть тронут с места. Тогда его несли впереди войска и верили, что через это стяжают себе победу в битвах.2 Сходство Яровита с Марсом бросается в глаза: и тот и другой стоят в близком отношении к земледелию и скотоводству и, вместе с тем, оба — представители войны. И в святилище Марса висели священные щиты, которых обязательно касался римский полководец, отправляясь на войну; их носили также в торжественной процессии салийцы, ежегодно в течение нескольких дней, начиная с 1-го марта, — месяца, посвященного этому богу. Выше (стр. 30) Яровит охарактеризован словами волегастского жреца и как бог, одевающий леса и поля зеленью, как податель плодородия. Хотя Герборд, сообщивший эти слова жреца, не относит их прямо к Яровитову жрецу, но в том, что произнес их последний, не может быть сомнения, так как богом волегастским был Яровит, и притом праздник его отправлялся в весеннем месяце—апреле, и сам он, как мы видели, вообще представляет сходство с солнечным богом Марсом, бывшим точно

В Волыни, по словам Эбона, был обычай праздновать в начале лета торжество какого-то божества; на этот праздник для игр и плясок сходилось множество народа(См. у Котляревского Сказ. об Отт. 60—61). Может быть, этим божеством был Яровит или соответствующий ему бог весеннего плодородия.

См. у Котляревского. Сказ об Отт. 64, 73—74: Клерик Дитрих, один из спутников епископа Отгона, захваченный толпой у дверей храма Яровита, в испуге вбежал в святилище. Увидев там священный щит, он схватил его и выбежал навстречу разъяренной толпе. При виде священного вооружения жители вообразили, что это явился сам Яровит, одни в ужасе ударились в бегство, другие пали ниц на землю. Дитрих же, миновав опасность, бросил щит и присоединился к своим.

195

так же богом войны, с одной стороны, и подателем весеннего плодородия — с другой.

Как в Святовите Арконском, так и в прочих поименованных солнечных божествах балтийских славян: Радегасте, Руиевите, Яровите, мы узнаем обожествленных народных солнцеподобных витязей или героев, подобных Гераклу и Геркулесу. О Радегасте имеются даже в этом смысле народные предания, на которые мною указано было выше. Что же касается Яровита, то опять находим в древнеиталийских преданиях мифологическую личность, совпадающую с Яровитом и по значению, и по имени. По старочешскому правописанию весна, Mpb=garo, ярый^агу и т. п. Вспомним теперь, как назывался древнеиталийский народный витязь и благодетель до наименования его заимствованным из греческого языка названием Геркулес? Он назывался G a r a n u s, т. е. тождественным с Яровитом названием: gar у, ярый (витязь), и имел преимущественно значения гения плодородия, также источника всяких неожиданных благ и богатства. Этот Garanus, по сохранившемуся в Риме древнему преданию, был пастухом, обладавшим необычайной силой, он, а не Геркулес, победил Кака, и только уже впоследствии имя его замещено было именем Геркулеса.

В образах семилицего, вооруженного восемью мечами Руиевита, т. е. Руйного или Ярого витязя, по значению имени близкородственного Яровиту, и пятиголового безоружного Поревита, т. е. погруженного, скованного, — мы узнаем олицетворение идеи борьбы лета и зимы: оба истукана могут быть рассматриваемы или как изображения одного и того же солнцеподобного витязя или солнечного бога, ярого, воинственного в течение семи летних месяцев, и скованного, обезоруженного во время пяти зимних месяцев, или же как изображения двух обособленных, самостоятельных представителей лета и зимы, каковыми, напр., в древнейшем фракийском сказании являются светлый, воинственный, солнцеподобный Геракл, с одной стороны, и побеждаемый им, погруженный в глубокий, тяжкий сон великан Алкионей — с другой, Мы встретили раньше (стр. 31) еще одного бога, солнечная природа которого не подлежит сомнению, но о котором мы ничего почти не знаем, кроме его имени: ПРИПЕКАЛО (Pripegala). Мы узнаем о существовании его у балтийских славян только из окружных посланий полабских епископов (XII в.), сравнивающих

1 Preller. Rom. Myth. I, 80; II, 282—283.

2 Preller. Gr. Myth. II, 206—207. Ср. '?????? - зимородок, ледешник (птица).

196

Припекало с Приапом и Beelphegor, т. е. Ваалом, стоящим на горе фегоре (в этом смысле последнее название встречается где-то у Тертуллиана). Припекало был, следовательно, богом солнечным, даровавшим плодородие. Имя «Припекало» само по себе чрезвычайно характерно: «Погляжу на восточную сторонушку, — произносит великорусский заклинатель, — как красное солнышко воссияло, припекает мхи болота»... Имя Припекало совпадает, как уже замечено было раньше, с именем древнеиталийского Юпитера Анксура, т. е. иссушающего, припекающего, и, быть может, с именем Бронтона италийских венетов, представителя солнечного зноя (врупина). Юпитер Анксур, как было указано выше (стр. 176), изображался в виде юноши с головою, снабженною лучистым нимбом. В Верхней Лужице найдена статуэтка, изображающая безбородого полуодетого ю н о ш у (все одеяние его заключается в короткой, спереди, у шеи, открытой сорочке), с распростертыми вперед и в обе стороны руками, голова юноши окружена нимбом с пятью лучеобразными на нем выступами. Изображение этой статуэтки помещено в названной раньше статье Гаммерштейна «Echte wend. Goetz». Сравнивая изображение этой статуэтки с описаниями статуи Юпитера Анксура и изображения юного, также полуодетого, солнечного бога, найденного в Пицене, нельзя не заметить между ними большого сходства, что позволяет сделать предположение, не представляет ли статуэтка, найденная в Верхней Лужице, миниатюрного изображения Припекала? 1

Заключаю ряд солнечных богов балтийских славян божеством, сущность которого, вследствие недостатка о нем определенных сведений, также может быть определена не иначе, как посредством сравнения с аналогичными божествами других народов. Божество это называлось ГЕННИЛЬ. Выше (стр. 24) приведено свидетельство

Пиценская статуя (стр. 176) снабжена следующей загадочной надписью, последнее слово которой остается необъясненным: «Cais Paiz Variens (имя) Juve (т. е. Jovi) zaisesure». Поразительные аналогии между названиями и природой богов народов сабинского племени и славян западных, в особенности северо-западных (Semo Sancus и Святовит, Sauracte и Сварог, Apollo Soranus и Радегаст Сварожич, Garanus и Яровит, Jupiter Anxur и Припекало — мы найдем ниже еще много подобных аналогий), независимо от указанных мною уже раньше аналогий и в других областях народной жизни, наводят меня на несколько смелое предположение, нельзя ли объяснить загадочное слово «zaisesure» чешским глаголом zaiezeti (zaiezivum), n словарю Юнгмана означающим bestehen, worauf beruhen, sich grunden, fussen (залежаць [белорусе.] -зависть, лежать на ответственности. Носович. Слов. белор. "ар. 172), т. е.: «Cais Pais Variens на Юпитера полагается или «возлагает» (на нем основывает) свои надежды» (от Юпитера зависит)?

197

Титмара о том, что в окрестностях Мерзебурга пастух носил по селению, из дома в дом, шест, на вершине которого прикреплена была рука, державшая железное кольцо. При входе в дом пастух вместо приветствия произносил: «Бди, Генниль, бди!»; после того, по словам Титмара, они (жители селения) весело пировали и верили, что находятся под покровительством этого бога. Кольцо (коло, колесо) издревле служило эмблемою солнца, т. е. солнечного круга (см. выше стр. 165 пр. 5, о представление солнца в образе колеса). Кольцо, очевидно служившее в данном случае эмблемою Генниля, говорит в пользу солнечной природы последнего. Генниля естественно сравнивают с богом-покровителем пастухов литвинов, называемым «Гониглис», тем более, что, по преданию, и лужицкие сербы в старину называли Генниля сходным именем: Гонидло (Honidio). 1 Все эти названия, вероятно, находятся в связи со словами: гнать, погонщик, honiti (чеш.), gonie (польс.), гончин (серб. = погонщик стад) и т. п. Рассказ Титмара, относящийся к 1017 году, представляет большое сходство с преданием, записанным Куном (Kuhn. Mark. Sagen, 330). Старый лесничий из Зебена, близ Зальцведеля, рассказывал, что в названной местности, в старину, в известный день в году, соблюдался следующий обычай: из общественного леса привозили дерево, ставили его в селении и плясали вокруг него, восклицая: «Генниль, Генниль, б д и!» 2 Этот рассказ в свою очередь напоминает сходный обычай, соблюдавшийся во всем Древенском округе (Drawan, в Ганнов.) в прошедшем столетии: в праздник Благовещения (т. е. в один из главнейших весенних праздников) толпой отправлялись в лес, выбирали дерево и рубили его, в чем принимали участие все домохозяева селения. Срубленное дерево клали на повозку, покрывали платьем и везли в селение; здесь, прикрепив на его вершину крест, воздвигали его на месте, где стояло до того прошлогоднее дерево. По укреплению дерева, так чтобы можно было взобраться на его вершину, сельский староста, при громких кликах толпы, взлезал на дерево и насаживал на крест железного петуха. Предводительствуемые сельским старостой, поселяне сначала бегали кругом дерева, затем плясали, потом староста брал в руки большую зажженную свечу и стакан пива и, обходя кругом собранного деревенского стада, окроплял его пивом и благословлял, причем произносил какие-то слова на вендском языке, которых автор, описавший обряд, к сожалению, не сообщил. В день поставления дерева, которое, по

1 Frencel. De Dus Sorab. 207.

2 Grimm. Deut. Myth. 625.

198

укрепленным на его вершине кресту и петуху, называлось крестовым или петушьим, в Бюлиге и во всем Древене окроплялись пивом или водкой дома, конюшни и скотные дворы, кухни, погреба, клети и покои, — все это делалось с целью отстранения в будущем от скота всяких невзгод. В приходе по имени Предел (Predohl) гоняли скот кругом дерева, для того чтобы он в предстоящем году хорошо плодился, также обходили кругом дерева с зажженной свечой, произнося известные изречения на вендском языке. Затем следовали пирование и выпивка. Дерево оставалось на месте до будущего года.1

«Крестовое» дерево, очевидно, играло здесь такую же роль, как дерево, которое звали Геннилем в рассказе зебенского лесничего. Кругом его плясали и совершали известные обряды, от него ожидали приплода стада и всякого благополучия, преимущественно по отношению к деревенской скотине. Дерево же, которое величали Геннилем, конечно, имело то же значение, как шест с кольцом в руках пастуха, в рассказе Титмара. Крест и петух (эмблема утреннего солнца) на вершине «крестового» дерева, без сомнения, заменили собой Геннилево кольцо (эмблему солнечного колеса) или, по крайней мере, имели то же самое значение.

У южных славян «крестовое» дерево заменилось крестом («криж»). В Хорватии, накануне праздника Вознесения, пастухи, по словам Илича 2, сооружают большой деревянный крест, который украшают цветами, и в таком виде оставляют на ночь в поле. На другое утро, в самый день праздника, все пастухи собираются на поле, откуда в торжественной процессии, как бы крестным ходом, но без участия духовенства, идут в село. Впереди процессии идет с крестом один из пастухов, одетый по-праздничному и украшенный цветами. Вся эта толпа ходит из дома в дом, прося хлеба, вина, молока и других съестных припасов. Песня, которую поют, подходя к каждому дому, заключается словами: «Божий ангел да хранит ваш двор!» Все это, по сущности своей, очень напоминает рассказ Титмара: шест с кольцом (у хорватов замененный крестом) сос-

Keyszier. Reis. d. Deutsch! ?, 1377. В Италии в старину новый год считался с 25 марта, т. е. со дня Благовещения. С того же дня, до середины XVII столетия, считался новый год в Трирской области. Чехи в ночь на Благовещение наблюдают за звездами и по ним гадают о предстоящей в году погоде, как в других местах (напр., в Великой Руси) это делается на святках, т. е. при наступлении нового года. (Reinsb.-Du ringsfeld. Festkai. 113. — Петру шевич. Общер. днев. 88). Может быть, такое же значение нового года имел день Благовещения и по отношению к поставлению «крестового» дерева. 2 II ic. Nar. Slav. obic. «Krizari».

199

тавляет принадлежность пастуха; пастух с шестом в руках обходит дома селения, как здесь целая процессия, предводительствуемая пастухом же, с крестом в руках; пастух Титмара, вероятно, так же, как и хорватские пастухи, не с пустыми руками отходил от каждого дома; он поручал дома поселян покровительству Генниля, произнося слова: «Бди, Генниль, бди!» точно так, как хорватские пастухи дома своего селения поручают покровительству «Божьего ангела». Пастушеская процессия у хорватов обходит поля и луга; во время шествия произносятся молитвы и поются разные песни, прерываемые угощениями в поле, которые предлагаются шествующими владельцами обходимой земли, торжество заключается ужином и плясками. Титмар также упоминает о веселом пировании под покровительством Генниля: он, разумеется, имел в виду такой же общественный пир, заключавший пастушеский праздник, каким, очевидно, был день, в который пастух обходил с шестом дома своего селения. Что крест в христианстве заменил у древенских и хорватских пастухов языческое изображение солнца (на «крестовом» дереве, впрочем, железный петух, насаживаемый на крест, представляет такую же языческую эмблему солнца, как железное кольцо на шесте Титмарова пастуха), весьма естественно. Вспомним указанное выше, неоднократно встречающееся в народных песнях, изречениях и вообще в народном сознании замещение солнца христианским Богом, именование «солнцем праведным» самого Иисуса Христа, «пресветлым солнцем» св. Иоанна Крестителя, наконец, сравнение с солнечным светом света христианской веры и т. п. Всего же интереснее в данном случае несомненное отождествление креста с солнцем у хорутан: медный крест в звезде, нередко украшающий ворота у хорутан, прямо называется именем солнца— soncec или soncek.

Во всех приведенных случаях мы имеем дело с пастушеским праздником. Эмблемами покровителя пастухов и стад являются: шест с рукой, держащей железное кольцо, 2 именуемый Генниль (аллегорическое изображение бога Генниля), дерево — представитель

1 Потебня. Миф. знач. н. обр. 21.

2 Выше (стр. 24 пр. 4) я указал на то, что рука, держащая кольцо, составляет главнейшую часть Староградского герба, в который легко могло войти изображение народной святыни, каковою, без сомнения, был Геннилев шест. Нельзя, однако, не заметить, что в названном гербе рука держит не простое кольцо (circulum), как на шесте Титмарова пастуха, а перстень. Может быть, прежнее кольцо шеста в гербе заменилось перстнем, который, сохраня форму, а следовательно и значение эмблемы солнца, вместе с тем, по языческому представлению, служил и эмблемой изливающихся на человека небесных благ. Ср. ниже, в ст.: «Небесная влага», о значении перстня в дождевой «додольской» песне.

200

Генниля, «крестовое» или «петушье» дерево, наконец, крест. Главнейшей эмблемой бога-покровителя скота и у восточных славян служил шест, т. е. пастушеский посох или верба, ныне предварительно освящаемая; этой вербой ныне почти повсеместно в день св. Георгия в первый раз выгоняют скот на пастбище. Ей придают чудодейственное значение охранительницы скота от бед. Малоруссы, ударяя скотину такой вербой, приговаривают: «Иди собе с богом»; также обращаются при этом к Божьей Матери и святым с мольбою: «Як сим сучкам не развиватися, так и хортам (волкам) моей скотины не чинати». Белоруссы втыкают вербу, которой в Юрьев день пригоняют скот, в землю на полях и почитают ее «за пастуха».1 В Нерехте бьют скот, в Юрьев день, освященной в предыдущем году вербой, причем произносят: «Господь благословляет и здоровьем награждает».2 У болгар существует поговорка: «Тояга-та (палка, посох) е Божо дрьвцо».3 Несомненно, в таком же смысле почитались и поименованные выше эмблемы бога-покровителя скота у западных и южных славян. У вендов словом honidi даже прямо называется пастушеский посох.4 Время отправления праздника пастухов в Древене и в Хорватии точно определено и совпадает с двумя из числа важнейших весенних празднеств — Благовещением на северо-западе и Вознесением на юге; вероятно, весной же балтийские славяне взывали к Геннилю. Замечу, что у чехов 1-го мая, т. е. весной же, отправляется пастушеский, собственно коровий праздник, Kravske hody. 5

Яркий свет на значение Генниля или Гонидла бросают дошедшие до нас сведения о пастушеском боге литвинов—Гониглисе, как по имени, так и по существу своему весьма близко родственном Геннилю—Гонидлу. Стрыйковский свидетельствует, что Гониглис был пастушеский, лесной бог. Невольно вспоминаем о Марсе— Сильване, лесном, сельском боге, покровителе скота. Гониглису приносились в жертву яички конские, воловьи, козлиные; пастухи сжигали их на большом камне, произнося следующую заклинательную молитву: «Как этот камень тверд, нем и недвижим, о боже наш Гониглис, так все хищные волки и звери были бы недвижимы и не могли бы нанести вреда нашему скоту, порученному твоей

1 Ефименко. О Яриле. 98—101. Снегирев. Рус. пр. праз. IV, 193. Ефименко. О Яриле. 108. 4 Grimm. Deut. Myth. N. 223.

H a n u s. Bajesl. Kai. 148. — И в древней Италии пастушеский праздник (Palilia) отправлялся весной, а именно 21 апреля. Preller. Rom. Myth. I. 413 и ел.

201

защите!»1 Итак, Гониглис является здесь защитником скота от хищных зверей, как Аполлон у греков. Фавн и Сильван у римлян, как заместивший в христианстве божество солнца св. Георгий — у славян. Во многих местах Червонной и Белой Руси праздник пастухов отпра ляется в Юрьев день.2 В честь Гониглиса, по словам Нарбута, отправлялся ежегодно праздник в середине мая, т. е. приблизительно в то же время, как упомянутый выше праздник пастухов у хорватов. Рано утром пастухи и пастушки, нарядившись в чистое платье, украсившись цветами и венками, ходили из дома в дом, где получали от домохозяек подарки. В полдень они на месте пастбища зажигали большой огонь, выбирали из среды своей старца, в качестве «царя пастухов», и чествовали его. Затем, при звуке музыки, плясали и пели песни, одну из которых приводит Нарбут. В ней Гониглис характеризуется именно как защитник стада от волков. Вот эта песня: Гониглис, божек! Паси мою коровку, Паси моего бычка, Не пускай волка вора! Пасу, пасу моих овечек, Тебя, волк, не боюсь; Бог с солнечными кудрями

Верно тебя не допустит.

Ладо, ладо солнце, Бей его деревянной ложкой (чумичкой) по голове!

" Kron. Pols. I, 146.

2 Снегирев. Русс. пр. праз. Ш, 72.

3 N а г Ь u 11. Mit. Ut. 303 и ел. — Не знаю, почему орудием против волка названа здесь деревянная ложка. Что это не есть случайная черта, доказывается совершенно аналогичным местом из латышской «Усиневой» песни, в двух ее вариантах (об У сине, конском боге, см. ниже ст.: «Авсень»): Усинь приготовляет пиво В следе лошадки; Я побежал выпить это свежее пиво, Меня ударяют чумичкой в спину.

Или: Жаворонок варит пиво В лошадином следе; Я поспешил выпить сусло, Получаю удар в спину чумичкой.

202

Здесь Гониглис не только представляется защитником стада от волков, но вместе с тем прямо называется златокудрым богом, солнцем. Мало того, песня эта очень напоминает песню, которой в древней Италии чествовали Сильвана (см. ниже ст.: «св. Юрий»).

Генниль (Гонидло), покровитель пастухов и стад у западных славян, без сомнения, был такой же солнечный бог, как Гониглис, олицетворяя в себе ту сторону солнечного божества, вследствие и для обозначения которой Аполлон получил название ?????? (пастушеский) , а Марс — прозвание Silvanus (лесной, сельский, пастушеский). Родство Генниля с италийским Белбогом—Марсом проявляется, кроме того, в тождестве обращаемого к обоим молитвенного изречения: римский фециал, когда ему предстояло объявлять войну, входил в святилище Марса и, размахивая щитами и копьем, принадлежавшими идолу Марса, восклицал: «Марс, бди (Mars vigila!)»,1

т. е. буквально те же слова, которые произносили пастухи у Титмара и зебенские поселяне, обращаясь в первом случае к шесту, а во втором—к дереву Геннилю: «Бди, Генниль, бди!»

Не раз уже мне приходилось указывать на близкое сходство, существующее между божествами древних, особенно балтийских, славян и древних италийцев, именно племен умбро-сабинских. Богом солнца у древних италийцев был Марс. Имя Марса, известного в древние времена также под названиями Mannar, Mainers, Mavors, производится от корня шаг или mas, заключающего в себе понятие о блеске, также о мужской производительной силе,2 — понятия, соответствующие основному смыслу славянских богов Белбога, Ясоня, Сварожича (Радегаста), Руиевита, Яровита. Замечательно, что тот же корень лежит в основе южно- и западно-славянских слов, выражающих блеск и ярость, напр., мама (серб.) = ярость, main (чеш.) = ослепление, mamic (польск.), mamiti (чеш.) = ослеплять, также в переносном смысле = обманывать, мамж (болг.)sa обманываю и т. п. У сабинов Марс назывался Mamers. 3

Марс—светлый, сияющий бог находит себе аналогию в Белбоге, Ясоне, Сварожиче; Марс—воитель—в Святовите, Сварожиче (Радегасте), Руиевите, Яровите; Марс—оракул—в Свя-

(Auning. Wer ist Uhszing? 20, 27.) О значении лошадиного следа см. ниже ст.: «Авсень».

1 Grimm. Deut. Myth. N.223.

2 Preller. Rom. Myth. I, 334—335.

3 Varro. De l. lat. V, 73.

203

товите, Сварожиче (Радегасте) ; Марс —плододавец—в Радегасте, Яровите, покровитель скота—в Генниле.1 Заключая обзор божественных представителей солнца балтийских славян, не могу не коснуться германо-скандинавского бога-воителя, Туг (сканд.) или Ziu, Z i о (герман.), которого древние писатели называли латинским именем Марс, точно так, как Герборд называет этим именем Яровита (см. выше стр. 195). Туг, по скандинавскому сказанию, вступив в борьбу с чудовищем Fenrir, всунул ему в пасть свою руку; он победил чудовище, но лишился руки, вследствие чего получил прозвание «Одноруки и». Замечательно, что между упомянутыми выше (стр. 31, пр. б) древними статуэтками, найденными в разных местах Балтийского побережья, видим несколько одноруких божков. Стоит только взглянуть на изображения этих статуэток, чтобы убедиться в том, что у них одна из рук не случайно обломана, но с намерением представлена отсеченной или искалеченной. Статуэтки эти (обозначенные на таблице у Гаммерштейна под №№ 1, 2, 3 и 6) найдены: две близ Старограда (Oldenburg) в Вагрии, третья близ Гримма (в Новой Померании Neu-Vorpommern), четвертая (вероятно) близ Варена в Мекленбурге. Из этого видно, что скандинавское сказание о подвиге божественного витязя Tyr'a было известно и усвоено и балтийскими славянами, вероятно, связавшими это предание с каким-либо из своих богов, которого они и стали изображать одноруким; бог этот, может быть, был Яровит. На эту мысль наводит то обстоятельство, что германский Ziu назывался также Ear, Eo, Еог, Аег (Гримм сближает его с Аресом, "????, ср. Еро- или Яро-вит), и третий день недели (вторник), называвшийся на юге и западе по имени Марса (dies Martis, Mardi), на севере по имени Tyr'a [Tysdagr (скан.), Tives dag (англ.-сакс), Tiestag, Diestag =2 Dienstag (герм.) ], в Баварии, Австрии и Тироли получил наименование Ertag, Jertag, Eritag, т. е. Еров или Яров день. Считаю нелишним заметить, что сказание об «одноруком» боге, победителе злой силы, достигло и латышей, оставив по себе след в одном из заговоров «на удой», в котором «однорукий» бог призывается на помощь против ведьм, отнимающих молоко у коров: «Однорукий, однорукий,— восклицает ла-

Отождествление названных славянских богов с Марсом не противоречит сделанному мною раньше сравнению некоторых из них с Геркулесом: солнечная природа одинаково обнаруживается в них, как в солнечном боге Марсе и обожествленном солнцеподобном витязе Геркулесе.

2 Grimm. Deut. Myth. 103, 104, 166, 167. По имени этого бога назван город Eresburg или Heresburg. Там же: 168.

204

тышский заклинатель, — стой на перекрестках и поджидай тех, кто туда придет, кто прибежит... это ведьмы, ряганы!»1