Ермолин Е. Русская культура. Персоналистская парадигма образовательного процесса

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 2. Структурно-семантические принципы формирования культурологической образовательной парадигмы

2.1. Исторические основания изучения истории русской культуры

2.1.1. Общие положения

Уяснение исторических оснований изучения культуры опирается на обоснованное в 1 главе представление о бытийной значимости культуры и об осмысленности культуротворчества. Культурное измерение истории страны, народа или общества - это смысловое измерение, сфера смыслов. Такая осмысленность проявляется по-разному.

С одной стороны, история культуры в целом, как единый процесс, обладает совокупным смыслом, заложенным в нее извне. История культуры не есть самоцель, не есть процесс, устремленный в пустую («дурную») бесконечность. Такова основная религиозно-философская предпосылка понимания истории культуры. Смысл истории раскрывается, согласно христианскому его пониманию, как действие в ней божественного Промысла, Провидения, не очевидного, но наличествующего в последней глубине исторического процесса. История имеет план и цель. Она разворачивается во временном промежутке между грехопадением и Апокалипсисом, Страшным Судом, в течение которого разворачивается мистерия наказания, испытания, искупления, воздаяния и спасения. Таким образом, последней целью истории является спасение человека и обретение им высшего бытия с Богом в вечности. В пределах этого глобально-исторического процесса находит свое место и свой смысл и культура. В самом общем понимании, как уже говорилось в 1 главе, она есть выражение человеческих устремлений к гармонии, к спасению. Основная задача изучения истории культуры состоит в уяснении того, как общая цель воплощалась в человеческой деятельности и ее плодах. Кроме того, основное историко-культурное целеполагание дополняется разного рода второстепенными, служебными, частными целями и смыслами, имеющими не только глобальную значимость в контексте всемирно-исторического процесса, но и некоторое собственное значение, представляющими самостоятельный интерес в ходе изучения истории культуры.

С другой стороны, история есть пространство свободы. В ней нет законов в естественнонаучном смысле, а есть лишь разнонаправленные тенденции, общий же ход событий определяется свободным выбором человека и решимостью общества к исполнению той или иной исторической и культурной роли. Человек как существо свободное закладывает в историю культуры свои разнообразные смыслы, весьма непросто корреспондирующие с самым общим и основным ее смыслом. Мистическая диалектика истории раскрывается, как сформулировал еще Августин, в борьбе двух идеалов, «двух градов», двух человеческих сообществ, «земного» и «небесного». Каждый из «градов» имеет свою судьбу в вечности, но в пределах земной истории, в культурном опыте человека и человечества, эти «грады» смешаны, так что человеку не дано знать заранее свой удел. В истории культуры также раскрываются эти борения, она есть зеркало исканий, заблуждений, святости и пороков, преступлений и подвигов, и эта духовная панорама, эта мистериальная драма в ее культурных выражениях не может не стать основным предметом внимания в курсах истории культуры.

Такая мистерия происходит и в индивидуальной душе, в опыте конкретной личности, поставленной в персональное отношение к Богу. Здесь разворачивается более или менее опосредованная общекультурными коллизиями и антиномиями эпохи и среды духовная работа, происходит труд культуры, имеющие в принципе и суверенное, несвязанное общей социокультурной логикой значение для вечности. Однако эта работа все-таки почти всегда так или иначе, в большей или меньшей мере входит и в совокупный культурный труд эпохи, общества, нации, человечества. При изучении истории культуры учтем эту диалектику личного и общего. По словам Н.А.Бердяева, «человек находится в историческом, и историческое находится в человеке (...) Нельзя выделить человека из истории, нельзя взять его абстрактно, и нельзя историю рассматривать вне человека и нечеловечески» . История русской культуры должна быть опознана как история личностей, обладающих особой культурной значимостью и духовным опытом. В этом смысле не так уж сильно устарел тот подход к истории, который был заявлен Н.М.Карамзиным и акцентировал присутствие в истории личностей, двигающих ее. Думается, и ныне при изучении истории культуры этот подход себя отнюдь не исчерпал.

В 1 главе определено, что историческая динамика русской культуры представляет собой диалогический процесс. Этот диалог протекает на разных уровнях в пространстве идей и ценностей прежде всего христианско-гуманистической культуры. Он также является особым предметом изучения в образовательном процессе (а с другой стороны, и сам образовательный процесс есть непрерывный диалог с культурной традицией).

Каждая историческая эпоха, всякая автономная культурная инициатива имеют свое назначение в рамках общего целеполагания. История русской культуры в целом также представляет собой осмысленное целое. Выявлением этого смысла занималась русская историософия, в пределах которой были развернуты грандиозные мыслительные конструкции, призванные объяснить и оправдать (или осудить) русскую жизнь и культуру. Как замечал В.В.Зеньковский, русская философия была «больше всего занята темой о человеке , о его судьбе и путях, о смысле и цели истории», здесь «всюду доминирует (даже в отвлеченных проблемах) моральная установка »; отсюда «и напряженное внимание к социальной проблеме», особый интерес «к вопросам о «смысле» истории, конце истории и т.п.» .

Русские мыслители приходили к разным ответам на вопросы о смысле и значении русской истории и культуры . Одну из наиболее убедительных, завершенных, суммирующих предшествующий опыт версий смысла истории русской культуры предложил Н.А.Бердяев в своих трудах «Смысл истории», «Судьба России», «Русская идея». Кроме того, принципиально ценны идеи Г.П.Федотова, Г.В.Флоровского.

Н.А.Бердяев одним из первых в начале ХХ века поставил вопрос о преодолении традиционного в России «недоверия к культуре», «моралистического нигилизма». Г.В.Флоровский точно писал об этой мировоззренческой установке, принесшей богатые мыслительные и научные плоды: «То был творческий выход в культуру ... И, прежде всего, восстановление исторической памяти, более того - трепет истории ... именно в эту эпоху начинает крепнуть чувство исторической связности и непрерывности. История открывается не под знаком конца только, но и под знаком творчества и дления,- не в апокалиптическом только, но и в культурном измерении. Это было жизненным преодолением не только неисторического утопизма или опрощенства, но и торопливой лжеапокалиптики. Сказывалась воля к культуре, приятие истории » . Без такого опыта, пожалуй, нам сегодня не пришлось бы говорить об образовательных культурологических проекциях.

Бердяев Н.А. Смысл истории. М., 1990. С.14.

Зеньковский В.В. История русской философии. В 2-х тт. Т.1, ч.2. Л., 1991.С.16.

См. обзор: Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Русская философия истории. Курс лекций. М., 1997.

Флоровский Г. Пути Русского Богословия. Киев, 1991. С.490.

Бердяев Н.А. Смысл истории. М., 1990. С.15, 17.