Природа и культура

c позиций совр. научного понимания феномена культуры — антонимы, противоположные, но и взаимодополнит. составляющие мира человеч. бытия. Биосоциальный дуализм сущности самого человека не мог не привести и к такого же рода дуальности организации среды обитания людей (пространственной, временной, интеллектуальной, символической и пр.), совмещения в ней естеств. природной компоненты, обеспечивающей витальный аспект человеч. существования (солнечное излучение, атмосфера, вода, продукты питания, минеральные ресурсы), и мира искусственных порядков (в виде материальных объектов, символов, идей, социальных структур, языков коммуницирования и пр.), созданных самими людьми и обеспечивающих коллективный (социальный) характер их жизнедеятельности. Этот мир искусственных порядков как рез-т целенаправленной человеч. деятельности и принято определять в качестве культуры, противопоставляя его природе. С подобных позиций культура нередко определяется как совокупность элементов природы, переработанных людьми в своих интересах (понимая при этом в числе элементов природы и самого человека, в частности его мозг и способность к сознанию). Иначе говоря, природа — это все, что еще не культура, а культура — это все, что уже не природа.

Вместе с тем у ряда специалистов такого рода категорич. противопоставление П. и к. не встречает поддержки (Лоренц, Холоуэлл и др.). При этом они апеллируют к данным социобиологии, дающей достаточно оснований для определения социального поведения животных как функционального (а порой и непосредственно технологич.) аналога человеч. культуры, по крайней мере в ее сегментах жизнеобеспечения, социальной организации, регуляции и коммуникации и нек-рых др. С этой т.зр., нет жестких границ между социальным поведением животных (как явлением природы) и социальным поведением людей (как явлением культуры), а осн. различие П.и к. заключается преимущественно в уровне сложности используемых способов и средств адаптации, консолидации, саморегуляции, трансляции опыта следующим поколениям (обучения) и пр. При этом отмечается, что разрыв в уровнях сложности технологий жизнедеятельности между приматами и верхнепалеолитич. людьми во много раз меньше, чем между теми же верхнепалеолитич. и поздненеолитич. культурами (не говоря уже о более поздних городских цивилизациях). При таком подходе противопоставление П. и к. в значит. мере утрачивает смысл, и культура начинает рассматриваться как особый этап общей эволюции природы, на к-ром адаптация к среде посредством изменения видовой морфологии (у растений) и сочетания процессов видовой изменчивости со сменой стереотипов поведения (у животных) полностью вытесняется адаптивными реакциями посредством изменения и усложнения технологий и форм жизнедеятельности (у людей), включая и формирование искусственной среды обитания (что частично имеет место и у животных — жилища, тропы, плотины).

Так или иначе, но все специалисты согласны с тем, что культура обладает таким специфич. свойством, как ненаследуемость социального опыта генетически, а освоение его следующими поколениями только методом обучения и подражания (что, впрочем, свойственно и многим видам высших животных). По всей видимости, именно здесь, в вопросе о механизме накопления, обобщения и трансляции опыта жизнедеятельности пролегает осн. грань между П. и к.

Следует отметить и еще один важный аспект соотнесенности П. и к. — культуру природопользования (экологич. культура) людей (включая культуру физич. воспроизводства и реабилитации самого человека как биол. существа). По мере развития техн. средств и роста эффективности технологий переработки материалов природы в человеч. нуждах все острее становится вопрос о нарушении баланса воспроизводства природных экосистем, разрушении жизнеобеспечивающих возможностей ландшафтов, вмешательстве в естеств. отбор, поддерживающий "биол. качество" человеч. популяций. Хотя эта проблема встала "в полный рост" только во вт. пол. 20 в., на самом деле разрушит. вмешательство человека в природную среду имело место и в далеком прошлом (верхнепалеолитич. продовольств. кризис в связи с массовым истреблением мамонтов и др. крупных животных; деградация ландшафтов, вызванная масштабным скотоводством, — гибель лесов в Греции, молодая поросль к-рых поедалась многочисленными козами, опесчанивание Сахары и ряда районов Евразийской степи как рез-т кочевого скотоводства номадов; изменение ландшафтов Европы и Китая в связи с массовой распашкой, вырубкой и выжиганием лесов под земледельч. нужды и т.п.). Т.о., проблема культуры природопользования, обобщения истор. опыта в этой сфере и выработки принципов неразрушающей эсплуатации ландшафтов по существу один из "вечных" вопросов бытия человека на Земле и норм его социокультурного функционирования, пока что еще не нашедших сколь-либо комплексного позитивного решения. Одна из сторон этой проблемы — мера допустимости искусственного (культурного) вмешательства в биол. природу самого человека, лишения его жизни или каких-либо частных природных свойств, да и вообще "оборотная сторона" медицины, препятствующей природной "выбраковке" нежизнеспособных особей (аборты, эвтаназия, смертная казнь, стерилизация, трансплантация органов или замена их искусственными, генная инженерия, зачатие в состоянии интоксикации и пр.). Все это вопросы не только социальные, но и прямо связанные с соотнесенностью П. и к. в самом человеке.

Лит.: Маркарян Э.С. О генезисе человеч. деятельности и культуры. Ереван, 1973; Хайнд Р. Поведение животных: синтез этологии и сравнит. психологии. М., 1975; Давыдов Ю.Н. Культура — природа — традиция // Традиция в истории культуры. М., 1978; Моисеев Н.Н. Человек и ноосфера. М., 1990; Назаретян А.П. Агрессия, мораль и кризисы в развитии мировой культуры (Синергетика истор. прогресса). М., 1996; Кульпин Э.С. Бифуркация Запад — Восток. Введение в социоестеств. историю. М., 1996; Флиер А.Я. Культурогенез. М., 1995.

А.Я. Флиер