Чернявская Ю. Народная культура и национальные традиции

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 5. Взаимодействие культур как путь к единому человечеству

§ 1. Цивилизация, субэкумена, мировая культура

Некогда О. Шпенглер писал о полной замкнутости, непроницаемости культур друг для друга. Но такой непроницаемостью, да и то относительной, обладал лишь архаический мир. История человеческой культуры — это история движения к универсализму. Сегодня мы уже не представляем себе наше прошлое как чередование событий, определяющих судьбы отдельных народов. Скорее, мы воспринимаем его как чередование и сосуществование цивилизаций , которые во многом определяют характер этносов, входящих в них. Однако, никто так и не смог выяснить, сколько же на Земле было цивилизаций: в работах разных исследователей их количество варьируется от семи до двадцати восьми. Более того, ученые так до сих пор и не пришли к единому мнению относительно содержания этого термина, а также — основных признаков цивилизации.

Несмотря на долгую историю термина “цивилизация”, начавшуюся еще в Древнем Риме, его нынешнее понимание начало складываться лишь в 19 веке, когда он впервые был употреблен во множественном числе — в значении локальных общностей (моноэтнических или полиэтнических), обладающих ярко выраженной социокультурной спецификой. Так, можно говорить о древнеегипетской, вавилонской, греческой, римской, китайской, индийской, византийской, мусульманской, средневековой западноевропейской и других цивилизациях.

Что же отличает цивилизации, делает их разными, непохожими друг на друга?

Ряд исследователей считает, что основой цивилизации является культурное наследие. Ведь сама протяженность цивилизации в пространстве и ее устойчивость во времени базируется на преемственности, на традиции как синтезе преемственных начал и нововведений, постоянного приспосабливания прошлого к настоящему и будущему. К фундаментальным принципам цивилизации относят прогрессирующее разделение труда, а следовательно, разделение социальных функций и неизбежное в связи с этим социальное взаимодействие между людьми. Большинство ученых утверждает, что цивилизация невозможна без общей религии и без многонациональных государств, без преемственного накопления общественного богатства и сохранения неких фундаментальных основ образа жизни. Честно говоря, в таком многообразии суждений, каждое из которых верно, легко потеряться.

Что же является ведущим принципом, сближающим народы в огромные надэтнические общности — цивилизации, да и существует ли этот принцип?

Да, существует. Это уже упомянутый нами “принцип дополнительности” Н. Бора, смысл которого — взаимная дополнительность факторов и отношений, находящихся в неповторимом разнообразии связей и зависимостей. “ Каждая отдельная цивилизация является сетью отношений между различными элементами социокультурной системы, лишенной единого начала и допускающей различные формы взаимозависимости” [64 , 115 ] . Итак, ведущий принцип любой цивилизации — взаимодействие.

Взаимодействие народов существует столько же, сколько сами народы. Оно включает в себя самые разнообразные аспекты: это и торговые отношения, и производство, и культурные связи, и политические отношения вплоть до колонизации и войн и т.д. Сеть таких отношений никогда не была стабильной, неизменной: одни ее элементы исчезали, на смену им приходили другие, центры цивилизаций сдвигались, сами цивилизации меняли свои границы, даже исчезали, но передавали многие из своих важнейших особенностей последующим. Так, греко-римская и иудео-христианская цивилизации явились предтечами и фундаментом современной западноевропейской.

Итак, цивилизации и даже те их признаки, которые кажутся ведущими в определенную эпоху (например, центр исламской цивилизации — религия, американской — индивидуализм и т.д.), не остаются неизменными, постоянна лишь сама сердцевина — тяготение народов к взаимосвязи, в процессе которой они обретают во многом общее мировоззрение и развернутую сеть отношений. Выдающийся французский историк Ф. Бродель понимал под цивилизацией взаимопроникновение множества разнообразных факторов, которое порождает взаимодействие различных народов и групп, причем, важны при этом не только и не столько сами факторы, сколько образ мыслей, менталитет, обусловленный ими и, в свою очередь, обусловливающий определенный образ жизни.

Предельно обобщив, можно сказать, что жизнь любого человеческого общества базируется на четырех подсистемах, совокупность которых порождает целостную систему:

•  биосоциальная подсистема, включающая в себя семью, родство, отношения полов, труд, защиту общности от опасности, жилье, питание и т.д.;

•  экономическая , охватывающая производство и потребление, обмен продуктами и услугами, рынок, технику и технологии и т.д.:

•  политическая , вбирающая в себя институциональные отношения между людьми, т.е., совокупность обычаев, норм, власти, права и т.д.;

•  культурная , включающая все проявления духовной жизни членов социума.

Совокупное их взаимодействие и порождает целостную систему — цивилизацию. Но историк Л. Февр вносит серьезную поправку в эту картину: вышеозначенные подсистемы не равноправны. И политическое, и социально-экономическое, и даже биологическое как бы “пропускаются” сквозь призму культурного мировидения, ментальности членов социума. “Даже богатство, труд и деньги — не есть ли они совсем не “вещи”, но идеи, представления, человеческие суждения о “вещах”?”, — пишет он [71, 282 ] .

Цивилизацию можно определить как социокультурную общность, которая неустанно формирует себя на основе сверхлокальных ценностей, смыслов, представлений, получающих свое выражение в мировых религиях, системах морали, в искусстве, а также в образе жизни и институциональных формах и механизмах социальной регуляции народов, которые входят в ее состав.

Цивилизация всегда является единством разнообразного. В этой целостности цивилизации и состоит ее основное качество. “Цивилизации являются в определенной степени интегрированными общностями. Составляющие их части взаимодействуют друг с другом и с целым. Если цивилизация состоит из нескольких государств, то эти государства в большей степени связаны между собой, чем с государствами в других цивилизациях. При этом они могут часто воевать и вступать в дипломатические отношения между собой, сохранять большую степень взаимозависимости в экономическом плане. Они будут более взаимозависимы в экономическом отношении. В них будут существовать взаимопроникающие эстетические и философские течения” [3, 117 ] .

Принципиальная общность или сродство отношений и представлений, возникшие благодаря единству исторической судьбы народов, проживающих в одном регионе, их длительного и тесного культурного взаимодействия, а следовательно — неизбежно возникающее сходство в формах и механизмах их социального бытия (в методах хозяйствования, в политике и праве, религии, науке, искусстве и т.д.) и определяет цивилизацию. Это сходство вовсе не означает унификации: этнический “тип” народа, входящего в ту или иную цивилизацию, пусть не остается неизменным, но сохраняет своеобразные черты. Так, например, словосочетание “европейское кино” стало уже устойчивым и оправданным, но, тем не менее, оно “дробится” на поразительные по разнообразию феномены французского, испанского, польского, итальянского, российского

Из самого факта существования цивилизаций следует, что уровень человеческой идентификации не ограничен этносом либо этнической группой. Так, житель Минска может назвать себя минчанином, белорусом, православным, христианином, европейцем. Последнее — на сегодня, пожалуй, самая широкая сфера, в которой он обретает свое бытие. Знаменитый американский ученый-политолог С. Хантингтон пишет об этом: “Цивилизация — это самое большое “мы”, где человек чувствует себя в культурном отношении дома, и одновременно то, что отделяет нас от всех “них” — тех, что вовне” [ там же, 117 ] .

Но в то же время Г. Померанц предлагает сверхцивилизационный вариант человеческой общности — так называемую “субэкумену”. Субэкумена — это устойчивая коалиция культур, связанных единой религиозно-философской традицией . Таких “наднациональных” культур Г. Померанц насчитывает четыре — западно-христианскую, исламскую, индуистско-буддийскую и конфуцианско-буддийскую.

Начало субэкумен можно отсчитывать с первого тысячелетия до н. э., когда возникают мировые религии, впервые в истории обращаясь к любому, принявшему их человеку, игнорируя его этническую принадлежность. Тогда и зарождается в душах пророков и мыслителей идея мировой цивилизации . Так, западная культура во многом основывается на клерикальной образованности и потому с момента своего возникновения носит в значительной мере интернациональный, субэкуменальный характер. “Историческое сообщество Запада, — пишет выдающийся немецкий социолог К. Манхейм, — отнюдь не проходило в своем историческом развитии ... различные ступени, поднимаясь от локальной провинциальной культуры к национальной и интернациональной; напротив, после грандиозной стадии интернациональной, правда, ограниченной узкими элитарными кругами интеграции в эту интернациональную сферу встраивается сначала локальная и лишь позднее национальная интеграция” [50, 319 ] .

Самая важная предпосылка такого надэтнического, наднационального, надцивилизационного движения — все развивающееся движение к единству, предполагающее, в первую очередь, открытость по отношению к чужому. При этом “рецидивы этнического высокомерия встречались и в средние века (например, в Византии) и даже в Европе Нового времени < ... > . Каждый раз эта болезнь приводит к отставанию, часто к гибели. Высокомерный этноцентризм — одна из важнейших причин гибели первых цивилизаций”, — пишет Г. Померанц [57, 216 ] .

Субэкумены могут быть более или менее открыты чужому, но в любом случае они обладают умением покорять вторгшихся в их пределы “чужаков” и привлекать их к своим принципам и ценностям. Вспомним, хотя бы, монголов и тюрков, которые, вторгшись на Ближний Восток, стали носителями ислама; или потомков гуннов — венгров, которые, захватив часть Европы, приняли христианство и превратились в европейский народ.

Отличие субэкумены от этноса и даже цивилизации состоит в том, что она в гораздо меньшей степени отграничивает себя от других, а наоборот, стремится сблизить группы нации и даже цивилизации в некое Всечеловечество, предлагая свои варианты такого сближения. Такими “вариантами” являются конкретные субэкумены.

Народ — нация — цивилизация — субэкумена... Это четырехэтапное движение характеризуется все большим количеством общностей, в которых находит себя современный человек (так, можно добавить к нашему ряду характеристик современного минчанина еще одну — “житель Запада”). Думается, недалек день, когда в этот перечень можно будет добавить еще одну характеристику — “человек мира” или “гражданин человечества”.

В связи с этим возникают два вопроса: почему, несмотря на вспышки этнического и национального самосознания, участившиеся к концу тысячелетия, ученые все чаще говорят о единой мировой культуре; и что же будет собой представлять культура как феномен мировой, планетарный?

Для ответа на первый вопрос вспомним еще раз: сегодня мы живем в “тесном мире”, который можно облететь на реактивном самолете менее, чем за сутки. А через двадцать лет для такого кругосветного путешествия нам, вероятно, понадобится всего несколько часов. Сеть международных связей сейчас настолько плотна, что современные события незамедлительно оказывают воздействие не только на страну, где они произошли, но и отражаются во всем мире. Так, события в Югославии во многом изменили политическую расстановку сил в Москве, Вашингтоне, Париже, взволновали финансовые круги Цюриха, Лондона и Франкфурта-на-Майне, вызвали резкие разногласия в мировом общественном мнении. Единственный подход к иным народам в таких условиях — уважение и толерантность , то, о чем некогда говорил Махатма Ганди по отношению к религиям: “Все религии верны. Каждая из них содержит ошибки. Все они дороги мне почти так же, как мой индуизм” [52, 67]. Это точка зрения подлинного гуманизма, согласующегося с тенденциями современной демократии, в качестве основного принципа выдвигающей универсальное право каждого человека и народа на жизнь, благосостояние и свободу.

Большинство современных ученых — социологов, культурологов, политологов, футурологов — сходится на том, что в последней трети 20 века наше общество вступило в новую фазу: пройдя через аграрную и индустриальную стадии, оно стало информационным , причем сама эта информация имеет всемирный характер: нет научного открытия или значительного события в жизни какой-либо страны, о котором уже через несколько часов ни “трубили” бы СМИ по всей Земле. Ярчайшим феноменом мировой информативной коммуникации является сеть INTERNET , которая делает возможной свободную коммуникацию людей различных национальностей, верований и убеждений.

С середины 50-х годов все более всемирный характер приобретает экономика. Уже сегодня транснациональные корпорации производят около трети всего мирового продукта. Сейчас трудно найти страну, имеющую изолированное национальное производство, и, тем более, изолированное потребление. Показательное в этом отношении событие —введение единой валюты на территории Европы (“евро”). Важнейшей причиной таких изменений в экономике является интернационализации науки и техники . А технические изобретения — это не просто новые машины: любое техническое достижение влияет на менталитет. Новые изобретения предлагают новый подход к решениям социальных, философских и даже личных проблем и тем самым влияют на повседневную жизнь людей и народов. С другой стороны, научно-технический прогресс имеет и негативную сторону, проявляясь подчас как слепая, стихийная, неуправляемая сила, приводящая к непоправимым последствиям. Тем самым человечество поставлено перед необходимостью единства — хотя бы в силу тех общих для всех народов Земли проблем, которые принято называть глобальными проблемами современности .

К первоочередным из них относятся:

•  преодоление экологического кризиса, связанного с разрушительным вмешательством человека в природу;

•  предотвращение войн с применением орудия массового поражения и создание безъядерного мира;

•  преодоление разрыва в развитии стран и культур.

Нет народов, которых не касались бы эти проблемы; их решение — дело общее.

Итак, человечество не только тяготеет к единству: самими условиями своего существования и развития оно вынуждено побороть “вирус” этноцентризма и прийти к “общему знаменателю” — к мировой культуре (цивилизации).

“Идея мировой цивилизации, — пишет С.Хантингтон, — означает в общих чертах культурное сближение человечества и расширяющееся признание различными народами во всем мире общих ценностей, верований, ориентаций, форм деятельности и институтов” [64, 511 ] . Какой же будет эта мировая цивилизация? Не будет ли она силой, нивелирующей своеобразие этнических и национальных культур, какой долгое время являлась культура Запада по отношению к иным цивилизациям?

К концу нашего века тенденция однонаправленного влияния какой-либо цивилизации на все остальные сменилась противоположной — к взаимопониманию и равноправию сторон всех цивилизаций. Разумеется, Запад продолжает играть в этом взаимодействии лидирующую роль, но незападные общества из объектов западного влияния все больше превращаются в творцов истории (как своей, так и западной).Можно с уверенностью сказать: мировая цивилизация возможна лишь как полицивилизационная система, как универсальная целостность, обладающая чертами не империи, а, скорее, конфедерации.

Человечество все шире и шире раздвигает область своего существования. Но “человечество – это народы”, и в этом залог одновременной целостности и разнообразия мира. Единственно возможный вариант действительного становления и процветания — единство в различии. В качестве фундамента планетарной культуры необходим определенный моральный код, некоторые нравственные принципы и ценности, которые восприняли бы все народы.

Думается, что предпосылки к определению таких ценностей находимы, хотя бы в силу того, что все цивилизации, нации, этносы состоят из людей, объединенных общей человеческой природой. Но за пределами этого кода должна царить безграничная свобода самовыражения и творчества, а также — уважение и терпимость ко всем действиям и проявлениям, не угрожающим бытию мира, народа, человека и Земли. “Мировая культура складывается в сфере взаимного пересечения этнонациональных культур, в области разделяемых ценностей субъектов данных культур, в пограничном поле их диалога, информационно-знакового обмена. Каждый язык, каждая культура есть способ связи, опосредования отношения соседних языков и культур” [51, 14-15].