Фролов Э. Новый опыт историко-художественной интерпретации античности: фильм Ридли Скотта "Гладиатор"

Мнемон
Исследования и публикации по истории античного мира
Под редакцией професора Э.Д. Фролова. Санкт-Петербург, 2002. ISBN 5-288-03007-3

Вышедший на экраны мирового кинематографа в 2000 г. новый американский фильм "Гладиатор" стал ярким явлением в жизни кино. Фильм этот представляет особый интерес для любителей исторического жанра, поскольку вслед за такими признанными шедеврами, как "Спартак" (1960) и "Клеопатра" (1963), тоже американского производства, он демонстрирует еще одну попытку просмотреть вечно живые темы политической славы и личной судьбы на античном материале.

Попытки такого рода особенно трудны ввиду того барьера, который время воздвигло между ушедшей в Лету античной цивилизацией и новым временем, ввиду очевидной невозможности адекватного постижения жизни древнего греко-римского общества, а стало быть, и корректного использования античного исторического материала для проигрывания тех сюжетов, что, в силу природы человека, остаются вечными, - противостояния добра и зла, коллизии власти и нравственности. Естественно поэтому настороженное отношение и специалистов-историков, и просто образованных людей к художественным опытам, которые ставятся на почве античности, будь то литература, театр или кино.

Скажем сразу: на наш взгляд, новый американский фильм оказался опытом вполне удачным. Сюжет фильма почерпнут из римской истории конца II века н.э. Действие начинается с эффектной батальной сцены - очередной битвы римлян с воинственными северными варварами - германцами. Герой кампании - римский полководец Максимус, который верой и правдой служит своему отечеству и престарелому императору

386

Марку Аврелию. Последний, чувствуя приближение смерти и беспокоясь о судьбе Римского государства, решает сделать своим преемником не собственного сына - тщеславного и жестокого Коммода, а испытанного в боях Максимуса. Коммод упреждает отца, собственноручно убивая его, а затем расправляется и с отказавшимся служить ему Максимусом. Благодаря исключительной отваге Максимус сумел вырваться из рук убийц. Он спешит на родину, чтобы спасти от расправы свою семью, но, достигнув своей виллы, находит только трупы жены и сына. Обессиленный, он попадает в руки работорговцев, и его принуждают стать гладиатором. Он выходит победителем из ряда поединков в провинции, а затем и в Риме, где его успехи на арене Колизея привлекли, наконец, внимание императора Коммода. Узнав, что прославленный гладиатор - ускользнувший от него полководец, Коммод пытается еще раз погубить Максимуса, но в схватке на арене амфитеатра воин-гладиатор, несмотря на предательски нанесенную ему смертельную рану, повергает своего коварного врага и таким образом, ценой собственной жизни, освобождает Рим от тирании.

"Гладиатор" относится к разряду фильмов действия (action movies), но стремительно развивающаяся интрига насыщена великолепными драматическими сценами. Замечательны беседы Марка Аврелия с Максимусом и Коммодом, объяснения Коммода с его сестрой Луциллой, беседы антрепренера гладиаторов Проксимо с Максимусом, разговоры римских сенаторов Гракха и Гая, заключительные встречи и обмен репликами Коммода и Максимуса.

Замечательны и те темы, которые обсуждаются в этих сценах, те суждения, которые высказываются заглавными персонажами: примат интересов отечества, долг политика заботиться о славе Рима, о собственной посмертной славе (Марк Аврелий, Максимус); иллюзорность римского величия, которое остается всего лишь идеей, иллюзорность и самой жизни, которая - всего

387

лишь сон, и притом дурной сон (Коммод); низменность интересов и настроений римской гражданской массы, всегда готовой, в отличие от немногих государственных мужей, поддержать правителя-тирана за дешевую подачку - очередное представление гладиаторов ("сердце Рима - не мрамор сената, а песок Колизея", как замечает один из сенаторов).

Эти драматические сцены не только прекрасно поставлены режиссером Ридли Скоттом - они и сыграны надлежащим образом превосходными исполнителями. Великолепны два первых протагониста - Рассел Кроу (Максимус) и Хоакин Феникс (Коммод), воплощающие диаметрально противоположные начала чести и коварства. Хороши и убедительны - каждый в своей роли - Ричард Харрис (Марк Аврелий) и Оливер Рид (Проксимо), Конни Нильсен (Луцилла) и Спенсер Трит Кларк (юный сын Луциллы Луций Вер).

Как всегда в подобных американских фильмах хороши массовы сцены: битва римлян с германцами, встреча Коммода с сенаторами, схватки гладиаторов, в особенности сражение пехотинцев с боевыми колесницами на арене Колизея. Добавим к этому отличные пейзажные съемки, создающие надлежащий фон и настроение, и неплохое музыкальное сопровождение, особенно в лирических сценах.

"Гладиатор" - красочный фильм, дающий яркое художественное воспроизведение картин из жизни древнего Рима. Но ценность фильма не только в его красочности, но и в его духовном настрое - в воспроизведении извечных истин, идей-антиподов, благородства и низости, чести и позора, хрестоматийная ясность которых отнюдь не мешает им оставаться актуальными во все времена. К этому надо добавить превосходно переданный общий колорит мрачной жестокости, который и в самом деле был присущ жизни древнего Рима. И в этом плане, как, впрочем, и во многом другом, "Гладиатор" является достойным продолжателем той линии, которая была намечена "Спартаком" и "Клеопатрой".

388

Значит ли сказанное, что новый фильм Ридли Скотта безупречен во всех отношениях? Нет, конечно. И ему, как и любому произведению, свойственны некоторые недостатки и, разумеется, неточности. Укажем хотя бы на хаос в подборке имен собственных: фантастическая триада имен главного героя, усугубленная в русском переводе формой "Максимус" вместо "Максим", притом что прочие латинские имена на -ус предаются более традиционно и более благозвучно, без этого окончания (Марк, Коммод, Гракх, Гай, Луций); разнобой в именах сенаторов - Гракх (cognomen, семейное имя) и Гай (praenomen, личное имя); странная форма "Проксимо" вместо более естественной "Проксим".

Однако, это едва ли не единственные неточности или шероховатости, которые задели наш слух. В целом же фильм производит впечатление достоверности - постольку, конечно, поскольку мы имеем здесь дело с художественным произведением, а не учебно-научным пособием. С этой точки зрения, нам представляются неоправданными и мелочными придирками замечания вроде тех, что представлены в рецензии М.Лютого (опубликована в Интернете на сайте xlegio.enjoy.ru): что-де Марк Аврелий умер от чумы, а не от руки сына-злодея (как будто мало примеров официальных версий насчет смерти правителя от болезни, между тем как он мог быть удушен заговорщиками из числа самых близких ему людей); что такого популярного полководца, как Максимус, невозможно было сместить с командования (а судьба Германика при Тиберии, или Корбулона при Нероне, или Агриколы при Домициане?); что невероятно представить себе римского императора на арене амфитеатра (между тем как древний биограф Коммода определенно свидетельствует о многократных выступлениях императора в качестве гладиатора) и пр. Мы уже не говорим о таких поистине мелочах, как использование в фильме римскими кавалеристами стремян.

389

В художественном произведении возможны вольная компановка деталей и анахронистическое использование атрибутов, лишь бы это не вредило общему восприятию, передаче общего исторического колорита, а еще более - заглавной идее. Посмотрите на картины и офорты Рембрандта на библейские темы - какие фантастические подчас костюмы и уборы у его персонажей! Вспомните романы Бертольта Брехта ("Дела господина Юлия Ц.") и Лиона Фейхтвангера ("Иудейская война") - какая решительная модернизация событий, явлений, образов! А знаменитые "Три мушкетера" (с их продолжениями) Александра Дюма: как вольно творится здесь история, где действия реальных королей и их министров подправляются, а подчас и направляются созданными фантазией писателя персонажами.

Тем, кто настаивает на безусловном соблюдении исторической правды творцами художественных произведений, полезно было бы познакомиться с парадоксальным, с первого взгляда, суждением немецкого писателя Густава Майринка (1883-1924), на которое обратил наше внимание наш коллега Андрей Валентинович Петров: "Каждый раз, стоило мне только с самыми благими намерениями сесть за письменный стол, как внутренний голос начинал издеваться надо мной: да ты, брат, никак вознамерился осчастливить мир еще одним историческим романом?! Или не ведомо тебе, что все "историческое" отдает трупным душком? Неужели ты думаешь, что этот отвратительный, сладковатый запах тлена можно превратить в свежее, терпкое дыхание живой действительности?" (Г.Майринк. Ангел Западного окна / Пер. Вл.Крюкова. Киев, 1994, стр. 8).

На самом деле в природе любого историко-художественного произведения заложена известная перелицовка исторического материала, без чего невозможен

390

духовный презентизм, который один только и делает данное произведение исполненным актуального звучания и интереса. В "Гладиаторе" такая вольность и перелицовка есть, но в такой именно пропорции к исторической реальности, которая служит гарантией воспроизведения некой актуальной духовной коллизии на условно достоверном историческом фоне, без несущей скуку рабской привязанности к историческим деталям.