Овчинников В. Корни дуба. Впечатления и размышления об Англии и англичанах

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 5
ЛЮБИТЕЛИ И ПРОФЕССИОНАЛЫ

Культ частной жизни, возвеличение домашнего очага - осевые координаты национальной психологии англичан. Именно "домоцентризм" часто дает ключ к пониманию своеобразных черт их характера.
Взять, к примеру, излюбленное ими противопоставление любителей и профессионалов. Понятия эти, сохранившие свой первоначальный смысл, пожалуй, лишь в области канадского хоккея, доныне остаются на Британских островах важным этическим водоразделом. Многие традиционные взгляды англичан кажутся необъяснимыми, даже парадоксальными, пока не доберешься до их общей исходной точки. Принято считать или хотя бы делать вид, что более важное место в жизни человека занимает то, чем он увлекается в часы досуга, а не то, чем он занимается во время работы. Стало быть, любительское отношение к делу ценится выше специальных знаний, а любитель почитается больше, чем профессионал.
Деление на любителей и профессионалов идет из крикета. А крикет - поистине святая святых для англичан, национальная игра, которую они считают праматерью не только спорта, но и морали. Именно от крикета ведут свою родословную те принципы спортивной этики, которые стали для англичан основами подобающего поведения, мерилом порядочности. Когда оксфордский проректор говорит, что его цель - научить юношей играть прямой битой, смысл этой фразы выходит далеко за пределы спорта.
Иностранный журналист, работающий в Лондоне, должен знать термины и эпитеты, принятые при описании крикетных матчей, так же хорошо, как популярные библейские выражения или латинские пословицы: без этого нельзя понять ни полемики в парламенте, ни газетных передовиц.
Крикет явился первым видом спорта, где деление на любителей и профессионалов было официально зафиксировано в правилах. Причем предпочтение первой из этих категорий выражено в них совершенно недвусмысленно. Капитанами ведущих команд, например, до недавних пор могли быть только любители. И хотя в наши дни соблюдать этот принцип уже не удается, прежняя градация продолжает сохранять силу в мелочах. Раздевалки для любителей по традиции оборудуются отдельно от раздевалок профессионалов и отличаются от них так же, как корабельные каюты первого класса отличаются от кают второго. Достаточно взять программу любого крикетного матча, чтобы увидеть, кто из игроков любители, а кто профессионалы: если у первых значатся фамилии и инициалы, то вторых принято перечислять лишь по фамилиям.
Помимо любителей и профессионалов, в крикете существуют еще и параллельные термины: джентльмены и игроки. Это второе противопоставление помогает понять, почему любительское отношение к делу стало отождествляться с принадлежностью к избранному классу. Статус джентльмена, как и владение землей, был вершиной человеческих амбиций. Считалось, что хозяин загородного поместья если и пробовал свои силы на каком-то поприще, то не ради корысти, а из чувства долга перед обществом или для собственного удовольствия.
Принадлежность к регулярной рабочей силе считалась следствием экономической или социальной зависимости. Так что даже если джентльмен трудился по необходимости, он все равно старался делать вид, что относится к работе как к некоему побочному увлечению, то есть изображал из себя любителя.
Эта своеобразная шкала социальных ценностей дает больше престижа тому, кто может оставаться дома, чем тому, кто вынужден уходить по делам. Поэтому англичанин подсознательно склонен считать, что дом занимает в его жизни более существенное место, чем работа, независимо от того, так ли это на самом деле. Принижая роль труда за счет досуга, он как бы приподнимает собственный социальный статус. В этом, пожалуй, его самое разительное отличие от заокеанского кузена. Дело не только в том, что американец, как правило, раньше уходит по утрам, позже возвращается, - он даже дома не может расстаться с мыслями о том, что волнует его на работе. Англичанину же с его культом частной жизни и домашнего очага скорее свойственно обратное.
У американцев принято считать, что чем больше дел держит в своих руках человек, тем выше его престиж и в собственных глазах и в глазах окружающих. Миллионер из Калифорнии, принимающий гостя в своей загородной вилле с бассейном, будет лишь рад, если во время купанья ему поднесут телефонный аппарат и доложат о срочном звонка откуда-нибудь из Цюриха или Сингапура. Английский же аристократ, даже если он отдает работе не меньше времени и сил, предпочитает выглядеть на людях ленивым бездельником.
Заниматься своим делом не ради денег или карьеры, а, так сказать, из любви к искусству, для собственного удовольствия - вот в представлении англичан кредо истинного джентльмена. Отсюда же произрастает его глубоко укоренявшееся недоверие к профессионалам, врожденная привычка смотреть на советников и экспертов, как средневековые рыцари взирали на алхимиков, то есть как на обладателей таинственных знаний, готовых служить не то богу, не то сатане.
Склонность предпочитать любителя профессионалу не только в спорте или в искусстве, но даже в таких областях, как политика, оказалась поразительно живучей. Вся изощренная система воспроизводства правящей элиты - от так называемых публичных школ до Оксфорда и Кембриджа, о чем подробнее пойдет речь ниже, - доныне запрограммирована на воспитание джентльмена, то есть просвещенного дилетанта, а не специалиста-профессионала.
Таким политиком-универсалом приходится быть в Британии члену кабинета, который возглавляет на год-два то одно, то другое, то третье министерство. С одной стороны, министр, который представляет свое ведомство перед парламентом и общественностью, с другой - постоянный секретарь, который остается фактическим руководителем чиновничьего аппарата независимо от сменяющихся министров и даже партий, приходящих к власти, - они, в сущности, олицетворяют собой пример взаимоотношений между любителем и профессионалом.
Превосходство дилетанта над специалистом утверждает в целой галерее своих героев английская литература. Достаточно вспомнить Шерлока Холмса, который, будучи любителем, неизменно оказывался проницательнее профессиональных сыщиков Скотланд-Ярда.
Присущая англичанам склонность предпочитать любителя профессионалу сложилась, разумеется, у определенного класса в определенную историческую эпоху. Имея за плечами колониальную империю и промышленный потенциал мастерской мира, можно было позволить себе относиться к труду с аристократической легкостью и свысока смотреть на тех, кто с фанатической одержимостью лез из кожи вон, чтобы выбиться в люди.
Однако любительский подход к делу, которым когда-то кичились джентльмены, наложил свой отпечаток на национальный характер в целом. Отличительная черта англичан - их презрительное отношение к так называемым крысиным гонкам, то есть к готовности отказаться от любимого досуга ради дополнительного заработка, принести радости жизни в жертву голой корысти.
Англичане не демонстративны в своем отношении к труду, как не демонстративны они в проявлении своих чувств вообще. Поначалу может показаться, что они делают все с прохладцей, шаляй-валяй, спустя рукава. Но постепенно начинаешь понимать, что их неторопливость, привычка избегать вытаращенных глаз и потного вдохновения отражает общий ритм жизни.. Сочетание раскованности с отлаженностью - характерная черта английского быта Приезжему поначалу часто кажется, что он словно по инерции ломится в открытую дверь. Он привык, что дела делаются лишь в том случае, если проситель проявляет энергичную напористость, а исполнитель - подчеркнутое старание. И его сбивает с толку, что оказывать какой-то нажим, добиваться, настаивать в Англии нет нужды, что люди тут привыкли делать свое дело без показной нарочитости и лишней спешки.
В этом англичанин чем-то схож с опытным игроком на теннисном корте: он не мечется из угла в угол, роняя семь потов, а легко, будто даже небрежно отбивает посылаемые ему мячи. Да, англичане работают, пожалуй, именно так: без перенапряжения, раскованно, но четко. И даже если водитель автобуса остановится по пути, чтобы купить себе пачку сигарет, то это еще не значит, что график движения ему безразличен.
Неприязнь английского труженика к "крысиным гонкам" проявляется и в том, что он очень неохотно идет работать к конвейеру. Трудовые конфликты наиболее часты именно в таких отраслях, как автомобилестроение, хотя зарплата там выше, а рабочий день короче, чем в устаревших мелких мастерских. Хотя Англия была родиной промышленной революции, современное массовое производство, где движения хронометрированы и человек безоговорочно подчиняется ритму машин, плохо приживается на местной почве. Вспомним о луддитах, которые ломали новые ткацкие станки, чтобы сохранить традиционные текстильные промыслы. Ланкаширские и йоркширские ткачи зарабатывали мало. Но они не хотели, чтобы новые машины лишили их возможности быть хозяевами своего времени. В погожий день они могли бросить дело и пойти ловить форель, чтобы потом возместить это время трудом до глубокой ночи. Протест против власти машин над человеком, который в свое время наивно выразили луддиты, присущ их соотечественникам до сих пор.
Водораздел между двумя полюсами человеческого существования - трудом и досугом - в Британии очень четок. Англичане обладают завидной способностью отключаться от повседневных забот, находить от них убежище в заповеднике частной жизни. Именно они родоначальники забавных увлечений, которые нынче принято называть ими же изобретенным словом "хобби".
Хобби для англичанина не только отдушина от повседневной рутины, но и возможность блеснуть мастерством в любимом деле. А любитель, ставший мастером в избранной им области, скорее обретет уважение в этой стране, чем удачливый бизнесмен, которого больше ничто в жизни не интересует. Побывав полдюжины раз в гостях у англичан, убеждаешься, что именно поиски общих склонностей и интересов, связанных с досугом, составляют канву социального общения.
Чем большего достиг человек в своей профессии, тем меньше склонен он касаться в разговоре каких бы то ни было вопросов, связанных с данной областью, Но если говорить о своей служебной карьере считается нескромным, то похвалиться мастерством в каком-то любительском увлечении вполне допустимо. Хобби для англичанина - единственный дозволенный путь продемонстрировать свою индивидуальность, привлечь к себе внимание и даже открыто похвастать собственными успехами.
Знакомясь с людьми на лондонских приемах, поначалу поражаешься их неразговорчивости, когда, выяснив перво-наперво профессию человека, начинаешь расспрашивать врача о государственной системе здравоохранения, а промышленника - о взаимоотношениях труда и капитала. Лишь со временем понимаешь, что естественное, на наш взгляд, направление беседы тут ошибочно, что нужно, образно говоря, не бесцеремонно стучаться в главный подъезд, а осторожно нащупывать боковую калитку. Ибо тот же неразговорчивый лондонец способен увлеченно беседовать с первым встречным о выращивании голубей или золотых рыбок, о коллекционировании каминных шипцов или тропических бабочек.
По части хобби фантазия англичан поистине неисчерпаема. Не будет преувеличением назвать Британию страной коллекционеров. Где еще в мире есть столько магазинов, специально предназначенных для филателистов и нумизматов? Но, кроме марок и монет, существует множество, так сказать, "оригинальных жанров" в области коллекционирования, рассчитанных на любой вкус и достаток. Лорд Монтегю, например, увлекается старыми автомобилями начала века. Но, видимо, не меньше горд своей коллекцией его соотечественник, который собирает бляхи носильщиков с названиями вокзалов на давно закрытых железнодорожных линиях. Ходишь по лондонским рынкам и дивишься эксцентричности подобных увлечений. Вот лоток, возле которого толкутся собиратели наперстков. Рядом продают только корабельные штурвалы и рынды, дальше - только старинные плотницкие инструменты, а там - медные грелки на длинных деревянных ручках, с которыми англичане до недавних пор укладывались под одеяло в своих нетопленых спальнях.
Страна коллекционеров, Британия в еще большей степени является страной садоводов. Это излюбленное хобби и для биржевого брокера и для шахтера, для адвоката и для почтальона. Среди англичан насчитывается свыше 20 миллионов активных садоводов-любителей. Далеко не все они, разумеется, обладают возможностью иметь сад. Часто это просто крохотный палисадник под окном. А уж если нет и его, остается выращивать цветы в ящике на подоконнике.
Садоводство - национальная страсть англичан, ключ к пониманию многих сторон их характера, их отношения к жизни. Сама английская погода, по поводу которой принято так много ворчать, служит, безусловно, лучшим другом садовода, позволяя жителям туманного Альбиона круглый год иметь досуг, куда менее доступный народам других стран.
Благодаря влажному, умеренному климату в Лондоне круглый год зеленеет трава и почти всегда что-то цветет. Так что садовод может не только трудиться на свежем воздухе, но и любоваться плодами своего труда. Розы и хризантемы продолжают цвести в открытом грунте чуть ли не до рождества, и уже в конце февраля о приходе весны напоминают бутоны крокусов и нарциссов.
Таким же важным событием традиционного летнего календаря, как скачки в Эскоте, теннисный турнир в Уимблдоне или гребная регата в Хенли, служит ежегодная выставка цветов в Челси - на нее съезжаются селекционеры-любители со всей страны.
Подчеркивая, что англичане на редкость домолюбивы, порой даже трудно сказать, к чему прежде всего относится эта страсть - к домашнему очагу или к палисаднику под окном, физический труд в саду, практические навыки в этом деле одинаково чтимы во всех слоях британского общества. Искусство выращивания цветов считается признаком принадлежности к избранному классу. Один латиноамериканский финансист как-то навестил в Лондоне своего знакомого - бывшего британского посла - и был изумлен, что этот видный дипломат, вместо того чтобы нанять себе садовника, собственноручно копался в земле. Но фигура джентльмена, который в макинтоше и резиновых сапогах под дождем работает в саду, подправляя край клумбы, может служить истинным воплощением английского духа.
Наконец, третьим излюбленным увлечением англичан наряду с коллекционированием и садоводством следует назвать домашних животных. Однако их пылкую любовь к собакам и кошкам было бы кощунственно относить к числу хобби. В силу местных особенностей тема эта вторгается в область семейной жизни и потому речь о ней пойдет в следующей главе.

Ваш комментарий о книге