Бохеньский Ю. Сто суеверий

ОГЛАВЛЕНИЕ

УТОПИЯ

Название фантастического произведения Томаса Мора; означает буквально «место, которого нет», т. е. строй, который не существует. Сегодня под утопией понимают придуманный политический и социальный строй, который невозможно претворить в реальность. Утопия есть своего рода миф о социальном устройстве. Связанное с этим суеверие состоит в том, что утопию считают хотя и ложным, иллюзорным идеалом, но тем не менее играющим в жизни общества положительную роль, дающим пищу мысли и побуждающим человека к действию. Возможно, что так оно и есть, но в мировой истории утопии почти всегда играли самую зловещую роль, становясь причиной массовых убийств, насилий и других несчастий. В XX веке такую роль сыграли две утопии: гитлеровская и коммунистическая. Каждая из них привела к гибели миллионы людей. Таким образом, вера в полезность утопии может быть исключительно опасным суеверием.
См.: коммунизм, миф, социализм.

ФИЛОСОФИЯ НОВОГО ВРЕМЕНИ

Темный период в истории философской мысли, длившийся от эпохи Возрождения (XVI век) примерно до середины XIX века. Убеждение в том, что философия Нового времени — это блестящий этап в развитии истории европейской мысли, есть предрассудок, хотя нельзя считать, что все философы Нового времени заблуждались. Точнее, при оценке этой философии следует различать два момента: анализ и синтез. Если речь идет об анализе, то некоторые философы Нового времени — например, Юм и Лейбниц — высказывали ценные идеи и способствовали лучшему осмыслению ряда проблем. Что касается грандиозных синтезов, созданных большинством философов Нового времени, то они в лучшем случае обладают определенной литературной ценностью, но не имеют ничего общего ни с наукой, ни с научной философией. Вопреки распространенному мнению, Новое время следует считать периодом упадка философии.
Чтобы убедиться в этом, достаточно задать себе вопрос: в чем суть философии? Очевидно, в исследовании логических, онтологических, языковых и т. п. проблем. Однако в философии Нового времени серьезных логических исследований почти нет (исключением является творчество гениального Лейбница). Более того, успехи в логике, накопленные в предшествующие периоды, в это время предаются почти полному забвению: даже выдающимся философам, например Канту и Гегелю, были известны небольшие, да вдобавок еще неправильно понятые, фрагменты античной и средневековой логики. Положение логики в тот период было столь безнадежным, что большая часть гениальных трудов Лейбница смогла увидеть свет лишь в... 1903 году. Кроме того, в философии Нового времени совсем или почти совсем нет онтологии, описания наиболее общих черт предмета в целом, а ведь это — основная философская дисциплина. Практически отсутствует какая-либо философия языка. Философы Нового времени имеют странное обыкновение рассуждать о понятиях так, будто это не значения слов, а нечто такое, что витает в воздухе. Любая серьезная философия, как европейская (античность, схоластика, XX век), так и индийская (брахманизм и буддизм), включает в себя философию языка; философия Нового времени не имеет о ней ни малейшего представления. Кроме того, философия Нового времени не дала ни одной достойной этого названия философии любви. Спиноза, считающийся великим философом, определяет любовь как «удовольствие, соединенное с идеей внешней причины». На что Макс Шелер, выдающийся философ любви XX века, заметил: «Коли так, я должен любить колбасу, поскольку я съедаю ее с удовольствием и с идеей, что по отношению ко мне (до съедения) она есть нечто внешнее». Несерьезные рассуждения философов Нового времени не идут ни в какое сравнение с философиями любви у древних греков (Платон, Аристотель, Плотин) и схоластов (св. Фома, Дунc Скот), а также с анализом того же предмета, предпринятым философами XX века (Фрейд, Шелер, Ясперс, Сартр).
Зато в философии Нового времени мы обнаруживаем две другие вещи: всеобъемлющие системы и теорию познания. Философы Нового времени создали массу грандиозных систем, синтезов, которые либо обосновывают религию и предназначаются для людей со слабой верой, — мы находим это, например, у Канта, — либо заменяют ее другой религией, как это делает Спиноза. С другой стороны, они рассуждают о том, существует или не существует мир вне моего сознания и т. п., т.е. занимаются так называемой общей теорией познания. Сама эта теория есть нагромождение псевдопроблем, потому что касается всех вопросов, а обо всех вопросах, как правило, ничего и сказать нельзя. Во всяком случае, в современной философии подобных рассуждений нет.
Таким образом, тот, кто считает философию Нового времени не только научной, но вдобавок еще и единственно истинной и значимой, является жертвой предрассудка.
В связи с этим возникают два вопроса: что вызвало упадок философии в Новое время и что привело к ошибочному убеждению в том, что философия Нового времени превосходна, прогрессивна и научна? Одна из причин, общая для этих двух явлений, — пропаганда, которой занимались писатели периода Возрождения. Они с таким блеском издевались над Средневековьем, над логикой, а нередко и над самим разумом, что убедили людей в полнейшем ничтожестве средневековой мысли. Этому способствовало и то обстоятельство, что, в отличие от Средневековья, периода господства католицизма, в Новое время заметно превалирует протестантская и рационалистическая мысль. Ее представители, естественно, стремились заклеймить и вытравить из памяти все, что предшествовало Лютеру, в том числе всю научную философию. В это время, начиная с Возрождения, мы наблюдаем интересное явление, на которое обратил внимание Уайтхед: «Гений, — пишет он, — перекочевал в физику». В философии остались люди второго сорта. Отсюда и упадок.
См.: Возрождение, логика, метафизика, схоластика, теория познания.

ФИЛОСОФИЯ СИНТЕТИЧЕСКАЯ

Разновидность основанной на предрассудке философии, целью которой является создание всеобъемлющего синтеза. Синтетическая философия строит системы, объясняющие всю совокупность человеческого опыта, т. е. не только опыт, полученный в результате наблюдения фактов, но и моральные, эстетические и т. п. переживания. Подобная синтетическая система, как мы знаем, является предметом мировоззрения, а не науки и, следовательно, не философии. Платон и Аристотель еще не различали науку и мировоззрение, неудивительно поэтому, что они стремились создать синтетическую философию. В эпоху Нового времени почти каждый «великий» философ разрабатывал синтетическую философию, несмотря на то резкое разделение веры и знания, которое было осуществлено св. Фомой Аквинским. Одной из основных черт современной научной философии является отказ от грандиозных синтезов: современная философия в основе своей есть философия аналитическая.
1. Прежде всего, даже если говорить о познании фактов, такой синтез невозможен просто потому, что сегодня границы нашего знания чрезвычайно раздвинулись. В мире существует не менее ста тысяч журналов и научных обозрений по различным отраслям науки. Автор познакомился в свое время с одной семейной парой, мужем и женой— учеными-биологами. На вопрос, часто ли в доме ведутся беседы о биологии, они ответили, что никогда, поскольку как профессионалы-биологи они не понимают друг друга. А ведь оба занимались одной и той же наукой, хотя и разными ее областями. Идея о синтезе всей современной науки не что иное, как фантазия. Время средневековых «сумм» ушло — мы живем в эпоху энциклопедий. Синтетическая философия невозможна даже как синтез одних только научных достижений.
2. Далее, синтетическая философия включает этику и занимается экзистенциальными проблемами, т. е. рассуждает о вещах, которые нельзя объяснить научно и которые не относятся к области философии. Следовательно, синтетическая философия является суеверием также и потому, что вторгается в эти сферы. Например, задачей философии не может быть поучение — наставление в том, что следует делать, а чего должно избегать. Это дело проповедников, моралистов, идеологов и т. п., а не ученых. К тому же на экзистенциальные
вопросы нет научных ответов. В чем смысл жизни, страдания, смерти и т. д. — этого ученый, а следовательно, и философ не знают и знать не могут.
3. Наконец, синтетическая философия содержит метафизику. Да, научная метафизика, конечно, возможна — во всяком случае, пока никто еще убедительно не доказал обратного; тем не менее сегодня мы знаем, насколько трудна эта дисциплина и как легко наделать в ней ошибок. Отсюда недоверие к ней, а тем самым и к синтетической философии.
Следует учесть и то обстоятельство, что в истории было множество синтетических философий, и все они оказались несостоятельными. Между представителями этой философии до сего дня нет согласия. Кант сделал из этого вывод, что синтетическая философия (точнее — метафизика) «переходит границы опыта» и потому вводит в заблуждение. Нет нужды заходить так далеко, достаточно сказать, что, пытаясь охватить этику, экзистенциальные вопросы, а также наспех созданную метафизику, синтетическая философия заранее обрекает себя на неудачу.
Таким образом, само мнение, будто синтетическая философия есть философия, т. е. вид науки, — это предрассудок, который, к сожалению, и сегодня популярен среди непрофессионалов.
См.: метафизика, наука, экзистенциальные проблемы, этика.

ФИЛОСОФИЯ ХРИСТИАНСКАЯ

Понятие «христианская философия» обозначает либо философию, исторически сложившуюся в христианской среде (исторически христианскую философию), либо философию, в основании которой лежат христианские догматы. Существование христианской философии в первом смысле есть исторический факт, и признание ее философией не является ошибочным. Что касается христианской ; философии во втором смысле, то считать ее философией — это предрассудок. То обстоятельство, что представители «христианской философии» стремятся обосновать, например, утверждения о существовании Бога, бессмертии души, о свободе воли и т.д., заставляет подозревать, что чаще всего речь идет о христианской философии именно в этом втором значении. Философия, по определению, есть наука, не зависящая от какого-либо мировоззрения, и она не может служить обоснованием христианских догматов.
Это суеверие тем более поразительно, что его сторонники иной раз ссылаются на св. Фому Аквинского, который первым провел четкое разграничение веры и науки и, следовательно, отделил веру от философии.
Одной из причин возникновения и распространения этого предрассудка послужило существование других типов философии, также основанных на каком-либо мировоззрении, например философских течений периода Просвещения. Возникновение марксизма, сторонники которого открыто исповедуют этот предрассудок («марксистская философия»), значительно укрепило традиции «христианской философии».
См.: вера, марксизм, мировоззрение, наука, Просвещение, философия Нового времени.

ХАВЕЛИЗМ

Неологизм, образованный от древнееврейского существительного havel, что значит «суета». Хавелизм выражает точку зрения, которую приписывают автору библейского Экклезиаста: «Суета сует и всяческая суета». Иначе говоря, в мире нет ничего, о чем стоило бы заботиться, за что стоило бы бороться, к чему стоило бы стремиться, что вообще имело бы какой-либо смысл. Хавелизм — предрассудок, широко распространенный в различных культурных группах. Крайней формой хавелизма является буддизм, во всяком случае его первоначальная форма («Малая колесница»). Но и среди христиан многие разделяли и продолжают разделять этот предрассудок.
То, что это предрассудок, легко доказать путем анализа понятия «суета». В хавелизме речь идет об абсолютном, вечно длящемся счастье, а все, что не приносит счастья, не заслуживает и внимания, является «суетой». Но это явное заблуждение. Возьмем, к примеру, человека, испытывающего сильную зубную боль. Ясно, что избавление от боли потребует забот, страданий и усилий, хотя оно и не принесет стопроцентного и вечного счастья. Так же дело обстоит в спорте. Для профессионала победа в турнире крайне важна, он стремится к ней, собрав всю силу воли, хотя и знает, что она не принесет ему того абсолютного и вечного счастья, о котором мечтают хавелисты.
Таким образом, хавелизм говорит о недостижимом идеале. Даже само стремление к нему вредно, ибо лишает человека тех маленьких и преходящих удовольствий, которые, возможно, только и доставляют нам счастье в этом мире.
См.: этика

ХУДОЖНИК

Роль художника в обществе очень важна: будучи специалистом в области искусства, он способен лучше, чем другие, выражать человеческие чувства и идеалы и создавать прекрасные произведения и т. д. Однако его никак нельзя считать учителем добродетели, политическим лидером или философом. Если же он пользуется авторитетом в этих сферах, то становится интеллектуалом. Признание за ним такого рода авторитета — первый предрассудок, касающийся художника. Подобно писателю и журналисту, он—специалист и авторитет только в своей узкой области — в искусстве. Конечно, иногда художник бывает также политиком или философом, но он становится им не в качестве собственно художника.
Особенно опасно предоставлять художнику право выступать в роли морального учителя. Следует отдавать себе отчет, что и в этом отношении художник ничуть не выше других людей, он не способен быть ни моральным авторитетом, ни проповедником религиозной этики. Художник хорошо изображает человеческие поступки, однако из этого вовсе не следует, что сам он может считаться моральным авторитетом. Наоборот, именно художники провозглашали порой такие взгляды, которые противоречили общепринятой морали, и с презрением относились к простым людям. Таким образом, если художник злоупотребляет своим авторитетом, то это представляет угрозу для общества.
Другой предрассудок, касающийся художника,—мнение о том, что он может пользоваться какими-то исключительными правами. Так, например, иногда художники или люди, считающие себя таковыми, добиваются — во имя так называемой «свободы искусства»—права «расписывать» стены домов, не спрашивая на то разрешения хозяев. Точно так же сапожник мог бы заявить о своем праве сшить туфли из моего портфеля без моего согласия, а мясник — о праве зарезать моего кота, чтобы «создать» из него шницель. На самом деле у художника прав не больше, чем у остальных людей,—и тот, кто ему такие права приписывает, становится жертвой предрассудка.
Популярность этих предрассудков объясняется следующим образом. Эстетические ценности, с которыми художник знаком лучше, чем другие, и которые он воплощает в своих произведениях, являются очень высокими ценностями. Почтение, которое мы к ним питаем, переносится нами на их творцов, т. е. на художников. При этом бывает так, что окруженный почетом художник становится подлинным гуру, непререкаемым авторитетом во всех областях. Это происходит тем легче, чем слабей другие авторитеты — особенно моральные,— что свойственно обычно периодам упадка общества.
См.: авторитет, гуру, журналист, интеллектуал, литератор, ценность.