Нитобург Э. Русские религиозные сектанты и староверы в США

Президент США Джон Ф. Кеннеди назвал американцев "нацией иммигрантов".Регулярный учет приезжавших в США иммигрантов стал вестись и нашел отражениев американской статистике лишь с 1820 г. За последующие полвека, с 1820по 1870 г., из России туда прибыло всего 7550 человек. Только с 1881 г.иммиграция из Российской империи в США превысила 10 тыс. человек в год.Начало массовой иммиграции в США из России пришлось на 1880-е годы и связаноне только с развитием российского капитализма в условиях сохранения многихфеодальных пережитков в сельском хозяйстве, но и с приходом к власти АлександраIII и наиболее реакционных элементов русского общества. В 1881-1882 гг.в так называемой "черте оседлости" были организованы десятки кровавых еврейскихпогромов, а затем приняты "майские законы" 1882 г. о лишении евреев рядагражданских прав, предоставленных им впервые при Александре II, в частностиправа для ряда категорий еврейского населения жить в крупных городах. В1886 г. была введена процентная норма для евреев при поступлении в высшиеучебные заведения. В эти же годы Святейший синод под руководством К.П.Победоносцева развернул преследования русских религиозных сектантов-духоборов,молокан и субботников, русских и белорусских староверов, украинских штундистов,немцев-меннонитов. Все это привело к массовой эмиграции евреев, полякови представителей других национальных, а также религиозных меньшинств.

В 1881-1890 гг. из России в США прибыли 265,7 тыс., в 1891-1900 гг.— 593,7 тыс., в 1901-1910 гг. — 1,6 млн., в 1911-1914 гг. — 868 тыс., в1915-1917 гг. — около 47 тыс. иммигрантов. Но поскольку до 1898 г. американскаяиммиграционная статистика учитывала, как правило, лишь страну происхожденияиммигранта без указания его этнического происхождения, то, судя по первомудесятилетию XX в., на которое пришлась почти половина всех российских иммигрантов,большинство их — 43,8% — составляли евреи, 27,0% — поляки, 9,5% — литовцыи латыши, 8,5% — финны, 5,8% -немцы, 4,4% — русские, 1,0% — прочие.

Эти данные основаны на материалах американской иммиграционной статистики,ибо российской эмиграционной статистики тогда практически не существовало.Российскому праву тех лет, как писал в начале XX в. исследователь этойпроблемы, "понятие эмиграция неизвестно, ибо не определяет нормальноговыхода из российского подданства и не признает бессрочного пребывания российскихподданных за границей". Законодательство Российской империи не допускалосвободного перехода в иностранное подданство и ограничивало пребываниероссийских подданных за границей сроком в пять лет, по истечении их следовалопросить губернатора, выдавшего заграничный паспорт, о продлении его.

Лишь в 1882 г. была дана первая официальная санкция на эмиграцию изРоссии евреев, но при этом они "признавались покинувшими навсегда пределыРоссии". В 1898 г. особым распоряжением царя был разрешен выезд за границуприверженцев секты духоборов, и им также запрещалось возвращение в Россию,а нарушителям грозила "высылка в отдаленные места". Наконец, в 1906 г.был подготовлен проект «Положения об эмиграции", однако он так и не былутвержден. Не случайно авторы брошюр и статей тех лет, констатируя, чтобольшинство крестьян из западных губерний, уезжавших в Америку, вынужденобыло "красть границу", ибо это обходилось во много раз дешевле, чем легальныйпуть с паспортом в кармане, требовали "переработать самым коренным образом"паспортную систему. Тем не менее до 1917 г. эмиграция была в России полулегальнымявлением, молчаливо признаваемым властями, но официально так и не урегулированным.

От политики правительства в Российской империи страдали не только представителиэтнических меньшинств, но и члены сект, отколовшихся от официальной православнойцеркви. Первые проявления недовольства церковным православием в русскомнароде относятся еще к XVI в.: они заметно увеличились после раскола российскойправославной церкви в XVII в. Следующий — XVIII век ознаменовался появлениемв ряде губерний религиозных общин многих сект, а к концу XIX в. в Россиинасчитывалось до 2 млн. раскольников и сектантов, не считая членов тайныхсект, формально не порвавших с официальной церковью. Но особо вредными,по определению Святейшего синода, считались духоборы, молокане-прыгуны,штундисты, субботники.

Духоборы отвергали церковные догматы, в том числе о триедином Боге.Веря в божественность Иисуса Христа, они не признавали каких-либо земныхпредставителей Бога и посредников между ним и людьми, святых угодников,святых мощей и т.д. Их мировоззрение основывалось не на Библии, а на "внутреннемоткровении". Поэтому они отвергали церковь с ее иерархией и обрядностью.Полагая, что "буква убивает, а Бог животворит", они отказывались даже отначального образования и своей почти поголовной неграмотностью выделялисьсреди других религиозных сект. Исповедуя идею пацифизма, считая всех людейбратьями и отвергая войны, духоборы категорически отказывались от военнойслужбы. Все это рано сделало их объектом гонений со стороны православнойцеркви и репрессий со стороны властей. Уже при Александре I их переселялииз Центральной России и с Украины в закавказские губернии и Терскую область.Тем не менее в последней трети XIX в. их учение находило широкий откликсреди крестьянства ряда губерний Центральной России и Поволжья, а такжеВосточной Украины. В то же время в духоборческой среде в эти десятилетияросло социальное расслоение, а в Закавказье в 90-х годах — брожение, направленноепротив официальной церкви и местных властей. В результате часть духоборовоттуда были сосланы на поселение в Якутию, а другие обратились к правительствус просьбой о разрешении на выезд в Америку. В конце концов, несмотря напопытки властей оттянуть решение этого вопроса, духоборам при поддержкероссийской и зарубежной общественности удалось добиться такого разрешения.В 1898-1902 гг. около 7,5 тыс. духоборов выехали в Канаду. Часть их позжепереселилась в США. В 1905 г. 200 духоборов прибыли в Канаду из Якутии.

В конце 60-х годов XVIII в. от духоборов отпочковалась религиозная сектадуховных христиан, или молокан. Это закрепившееся в народе название самиони объясняли тем, что их учение заключается только во вкушении "млека"— Слова Божьего. Подобно духоборам, они также отказывались от церковногоформализма и не признавали никаких посредников между Богом и человеком,кроме Христа, никакого священства, церковной иерархии, храмов с украшениями,иконами и свечами. Но в отличие от духоборов, они основывали свое вероучениена Библии, не отвергали церковный догмат о триедином Боге и никогда невступали в острый конфликт с государством. Истинным смыслом жизни, спасенияи блаженства человека молокане считали раскрытие заложенного в него Богомдоброго начала, нравственного совершенства людей. В их общинах не былони старших, ни младших, все считались равными во Христе.

Хотя указом Александра I молоканам в 1805 г. было дано право исповедоватьсвою веру, под нажимом православного духовенства они вскоре стали подвергатьсягонениям. Их переселяли с одной окраины на другую, их лидеров ссылали.В середине XIX в. среди молокан, переселенных в Закавказье, появилось течение"прыгунов", приводивших на своих радениях себя в состояние крайней экзальтациии неистовства, с верчением, прыганьем, говорением на "иных языках" и нисхождениемна них "святого духа". В отличие от остальных, так называемых "постоянных"молокан, "прыгуны" отказывались от воинской службы, ожидали второго пришествияХриста и готовились к наступлению "тысячелетнего царства Божия" на земле.

В XIX и в начале XX в. происходило не только принудительное переселение,но и широкое миграционное движение молокан в те места, где они могли приобрестиболее крупные участки земли — Северный Кавказ, Бессарабия, Сибирь, ДальнийВосток. Среди молокан-горожан появились не только мастеровые и мещане,но купцы, врачи, инженеры. Уже в конце XIX в. "прыгуны" Закавказья и Закаспийскойобласти стали добиваться разрешения на выезд из России. Русско-японскаявойна лишь укрепила их решимость эмигрировать в Америку.

В последней четверти XIX в. многие молокане и некоторые духоборы сталипереходить в баптизм, и к началу XX в. почти половина баптистов в Россиисостояла из

бывших молокан. Распространению баптизма предшествовало широкое религиозноедвижение среди русского и украинского крестьянства, получившее названиештундизма. В основе его лежало штудирование (от немецкого Stunde — час)Библии. Историк русской церкви Н.М. Никольский писал, "что название "штунда"охватывает "не однородные явления, а разнородные секты в разных местностяхРоссии", в том числе "библейских христиан" (великорусская штунда) и "духовныххристиан" (южно-русская штунда), а также другие. В обоих этих главных теченияхосновой был баптизм. Первоначальный очаг штундо-баптизма сложился в 60-70-хгодах в Южной и Правобережной Украине. Тогда же независимо от Украины возниквторой очаг его в

Закавказье и на Северном Кавказе. В 80-х годах последователи баптизмапоявились в Центральной России, а также в Поволжье.

Движение выражалось в массовом образовании в крестьянской среде кружковпо изучению Библии. Подобно всем сектам, активно проповедующим заветы раннегохристианства, прежде всего равенство всех людей, общность имущества, атакже отказ от военной службы и другие принципы, несовместимые с установкамиофициальной церкви и политикой правительства, штундисты подвергались репрессиям.Поэтому уже в 90-х годах XIX в. отдельные из них стремились уехать из России.

Вслед за молоканами и штундистами в США эмигрировали несколько группприверженцев давно существовавшей в России секты "субботников" — русскихи украинцев, перешедших из православия в иудаизм. К началу XX в. их деревниимелись на Кавказе, в Воронежской, Нижегородской, Харьковской, но такжев Иркутской, Енисейской и Тобольской губерниях. Их примитивные синагогипомещались в обычном жилом доме, причем женщины молились отдельно от мужчин.Занимались субботники земледелием, плотницким и другим ремеслом, извозом.

С 1890 до 1905 г. большую часть "русских" иммигрантов в США и Канадусоставили приверженцы различных религиозных сект, а преобладающую долюсреди сектантов — великоросы. По оценке известного исследователя этой проблемыВ.Д. Бонч-Бруевича, общее число таких иммигрантов в те годы превысило 10тыс. Хотя среди иммигрантов сектантов, в большинстве своем крестьян, нарядус зажиточными имелись и бедняки, средний уровень зажиточности сектантовпочти всегда был выше, чем у остальных крестьян. Об этом свидетельствовали повышенный размер наличных средств у русских иммигрантов, прибыювшихдо 1905 г. Объясняется как обязательными среди сектантов трезвенностью,бережливостью, трудолюбием,, так и более развитой взаимной поддержкой

ШТУНДИСТЫ

Самыми крупными группами религиозных эмигрантов, уехавших на рубежеXIX и. в. из России в США были штундисты и молокане. Причем первые группыкрестьян-штундистов из Каневского и Звенигородского уездов Киевской губернииприбыли в США еще в 1889-1893 гг. — в Филадельфию, штат Пенсильвания, и|Луисвиль, штат Кентукки, откуда затем переселились в Виргинию на полученныев (качестве гомстедов (предоставляемых правительством бесплатно) земельныеучастки. После того, как в 1894 г. в России штунда была объявлена особенноопасной "в церковном и государственном отношениях", в Виргинию прибылидругие группы штундистов. Полученные ими участки находились под лесом,который пришлось вырубать и корчевать. Многие переселенцы стали работатьна лесопилках. С 1898 г. новые группы штундистов из России селились в ЮжнойДакоте, а затем в Северной Дакоте, где на первых порах им помогли уже жившиетам российские немцы. После очень трудных первых лет переселенцы в обеихДакотах постепенно превратились в зажиточных и богатых фермеров, владевшихдобротными домами, своими водокачками, грузовыми и легковыми автомобилями,стадами крупного рогатого скота и овец. Они широко использовали тракторы,комбайны и другие сельскохозяйственные машины. Среди них появились крупныедельцы и коммерсанты. Поселки их превратились в небольшие городки (одиниз которых назвали Киевом) с элеваторами, школами, вокзалами, почтой, вкоторых еще к 30-м годам до 2/3 населения составляли российские иммигрантыи их потомки. Правда, "великая депрессия" — экономический кризис 1929-1933гг. и ряд последовавших за ним лет засухи прервали длительный период процветания,и немало штундистов из Дакот вынуждены были в те годы уехать в Чикаго,Миннеаполис, Детройт, в Калифорнию и Орегон. Тем не менее в 1937 г. в СевернойДакоте, по оценке русского иммигранта в США И.К. Окунцова, насчитывалосьоколо 14 тыс. русских, а с детьми, родившимися в США, "значительно больше".

В Америке, где штундистов за их веру никто не преследовал, и они неподвергались гонениям, с течением времени многие религиозные вопросы ипроблемы, занимавшие их умы на родине, потеряли свою остроту и. актуальность.И хотя "старики", по свидетельству российского иммигранта-журналиста М.Вильчура, к началу 20-х годов по-прежнему еще ревностно хранили верностьзаветам предков, передать в полной мере свои религиозные убеждения и традициимолодому поколению, прошедшему через американскую школу, они уже тогдазачастую оказывались не в состоянии. Молодые, писал он, "становятся настоящимиамериканскими земледельцами, посещают летние курсы научного земледелия,живут и мыслят по-американски, унаследовав от своих отцов богоискателейкрепкие нравственные устои и трезвость". Борьба "стариков" за праведнуюжизнь молодого поколения выражалась теперь главным образом в борьбе с пьянствоми курением. Во всяком случае, вплоть до 1919 г. в Северной Дакоте средирусских были зарегистрированы лишь одно убийство и 15 судебных дел, связанныхс неаккуратной посылкой детей в школу.

Но к концу 30-х годов ситуация заметно изменилась. Если в первые двадесятилетия детей в местных школах еще учили русскому языку, то позже —перестали, и в 30-х годах лишь немногие из их выпускников умели писатьи читать по-русски. Большинство же молодежи смотрели на русский язык какна "не приносящий пользы" и ненужный, не умели и не хотели говорить нанем. Тем более, что молодежь все реже оставались на фермах, устраиваясьна работу в местных городках либо уезжая в крупные центры. К тому же, еслии раньше в штундистских семьях читали мало и в основном фермерскую литературу,то с появлением радио молодежь, по словам Окунцова, "совсем перестала читатьили читает "лав сгори" и другую дребедень. Русско-штундистская молодежьничем не отличается от американской... Русская молодежь перемешиваетсяс соседями. Дружба сменяется браком. В результате многие русские фамилииисчезают. Кроме того, русская молодежь часто меняет свои русские фамилиина американские. Так, Сенченко превращается в Спенсера, Иващенко — в Уаш,Великохата — в Бигхауз".

Процесс социокультурной ассимиляции, таким образом, шел своим чередом.Но моральные традиции отцов во многих штундистских семьях еще были живыи, как писал о них в конце 30-х годов Окунцов, "уголовщины среди русскихсектантов в Дакотах нет, арестные дома и суды обычно пусты, полиции здесьмало, да и той нечего делать". Но дух идейной борьбы за "правду" угас ихотя некоторые землеробы еще старались придерживаться своих религиозныхобычаев, "богоискатели" за 40 лет американской жизни вымерли, а новое поколениевспоминало о них с насмешкой. "Нет уже, — сетовал Окунцов, — ни русскогогостеприимства, ни того братолюбия, которое было свойственно их отцам вРоссии".

Поскольку к началу второй мировой войны почти все родившиеся в Америкедети штундистов получили среднее образование, а некоторые успели закончитьколледжи и университеты, то многие из этих сыновей землеробов стали врачами,инженерами, юристами, работавшими в городах разных штатов, а из дочерей— учительницами не только в Дакотах, но и в Калифорнии, Орегоне, Юте, Монтане.Кое-кто из штундистов второго поколения занимал общественные и политическиепосты в местных институтах власти.

МОЛОКАНЕ

Иначе сложились в Америке судьбы молокан. Первая группа молокан-прыгуновиз Закавказья — из района Карса — в составе 30 человек через Батум, Одессу,Бремен, Нью-Йорк добралась до Калифорнии и осела там в 1904 г. Некоторыедругие группы прибывали в США даже через Панаму, Аргентину и Чили. Большинствоприбывших прыгунов поселились в Лос-Анджелесе, а "постоянных" молокан —в Сан-Франциско. В 1906 г. группа молокан приобрела землю в мексиканскойНижней Калифорнии, в 60 милях к югу от границы с США, создав сельскохозяйственнуюколонию, получившую название Ранчо Гуадалупе. Попытка другой группы молоканв 1906–1907 гг. обосноваться на Гавайях потерпела неудачу. Но в 1911 г.группе прыгунов удалось основать свою колонию с прекрасной землей и системойирригации в штате Аризона близ г. Глендейл, где незадолго до того былапостроена крупная плотина. В 1913 г. несколько молоканских семей поселилосьв долине Сан-Хоакин, положив началу ядру будущих колоний Керман, Шафтер,Делано и Портервилл в Средней Калифорнии. В 1914 г. группа из 35 семейпереселилась из Лос-Анджелеса в штат Вашингтон, где осела в графстве Даглас,в 100 милях от г. Спокэн. А в 1915 г. часть покинувших колонию в Гуаделупеи вернувшихся в Лос-Анджелес молоканских семей основали колонию Керманв калифорнийском графстве Фресно. Появились маленькие молоканские колониив районе городков Эльмира и Шеридан близ г. Сакраменто. Общее число молокан,прибывших в США из Закавказья, к началу первой мировой войны не превышало4,5 тыс. Это были главным образом прыгуны, официально называвшие себя "духовнымихристианами", но немало было и "постоянных", называвших себя "духовнымимолоканами".

В Сан-Франциско первые 20 семей и десяток неженатых молокан поселилисьв 1906 г. Свою новую жизнь они начинали там с работы в качестве землекопов,чернорабочих на фабриках и заводах. В небольшом же тогда, хотя и быстрорастущем городке Лос-Анджелесе молокане в те годы работали на лесопилкахи лесоскладах, в деревообрабатывающей промышленности, на уборке фруктов,занимались рыбным промыслом, извозом. Женщины трудились в прачечных, наконсервных и кондитерских фабриках. После первой мировой войны русскаяобщина здесь стала крупнейшей в Калифорнии.

В 1919 г. русская иммигрантка, окончившая Южно-Калифорнийский университет,Л. Соколова опубликовала небольшое исследование жизни и быта молоканскойобщины Лос-Анджелеса. По ее данным, в 1915 г. русское "славянского происхождения"население города насчитывало 3750 человек, в том числе 100 православныхи 3650 сектантов. Среди них было 3350 молокан (3110 прыгунов и 250 "постоянных"),50 духоборов, а также субботники и др. Исследование охватило 50 молоканскихсемей, в которых числилось 270 человек (8% всех молокан), т.е. в среднемот 4 до 5 человек в семье. Из них 17 семейств жили в двух комнатах, 14— в трех, 7 — в четырех и 2 — в пяти комнатах. Жены в большинстве случаевработали, девушки обычно начинали работать, выйдя замуж. Молокане не пьянствовали,не курили, не посещали увеселительных заведений. Комнаты их не украшались— на стенах не было ни картин, ни портретов, чистота и опрятность строгособлюдались. Деньги копились прежде всего на покупку или постройку домаи уже в 1915 г. 26 семей из 50 жили в собственных домах.

В годы войны многие молокане были приняты на работу в судостроительнойпро-мышленности и стали получать более высокую зарплату. Но только послевойны, когда ставки оплаты труда русских иммигрантов уравняли с оплатойтруда американцев, уровень жизни молокан заметно вырос. Постепенно некоторыеиз них завели мелкую торговлю. Часть домовладельцев сдавали одну-две комнатыжильцам-единоверцам. Юноши по окончании 8 классов начальной школы частобросали учебу и шли работать.

В Сан-Франциско молокан было меньше и организованы они были слабее,чем в Лос-Анджелесе, но общее число различного рода русских сектантов —баптистов, духоборов, субботников, а также староверов приближалось к 3тыс. Жили они тогда почти все в районе так называемой Русской Горки, напоминавшей,по словам М. Вильчура, "большую русскую деревню", и делились на 11 разныхи "нередко враждующих между собой сект", каждая из которых претендовала"на обладание высшей истиной. Американская культура мало коснулась этогорусского уголка". Но если в Лос-Анджелесе до войны промышленность быланевелика, то в Сан-Франциско молокане уже работали на местных фабрикахи заводах. Однако в обоих городах старики строго запрещали отпускать девушеки молодых людей в домашнее услужение, опасаясь, что в "господских условияхмолодежь испортится", приучится к мясу, дичи и другим греховным вещам.

Религиозные запреты тогда еще полностью господствовали в жизни калифорнийскихмолокан и каждый аспект ее был объектом религиозного внимания. Единственнымиформальными социальными институтами у них были церковь, или "собрание",главными фигурами в котором являлись пресвитер и "пророк", и семья. Воскресеньяу молокан проходили в молитве и религиозных прениях. Молельней, как правило,служил обычный дом без каких-либо украшений. В почетном углу на полкаху "постоянных" молокан помещались старинные Библии, посреди комнаты столс открытой Библией на нем, а вокруг — скамьи и стулья, занимаемые молящимисяпо старшинству. Моление велось одним из старейшин. У "постоянных" молоканоно заканчивалось монотонным хоровым пением. У молокан-прыгунов во времяхорового пения молящиеся сначала раскачивались из стороны в сторону, акогда на них "накатит дух" и они приходили в экстатический транс, то начиналипритоптывать, приплясывать и подпрыгивать. В особо торжественные праздникипрыгание проводилось по ритуалу, составленному еще в XIX в. основателемсекты М. Рудометкиным. Подпрыгивающие, обнявшись все левыми руками и образовавкруг, вертелись на одном и том же месте и скакали под выкрики библейскихтекстов все выше и выше, пока не падали в полном изнеможении на пол и начинали"пророчествовать". Кончалось моление взаимными "братскими поцелуями" сословами "прости меня".

"Постоянные", или "чистые" молокане стояли ближе к православной церкви— отмечали христианские праздники, но не признавали ее обряды и иконы.Однако все молокане-иммигранты, как прыгуны, так и "постоянные" приезжалив Америку большими группами. Здесь их сплачивали незнание английского языкаи необходимость в новой жизни на чужбине чувства солидарности, взаимопомощи,верности заветам предков. Они не брились и обрастали густыми бородами,носили кумачовые рубахи, высокие сапоги и суконные картузы, а женщины —широкие длинные юбки, на голове обязательно платок. Старики имели своихпортных, сапожников и вели войну с молодежью, желавшей носить американскуюодежду. Но хотя на этой почве и бывали случаи отделения молодых от старых,как правило, в общине царила солидарность, члены ее признавали авторитетсвоих лидеров, старейшие почитались их детьми и внуками.

Дома старший в семье был полным хозяином, все деньги находились в егораспоряжении. Дети поддерживали своих стариков. 17-18-летние парни и 16-летниедевушки вступали в брак. Ранние браки обусловили высокий уровень рождаемости,но и смертность детей была высокой. Брак сопровождался полным признаниемправ молодых и их способности участвовать в жизни общины.

Исповедуя принцип "не убий" и считая себя "гражданами небесной империи",молокане отвергали солдатчину и войну, а поэтому избегали принятия американскогогражданства. Из 50 обследованных Л. Соколовой семей в Лос-Анджелесе гражданствоне принял никто. Когда весной 1917 г. США вступили в войну, молокане отказывалисьрегистрироваться в солдаты. В одной из молоканских колоний 34 человекапопали за это в тюрьму, и когда они выходили из здания суда, то вся колониявстречала их, стоя на коленях, пением духовного гимна. И в ряде другихмест немало молодых молокан попали в тюрьму за отказ идти в армию. Некоторыеиз них объявили там голодовку, а в форте Рили двое в результате голодовкиумерли. Правда, еще до конца войны молоканам удалось добиться в Вашингтонеосвобождения от призыва в армию. И хотя, по некоторым данным, около 5%молокан взяли документы, необходимые для оформления натурализации, делалосьэто, как пишет Окунцов, лишь с целью устроиться на работу.

В России среди молокан-прыгунов грамотных было относительно немного,но родившиеся в США прошли через американскую школу, где мальчики и девочкиучились вместе. Правда, не все они окончили среднюю школу, а в колледжахи университетах их в первой четверти XX в. еще не было. В 1909-1917 гг.во многих молоканских семьях выписывалась издававшаяся в те годы в Калифорниирусскоязычная газета "Тихий океан". Молодежь же, с детства овладевшая английскимязыком и говорившая на нем в школе, на улицах и на работе, сравнительнобыстро "американизировалась", отвыкала от дедовских обычаев и традиций,переставала участвовать в радениях с трансом, начинала носить американскуюодежду и обувь, на головах девушек появились шляпки. Кое-кто из молодыхстал тайно посещать кино и театр, некоторые читали американские журналыи книги. Характерно также, что когда в 1915 г. молоканин-прыгун И.Г. Самаринопубликовал написанную им книгу об основах молоканской веры и истории "Духи жизнь", то молоканская молодежь ею почти не заинтересовалась. "Американскаяшкола, — констатировал в этой связи М. Вильчур, — отвоевывает у бесхитростныхрелигиозных богоискателей их детей-американцев".

Естественно, что все это тревожило стариков и лидеров общины, видевших,что молодое поколение идет "не тем путем". Тем более, что, покидая Россию,молокане мечтали не только о религиозной свободе, но и о земле. Опоздавк раздаче гомстедов, они все еще надеялись, накопив денег, купив землюи уйдя из городов, заняться сельским хозяйством, а заодно "спасти" своюмолодежь и сохранить молоканское "духовное братство". Жизнь в городах онисчитали временной и уже в первом десятилетии XX в. около 2 тыс. их "ушлина землю", переселившись в западную Мексику, север Калифорнии, а такжев штаты Аризона, Юта, Нью-Мехико; Вашингтон. Так в 1908 г., как уже отмечалось,в Глендейле расселилась и "прижилась" группа молокан из Лос-Анджелеса иСан-Франциско, в основном прыгунов. В 30-х годах там было их уже около2 тыс. Все долги за покупку земли к этому времени были выплачены.

Однако далеко не везде новым переселенцам удалось осуществить свою мечтуо земле. Так, попытка калифорнийских молокан создать земледельческую колониюв «Росита» штате Юта кончилась неудачей. Да и в ряде других случаев выяснилось,что привыкнув к городской жизни, многие молокане, особенно из второго поколения,далеко отошли от сельской жизни. Поэтому часть из них, убедившись, чтомечта о независимой общине на земле нереальна, вернулась в Лос-Анджелес.

Соколова, высоко оценивая моральные устои молокан, природные способностии прилежание их детей в американской школе, сожалела об отсутствии у нихвремени для детских игр и развлечений из-за возлагавшихся родителями обязанностейпо домашнему хозяйству и присмотру за младшими детьми, ибо матери и отцывесь день были на работе. А сразу же по окончании сыновьями обязательныхдля всех восьми классов начальной школы родители посылали их работать,не позволяя им получить среднее образование, дабы не отошли от "веры отцов".Однако с годами протест со стороны молодых против старинных религиозныхзапретов и семейных традиций возрастал. Девушки стремились одеваться поамериканской моде, ходить на танцы и в кино, все чаще возражали противбрака по выбору родителей, а не по любви. Более того, ко времени обследования,проведенного среди молокан Лос-Анджелеса Соколовой, шесть из девушек вопрекистрожайшему запрету вышли замуж не только самовольно, но за "иноверцев".Родители от них отказались, а община подвергла остракизму.

Первая мировая война, гражданская война в России, а затем запреты советскихвластей помешали дальнейшей эмиграции молокан в Америку. В 1922 г. несколькосемей "постоянных" молокан из Калифорнии вернулись в СССР, но с ликвидациейнэпа в 1927–1928 гг. снова эмигрировали в США.

К 1930 г. в быстро росшем (с 50 тыс. в 1890 г. до 1,2 млн. жителей в1930 г.) Лос-Анджелесе, по некоторым оценкам, проживало более 6 тыс. молокан,и большинство их все еще было сконцентрировано в Русском городе — частиполужилого, полупромышленного района Флэйтс. Кроме них в нем жили итальянцы,мексиканцы, армяне, евреи, афроамериканцы. Рядом с кварталами, заселеннымимолоканами, находились рынок, мексиканские и армянские кафе, японские иеврейские магазинчики. Разные этнические группы, соседствуя, пользовалисьв бизнесе и при бытовых контактах как английским, так и русским или испанскимязыками, но внутри семей каждая жила по своим обычаям и традициям. Однакомуниципальные школы и другие социальные институты продолжали оказыватьсвое влияние на сыновей иммигрантов и особенно на внуков. Тем не менеемолокане все еще старались сохранить свою самоизоляцию от соседей.

Полупустые днем улицы Флэйтса по вечерам оживали и среди прохожих молокане,особенно постарше, все еще выделялись внешним обликом, манерой держатьсебя, одеждой, хотя молодежь мало чем отличалась от американцев и свободноизъяснялась на английском. Старики же и многие пожилые все еще сохранялибороды и носили чисто русскую одежду, разве что сменили сапоги на американскиеботинки. Речь их все еще напоминала речь крестьян Саратовской или Тамбовскойгуберний без всякой примеси английских слов.

Российский писатель Борис Пильняк, которому довелось в самом начале30-х годов присутствовать в Лос-Анджелесе на молитвенном собрании молокан-прыгунов,так описал заключительную часть их религиозных радений: "Попоем, братие!— крикнул Иван Карпович (председательствующий. — Э.Н.)... Надо отдать справедливость,пели исступленно, восторженно, изуверски..., начав замедленными ритмами,и ритмы затем все время ускоряя. К концу пения была уже не песнь, но истерический,гипнотический замкнутый круг ритмов, вой, когда непонятно было, как у этихлюдей хватает дыхания для этих замыкающихся в истерию и в гипноз, все убыстрявшихся,все нарастающих в исступлении слов".

"А вечером, — продолжает Пильняк, — ездили к прыгунской молодежи ужеамериканской генерации. И это было... в школе. На скамьях сидели юношии девушки, одетые и причесанные американцами. Речь была предпочтительноанглийской. Бородатые отцы на задних скамейках выглядели недоразумением.Юноша в спортивном костюме произнес речь на английском языке, изредка вставляяв нее славянско-евангелические тексты. Старец говорил поучения вроде техдуховных собеседований..., так его речь у молодежи вызывала смешки... Девушка,опять на английском языке, прочитала..., страшно волнуясь, классное сочинениепро прыгунского бога. Ни о каком плясе и помину не было, — так, диспутв колледже при родителях... Вторая генерация прыгунов — это уже американцы,плохо говорящие по-русски, спортсмены и люди, ходящие в школу и колледжи".

Любопытны впечатления приехавшей в 1931 г. в Сан-Франциско и в поискахработы устроившейся там учительницей русского языка для детей "постоянных"молокан Александры Львовны Толстой. "Меня поразил контраст, — вспоминалаона, — между старшим и более молодым поколениями молокан. Старики быликрупные, бородатые, статные, твердые в своей вере и спокойные, некурящиеи непьющие, женщины носили платки и от жирных щей и пирогов были дородны.Молодые же девушки красили губы и ногти, а молодые парни курили сигареты...".И далее: «Входите, "сестра", со мной, — сказал молоканин с плечами во всюширину двери— Я покажу Вам как мы живем. У меня новый автомобиль. Дом свойя купил в рассрочку и уже выплатил все за современную мебель».

Работа считалась у молокан "религиозным долгом". В Калифорнии их ужепочти треть века знали как хороших и честных работников, которые, в отличиеот иных русских, не пьянствуют, не курят, не ленятся и не занимаются политикой.Поэтому их охотно нанимали на работу. Даже в годы Великой депрессии 1929-1933гг. среди молокан было относительно немного безработных. По их убеждению,всякая "обычная работа честнее торговли, ибо сам Христос был чернорабочим".Кроме занятых в судостроении многие молокане и в конце 30-х годов работалина лесопилках и лесоскладах, бензоколонках и газовых станциях, на сезонныхработах, возчиками, пекарями, мясниками, продавцами. Большинство взрослыхженщин были заняты в качестве домашней прислуги, разнорабочих в сфере услуг.Но среди молодежи спектр профессий был гораздо шире: мастера на мебельныхи других деревообделочных предприятиях, механики на различных фабриках,в автомобильных магазинах, прачечных и т.д., водители грузовиков, рабочиев типографиях, на киностудиях и др. Кое-кто стал профессиональным боксероми даже актером, что вызвало скандал среди стариков. Молодые женщины работалина конфетных, кондитерских фабриках, в прачечных и других предприятияхсферы обслуживания, продавщицами, стенографистками, а несколько, по секретуот родителей, в кинопромышленности. Характер занятости молодежи, нередкотревоживший стариков, вызывал у них и восхищение заработком молодых.

Окружавшее молоканскую колонию этнически пестрое население — мексиканцы,итальянцы, афроамериканцы, армяне, евреи, русские субботники и духоборысо всем различием языков и диалектов, склада жизни и норм поведения –всеэто оказывало свое влияние, разрушавшее духовную изоляцию молокан, подрывавшеерелигиозные традиции и моральные устои их молодого поколения. Стараясьсохранить "духовное братство" общины и осуждая "деградацию душ и скандальное,языческое поведение" своих "босяров" (босяков), как они называли молодыхмолокан, оказавшихся под судом или в тюрьмах, старики обращались с петициямик школьным властям, к полицейской комиссии и организациям по борьбе с пьянством,но эффективность этих обращений оставалась слабой, поскольку они исходилине от американских граждан-избирателей, а от группы чужаков — "просто русских".Ведь даже к началу 30-х годов американское гражданство приняло менее 1%пожилых молокан Лос-Анджелеса. Часть молодежи при таком положении дел,обнаружив, что пересекать границу, отделяющую молокан от многих сторонжизни большого американского города можно сравнительно легко, не преминулавоспользоваться этим. Если в 1915 г. перед судом в Лос-Анджелесе предсталтолько 1 человек, а в 1918 г. — лишь 15, то в 1922 г. — уже 26, в 1924г. — 84, в 1926 г. — 130, в 1928 г. — 122 молодых молоканина, обвинявшихсяв основном в преступлениях против собственности. Из 49 молоканок в возрастеот 13 до 18 лет, представших за два года в 1927-1929 гг. там перед судом,35 были вовлечены в сексуальную преступность".

Лидеры крупнейшей молоканской общины в Калифорнии несколько раз пыталисьорганизовать специальные занятия для школьников и вечернюю школу для молодежина русском языке. Но все эти попытки потерпели неудачу. С каждым годоммежду стариками и молодыми рос языковой барьер. Поэтому в 1926 г. с целью"спасти молодое поколение от распада, ибо дети наши все более отходят отнаших веры и обычаев, забывают свой родной русский язык, словом, все болееамериканизируются", рядом членов общины была основана Объединенная молоканскаяхристианская ассоциация (ОМХА). В изданной в 1940 г. по поводу ее 14-йгодовщины брошюре с "Сувенир-программой ОМХА" говорилось, что задачей этойорганизации является духовное воспитание на русском и на английском языкахдетей на еженедельных детских занятиях, а также во время ежегодного праздникадля детей и родителей на лоне природы, где велись беседы религиозного инравственного содержания, моления с духовным песнопением, игры для детей.

Большинство стариков и родителей одобрили новый подход и хвалили ОМХА.Но имелось и оппозиционное меньшинство, считавшее, что соблюдаются не всетрадиции, что во время моления стоят, а не "прыгают" и не впускают Святойдух, что службу ведут открыто, а не закрыто. Поэтому отнюдь не все детии подростки в общине были охвачены программой ОМХА. Тем не менее, она привелак тому, что в 30-х годах уровень преступности среди молоканской молодежистал из года в год снижаться".

В 1940 г. в Калифорнии насчитывалось уже 13,5 тыс. молокан, большаячасть которых проживала в Лос-Анджелесе и его агломерации, меньшая — вСан-Франциско и Северной Калифорнии. В Лос-Анджелесе процесс децентрализациимолоканской общины, начавшийся еще в 20-х годах, был затем ускорен растущимс каждым годом притоком во Флэйтс мексиканцев и афроамериканцев, а такжепереселением молодых молокан второго поколения со своими семьями в болеекомфортабельные районы города на юге и востоке Большого Лос-Анджелеса иего пригороды. К началу второй мировой войны процесс переселения молоканиз Флэйтса зашел уже далеко и в результате его в различных районах БольшогоЛос-Анджелеса возник ряд новых молоканских анклавов и конгрегации (приходов)с собственными молитвенными домами.

В 20-30-х годах в молоканской общине Лос-Анджелеса все заметнее происходили процесс социального расслоения — в ней появились мелкие и средние предприниматели.Об этом свидетельствуют, в частности, их рекламные объявления в упомянутойвыше "Сувенир-программе" Объединенной Молоканской Христианской Ассоциации(Духовные прыгуны). Некоторые из них владели капиталом от 30 до 50 тыс.долл.

Процесс социокультурной ассимиляции среди молокан Лос-Анджелеса, такимобразом, давал знать о себе все более заметно, особенно у второго и подростковтретьего поколений. Однако шел он гораздо более замедленными темпами посравнению не только с осевшими в США русскими иммигрантами православногоисповедания и их потомками, но даже с такими, также прибывшими в Америкув начале XX в. русскими сектантскими группами, как баптисты и штундисты.Лиц с высшим образованием среди молокан в США к 1940 г. было еще оченьмало. Окунцов в конце 30-х годов писал, что в отличие от штундистов, "своихврачей, адвокатов, агрономов, учителей молокане еще не имеют".

В опубликованной американским этнологом Паулиной В. Янг в начале 30-хгодов монографии "Пилигримы Русского города" автор пришла к заключению,что уже тогда каждая возрастная группа молокан Лос-Анджелеса жила в разныхмирах. "Среди молокан, — писала она, — сложились три типа: 1. Старики,родившиеся в России, говорившие на русском, чьи воззрения представляютсобой молоканство в его старинной форме. 2. Группа молокан, чья жизнь включаетсмесь элементов русской и американской культуры. 3. Молокане, родившиесяв США, знающие Россию только по рассказам стариков и воспринимающие старыетрадиции как легенды".

В 1946 г. молокане Лос-Анджелеса узнали, что их единоверцы, перешедшиев начале 30-х годов, во время коллективизации, из советской Армении в Иран,просят помочь им уехать оттуда в Америку. Но лишь к 50-м годам почти 700молоканам из Ирана удалось переселиться в Калифорнию. Вновь прибывшие молокане-прыгунырасселились в Большом Лос-Анджелесе, долине Сан-Хоакин, в аризонской колонииблиз Глендейла. Остальные осели в Сан-Франциско, значительно увеличив численностьи влияние местной общины постоянных молокан. Их называли там "персианами"•и вспоминали, что "персиане влили новую кровь и жизнь" в умиравшую местнуюмолоканскую общину.

В 50-х же годах отдельные мечтавшие о России старики-молокане успелипосетить СССР и побывать в родных местах. Но, "увидев своими глазами иуслышав лично об условиях религиозной жизни там братьев по вере, они, —как сообщал летописец общины Д. Бероков, — разочаровались в том, что видели,и потеряли всякое желание возвращаться на свою родину". Однако к концу60 — началу 70-х годов молокане первого, иммигрантского поколения в основномуже ушли из жизни и общины состояли из молокан второго, третьего и четвертогопоколений, родившихся в США и не имевших кровной привязанности к России.

В последующие десятилетия доходы мужчин молокан третьего и четвертогопоколений, с детства владевших английским языком и обладавших различными,в частности "беловоротничковыми" специальностями, заметно возросли, онистали зажиточными людьми и переселение их семей в более комфортабельныерайоны Большого Лос-Анджелеса и Сан-Франциско приняло еще большие масштабы,чем в довоенные и послевоенные годы. И хотя с православной церковью и ееприхожанами в городе молокане не контактировали, новое окружение и "американскийобраз жизни" не только друзей их школьных лет и сослуживцев, но и местныхрусских иных религиозных ' групп — баптистов, отдельных духоборов и пятидесятников— не могли не оказывать на них влияние.

Правда, в молоканских сельских колониях характер застройки и облик жилыхдомов, образ жизни и ориентация старшего поколения даже в начале 70-х годоввсе еще кое-где напоминали жизнь южнорусской деревни. Гордостью там иногдаеще было, что сын, женившись на молоканке, отпускал бороду, как символпродолжения традиционного молоканского образа жизни, одежды, питания, поведенияи т.д.

Так, в 1952 г. несколько семей молокан-прыгунов из Лос-Анджелеса решилисоздать новую сельскохозяйственную колонию в Уильямет Валли близ городкаВудбёрн в.Орегоне. В первые годы после переселения в Уильяметскую долинуэто была небольшая и "тихая, — по словам американского исследователя Р.Морриса, — сельская колония", члены которой медленно, но упорно обзаводилисьсредствами, необходимыми для покупки дополнительной земли— Постепенно,по мере .того, как колония стала на ноги и начала процветать, из Лос-Анджелеса,Сан-Франциско и Фресно сюда стали переселяться родственники колонистови те, кому трудно стало жить в большом. городе. Затем сюда же переселилисьнесколько семей молокан, приехавших в Каглифорнию из Ирана. Часть их приобрелифермы и стали поставлять свою плодово-ягодную продукцию местной пищевойпромышленности. Но таких было меньшинство. Большинство же осевших здесьмолокан, теперь уже по традиции, искали и находили работу по найму в легкойпромышленности и в сфере обслуживания. Спустя годы, они становились полуквалифицированнымии квалифицированными работниками, получали неплохую зарплату, вкладывалиденьги в свой бизнес.

Среди местных молокан все еще не было лиц с высшим образованием. Лишьединицам из них, которые сумели окончить колледж, удавалось стать программистамиили получить иную престижную работу. Однако, как и старшие поколения, молодежьздесь сохраняла верность своей религии и традициям. Стремясь сохранятьгрупповую эндогамность, община в целом успешно добивалась этого. Хотя детям,посещавшим школу, разрешалось заводить друзей вне молоканской общины, импо мере взросления настойчиво внушалось, что брачного партнёра следуетвыбирать только из числа молокан, ибо это необходимо и для сохранения веры.

По свидетельству Морриса, разные поколения орегонских молокан-прыгуновразлично переносили состояние дихотомии, в котором оказались, живя какбы в "двух мирах". Старшие молокане и те, кто прибыл в США позднее, переносилиэту дихотомию относительно легко. Отработав неделю в качестве рабочих имастеров и перетерпев все, что пришло к ним за это время из "другого мира",они ожидали воскресенья, когда пойдут на молитвенное собрание, религиознуюслужбу, а часто и разделят обед со своими братьями и сестрами. Люди жесреднего возраста и молодежь ощущали такое раздвоение более глубоко. Ониродились и выросли в Америке, прошли через среднюю школу и в то же времяросли с молоканским духовным наследием, а поэтому имели представления оценностях и ожиданиях и обеих сферах своего существования. Сложилась дажегруппа молодых молокан, считавших необходимым не допускать на религиозныхслужбах присутствия посторонних. По-видимому, они осознавали, что именномогут подумать, глядя на необычность для них религиозной службы молокан-прыгунов,эти люди. В то же время "для многих из этих молодых людей, — пишет Моррис,— служба была моментом высокого религиозного вдохновения, и они настолькоотдавались ей, что некоторые старики склонны были даже называть их фанатиками.Однако сами молодые были убеждены, что их действия обусловлены влияниемСвятого Духа, хотя зачастую потом не могли вспомнить ни о своих действиях,ни об их мотивах".

Однако процесс ассимиляции молодежи и в сельских колониях постепенноломал вековые традиции и обычаи. Благодаря расширенной после войны густойсети автодорог и появившимся в каждой семье автомобилям сельские молоканскиеколонии оказались тесно связаны с ближайшими к ним крупными городами. Такфермеры орегонской колонии у Вудбёрна жили всего в 30 минутах езды от Портленда,фермеры. Глендейла в Аризоне — от Финикса и т.д. А фермеры из метрополитенскогоареала Сан-Франциско в среднем не реже раза в месяц присутствовали в городена "собрании". К началу 70-х годов, кроме почти десятка конгрегации сосвоими "собраниями", в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско существовали три конгрегациис "собраниями" в Кермане и по одной в Шафтере, Портервиле, Сан-Маркосе,Глендейле и Вудбёрне.

Автомобиль в каждой семье немало способствовал сохранению связей внутримолоканских конгрегации и в городских общинах Большого Лос-Анджелеса. Винтервью, данном в начале 70-х годов американскому этнологу У. Муру, 36-летнийпомощник пресвитера заявил: "Мы больше не живем в закрытом деревенскомобществе, и не представляем собой группу больших семей. Я живу здесь, адругой молоканин может находиться в 50 милях отсюда. Отнимите у нас веруи не останется ничего. Общим для нас теперь является только одно — церковь".И действительно, духовным и социальным центром каждой из семи конгрегациимолокан-прыгунов Лос-Анджелеса являются их "собрания". Будучи фундаменталистами,выражающими себя меньше через внешние церемонии, чем через чтение и осмыслениесвоих духовных постулатов, молокане-прыгуны для того, чтобы выжить, должныподдерживать прежние моральные установки, эгалитарный характер отношенийи такую структуру своей общины, которая позволяет Святому духу на "собраниях"вдохновлять членов ее и через посредство "пророков" руководить ими. Религиозныеаспекты их жизни играют важнейшую роль и в сохранении их русской культуры.

К 60-м годам ожесточенные споры и дискуссии по поводу воспитания молодежии различий в религиозной практике новых возникших конгрегации, волновавшиемолоканскую общину в предвоенное десятилетие, ушли в прошлое, Объединеннаямолоканская христианская ассоциация — ОМХА успела доказать свою ценностьв качестве процветающего молодежного центра. В течение 40 лет каждое воскресноеутро два десятка классов детей в возрасте до 16 лет, а по средам, вечерами,— старшая молодежь обучались на русском и английском языках основам молоканскойверы, пели молоканские песни и молились. Постепенно подобные методы воспитанияпереняли и противники ОМХА.

В связи с отсутствием соответствующей статистики, неясно, как обстоялов 60-80-х годах в Лос-Анджелесе дело с проблемой смешанных браков с немолоканами:выросла ли доля их по сравнению с 20-30-ми годами и насколько? По мнениюБерокова, доля их, конечно, едва ли уменьшилась, но молоканская общинауже "более или менее примирилась" с этим. И далее: "Родившиеся в США родителидетей, вступивших в смешанный брак, уже не слишком глубоко переживают это,ибо их собственное отношение к вере своих предков не столь уж твердо. Отношениеих к рели-гаи характеризуется скорее индифферентностью".

Трансформации в жизни молоканской общины Большого Лос-Анджелеса и Сан-Францискосвидетельствуют о процессе постепенного сближения культурного облика, атакже экономической и социальной, в частности профессиональной, структурытретьего и четвертого поколений молокан с социокультурной структурой окружающегоих "большого" американского общества.

По данным московских этнологов, полученным в 90-х годах, община молоканЛос-Анджелеса и ныне, на исходе XX в., существует как этноконфессиональнаяединица. Сознавая, что религия и ее атрибутика остаются их главной отличительнойчертой, они относятся к своим молитвенным домам как к духовным центрам,связывающим их между собой и помогающим сберечь память о поколениях отцови дедов. А для того, чтобы удержать в общине молодежь, в большинстве своемуже почти не знающую русского языка, молитвенный дом теперь нередко служитклубом, где после традиционного моления молодежь может попеть и провестидосуг.

Процесс социокультурной ассимиляции с каждым поколением развивалсяи среди "постоянных" молокан Сан-Франциско. Их община там, по-прежнемусконцентрированная в районе Русской горки, как свидетельствуют побывавшиеу них в конце 80-х годов российские журналисты, существует по настоящеевремя. Рассказывая о своем посещении молитвенного дома молокан Сан-Францисков Родительский день, авторы сообщают, что собрались там на этот праздникв основном старые и пожилые "люди. Молодежи почти не было. Мужчины былив голубых, розовых, желтых косоворотках и пиджаках поверх них. Женщины— в светлых праздничных платьях, на .головах нарядные косынки. На второмэтаже старенький пресвитер и другие уважаемые старики по очереди читалиБиблию, затем собравшиеся хором пели моло-канские псалмы из "Сионскогопесенника". После длившейся два часа службы все спустились вниз, где находилисьдети и стояли длинные столы с угощением. Разъезжались по домам, как правило,в дорогих автомобилях — "линкольнах", "кадиллаках", ,"крайслерах". Местныежители-американцы, по словам журналистов, говорили им: “О, молокане! Богатыйнарод!”.

Точных демографических данных об общинах молокан в США, как отметилв 1973 г. в своем исследовании У. В. Мур, ему получить не удалось, ибо"они в переписях населения участвовать отказываются, а на вопросы представителейвластей дают неопределенные ответы". По данным Энциклопедии американскихэтнических групп к 1970 г. в Калифорнии проживало "около 20 тыс. русскихмолокан".

СТАРОВЕРЫ

По соседству с молоканами в Калифорнии, Орегоне и в Нью-Йорке оселигруппы эмигрировавших из Армении, а в 1908–1910 гг. также из Виленскойгубернии староверов. В Лос-Анджелесе, Сан-Франциско, Сан-Диего, Чикаго,Детройте живут потомки отдельных семей и небольших группок переселившихсятуда в разное время из Канады духоборов. И те, и другие, подобно молоканам,почти не контактировали с русской православной церковью и не смешивалисьс ее прихожанами, однако стремились сохранять русское культурное наследие.

Раскол в русской православной церкви определился во второй трети XVIIв., когда произошло отделение от церкви части верующих, не признающих церковныереформы патриарха Никона 1653–1656 гг. Специально созванный Собор 1656г. отлучил не принявших реформы — старообрядцев, или староверов, а Собор1666–1667 гг. осудил старообрядчество и объявил отлучение и проклятие всемотвергающим реформу церкви.

Раскол вовлек в противоборство не только церковных иерархов, бояр ицаря, но и служивых людей и крестьян. Уже в 1695 г. часть раскольников,или староверов, вынуждена была бежать от преследований и казней из Россиив турецкие владения на Балканах на территорию будущей Румынии. В ХУШ —Х1Х в. они уходили в российские Польшу и Литву, в северные леса, на Урали в Сибирь, оседали на Алтае и Дальнем Востоке.

В США первые староверы появились в начале XX в. В Калифорнии поселилисьтак называемые староверы "старого закона", но имелись в США и другие, крупнейшаягруппа которых, насчитывавшая, по некоторым данным, около 4 тыс. человек,проживала в 30-х годах в Питтсбурге, Эссене и соседних графствах Пенсильвании,работая на местных шахтах и заводах.

После Октябрьской революции уход староверов из России продолжался. В20 — начале 30-х годов часть их с Алтая переселилась в Синьцзян, а на ДальнемВостоке — с Амура в Маньчжурию, где староверы осели, главным образом, врайоне Харбина, крестьянствовали, обзавелись скотом, занимались пчеловодством.Однако приход в 1945 г. Советской армии обернулся арестом и высылкой всибирские лагеря "за незаконный переход границ" почти всех взрослых мужчини раскулачиванием хозяйств семей, оставшихся в Маньчжурии без отцов. Апосле победы в 1949 г. в Китае коммунистов новые власти недвусмысленнодали понять староверам, что их дальнейшее проживание в стране нежелательнои предложили ее покинуть. В поисках нового убежища староверы на время оселив Гонконге, но в 1958 г. при помощи ООН часть их сумела выехать в США,а часть — в Аргентину, Парагвай, Чили и Бразилию, где в 200 милях от Сан-Паулу,в Куритибе, с помощью Всемирного совета церквей они получили 6 тыс. акровземли.

В 1960 г., так и не сумев адаптироваться и потеряв надежду обустроитьсяв бразильских тропиках, староверы при поддержке Толстовского фонда сумелиперебраться в США. Туда же — в штат Нью-Джерси — с помощью этого фондаи министра юстиции США Роберта Кеннеди в 1963 г. переехала и часть староверов-"турчан"из Румынии, где, как сообщала "Нью-Йорк тайме", прожив около трех вековпри турках в изоляции, они сумели сохранить свои язык и религиозные традиции.Расселили их в районе Паттерсона и Лейквуда. Работая по найму, часть ихдовольно быстро, по свидетельству местного автора "стала на путь ассимиляции,а некоторые начали посещать русскую православную церковь". Более же стойкие,главным образом, потомки поповцев — одного из течений в старообрядчестве,чтобы избежать "разложения" своей молодежи искусами городской жизни, сновадвинулись в путь — теперь на северо-запад США, в штат Орегон. Здесь, вуже известной читателю полусельской долине Уильямет близ Вудбёрна, по соседствус возникшей там в 1952 г. сельскохозяйственной колонией молокан-прыгунов,переселившихся из Лос-Анджелеса, начиная с 1964 г. поселились совместностароверы "харбинцы", "синьцзянцы" и "турчане".

Если в Китае и Южной Америке общины староверов находились чаще всеговне города, и наиболее эффективным и авторитетным институтом их социальнойжизни был "собор", то в Орегоне постепенно около 5 тыс. староверов оказалисьв прямом контакте со сторожилами-американцами и местной испаноязычной общиной.

Помимо сельского хозяйства, староверы занимались здесь разведением животныхдля продажи, ловлей рыбы, охотой, работой где придется по найму. Но понявпостепенно, что хорошо бы как дополнение к фермерству иметь постояннуюработу, они стали работать в лесах на посадке деревьев, а затем подсобникамина мебельных фабриках. Работали группами, что помогало преодолевать языковыйбарьер и знакомило с американской трудовой практикой. На фермах они сталииспользовать американскую агротехнику, а дома — швейные машинки "Зингер",микроволновые печи и т.д. В результате в сфере экономической и хозяйственнойдеятельности они адаптировались в США сравнительно быстро.

Как правило, человек становился членом общины староверов по праву рожденияи крещения в ней, хотя известны отдельные случаи, когда русский иной религиознойприверженности проходил староверческое крещение и становился членом общины.Старовер должен был не только активно участвовать в религиозной службе,но и знать ее, чтобы действовать как священник в своей семье. Считая себяпоследними оставшимися на Земле приверженцами истинной веры, староверынастаивали на поддержании ритуальной чистоты и избегали вещей "поганых"— нечистых. Это подразумевало ограничение связей с аутсайдерами, потреблениетолько строго определенных продуктов, соблюдение дополнительных запретовво время частых постов. В случае нарушения полагалось подвергать себя 40-дневномуритуальному очищению.

Орегонские староверы в первые годы всячески старались соблюдать своитрадиционные религиозные и другие обычаи и праздники, не работая в этидни, носили крестьянскую одежду ХУШ — Х1Х вв. — подпоясанную рубашку, сапоги,готовили "свою" пищу. В семьях по-прежнему господствовал "патриархат" иво всех общественных делах преобладал голос мужчин, особенно стариков,хотя дома, среди родичей влияние женщин было достаточно велико. Поддержаниедисциплины в семье не исключало и физического наказания. Социальные проблемыобсуждались и решались "собором", по-прежнему остававшимся эффективныммеханизмом социального контроля, поддержания общественной дисциплины ипредотвращения негативного поведения.

Староверы были заинтересованы в приобретении образования, но толькошкольного, чтобы уметь читать, писать, знать арифметику и местный язык,а также в своей школе научиться церковнославянскому языку. Высшее образованиеони считали не только ненужным, но видели в нем опасность для сохранениятрадиций и духовных ценностей общины. Поэтому лишь немногим из их детейудавалось закончить среднюю школу или колледж. Предпочитая для своих отпрысковранние браки как средство обезопасить общину от "греховного" поведениямолодежи, староверы обычно забирали детей из школы после 6-го или 7-гокласса, рассчитывая, что узы брака и скорое появление у молодой пары детейпоставит ее перед необходимостью почувствовать ответственность за воспитаниеребенка, выживание и сохранение семьи и верность религии, а следовательно,и приверженность традициям общины. По этой же причине, боясь влияния намолодежь телевидения, староверы старались держать телевизор в самом "укромномместе" и под строгим надзором.

Большинство осевших в Орегоне староверов, особенно женщин, даже ужепроживших в США пять-семь лет, так и не овладели английским языком и, работаяв группе или дома, говорили между собой на современном русском языке, нос крестьянской, богатой народными словами, спецификой. В религиозной службеиспользовали церковно-славянский. Молодежь же, учившаяся в американскойшколе, не только бегло говорила на английском, но уже предпочитала егорусскому даже дома, и на вопрос родителей, заданный на русском, нередкоотвечала на английском. Правда, благодаря субсидируемым тогда федеральнымправительством в американских школах двуязычным программам обучения с цельюподготовить учащихся старших классов к дальнейшему образованию им давалисьэлементарные сведения на русском, но лишь в 1–3-м классах.

В 80-х годах переходная двуязычная программа в местных школах былаотменена. Это побудило староверов, а также живших в окрестностях Вудбёрнапо соседству с ними молокан и появившихся в 70-х годах там же русских пятидесятниковсоздать общую частную русскую школу. Но к началу 90-х годов кое-кто издетей уже плохо знали русский язык и предпочитали говорить на английском.

В отличие от экономической адаптации и интеграции, социальная адаптациястароверов, в частности на низшем уровне — участии в деятельности окружавшейих американской местной общины — была далека от активной, даже если речьшла о •мероприятиях, предназначенных специально для русских. Исключениембыли случаи, когда дело касалось их конкретных нужд. Молодежь понимала,что для жизни в новой стране и ради своего будущего необходимо овладетьамериканской культурой, да и соблазнов для тех, кому уже не мешал языковыйбарьер, было немало. Старики же настаивали на сохранении наиболее важныхтрадиций и духовных ценностей. И с каждым годом противоречия между взглядамимолодого и старшего поколений давали себя знать все чаще. Старшие считалималейшие отклонения от традиций опасными и стремились их не допускать.А молодые все чаще ставили эти взгляды и требования под вопрос и стремилисьпорвать с традицией, заявляя, что они вынуждены "жить в двух мирах". Уходяиз дома, они не ленились по пути остановиться на автозаправочной станции,чтобы переодеться и отправиться на танцы или на вечеринку, а затем проделывалиту же процедуру, возвращаясь домой. Новым явлением в общине стал выходдевушек замуж за лиц иной веры. Росло и количество разводов. Старики резкоосуждали новые веяния. Однако родители, которые тоже оказались "в двухмирах", вынуждены были все чаще идти на компромиссы, хотя и отказывалисьпризнаваться в этом.

Увидев, что дети врастают в чужую жизнь, а "вера теряет крепость",группа староверов, чтобы спасти подраставшую молодежь от "разлагающего"ее влияния телевидения, от табака и наркотиков, и тем самым спасти будущееобщины, решила по совету Толстовского фонда переселиться в леса Аляски.В 1967 г. на разведку туда для поиска подходящего места отправились четыре"ходока". За 14 тыс. долл. там, в девственных хвойных лесах Кенайскогополуострова, у штата Аляска была куплена квадратная миля земли. В 1968г, на ней появились палатки, была построена лесопилка, а затем возниклирубленые избы первых переселенцев — староверов из Орегона, потомков "харбинцев".За ними потянулись и другие семьи.

На Аляске, в лесной глухомани, к началу 70-х годов уже появилась деревнястароверов, названная Николаевском. Посетивший ее в 1972 г. американскийжурналист Джим Риарден рассказал о ней и ее жителях, их облике, быте инадеждах в журнале "Нэйшнл джиогрэфик мэгэзин". Хотя прошло всего четырегода, как там обосновались первые переселенцы, население ее превышало 200человек. К ней уже была прорублена дорога и проведено электричество. Водворах рядом с добротными домами виднелись баньки и разные хозяйственныепостройки. Правда, короткое аляскинское лето не способствовало занятиютоварным земледелием или животноводством, но у всех почти хозяев были огороды,домашний скот и птица. Зато имевшийся у многих глав староверских семейопыт деревообработки и работы на мебельных фабриках в Орегоне позволилим наняться мастерами на имевшийся в округе заводик по производству небольшихрыболовных судов. Вскоре, освоив эту профессию, они сумели основать собственноедело — "Русскую морскую компанию" и самостоятельное производство на продажудизельных рыболовецких катеров из стеклопласта, оснащенных современнойтехникой. Некоторые из староверов стали выходить на них в океан на промыселлосося, палтуса, королевского краба, креветок и другой морской живности.Доходы переселенцев заметно возрастали и, по свидетельству автора статьи,они надеялись, что вскоре к ним присоединятся новые десятки семей из Орегона,ожидавших, чем же закончится эксперимент аляскинских "первопроходцев".Сами же Николаевцы были твердо уверены в своем успехе.

Описывая посещение семьи одного из четырех "ходаков" на Аляску — степенногоАнисима Кулигина, состоявшей из его жены Соломен и семерых их детей, Риарденсообщает, что летом Кулигин работал на рыбоконсервном заводе в 45 миляхот Николаевска; в построенном им доме было три спальных комнаты, большаягостиная и кухня, что в семье соблюдаются религиозные, пищевые и другиетрадиции.

В деревне все еще сложно обстояло дело с медицинской помощью, ибо старикисчитали проведение телефона в город слишком дорогим удовольствием. Женщинырожали дома с акушеркой. Но растили детей заботливо. Существовало два однокомнатныхшкольных дома, в одном из которых занимались дети дошкольного возрастаи ученики 1-го и 2-го классов, а в другом — с 3 до 9 класса. Учителя втом и другом были американцы, обучение в первом велось на русском языке,а во втором, для старших учащихся, — на английском. Помощницами обоих учителейбыли молодые замужние староверки Татьяна Мартушева, 21 года, мать четверыхдетей, и Гликерия Кузьмина, 17 лет. Учитель старших классов Роберт Муррассказал Риардену, что по просьбе родителей раздел биологии о воспроизводствеживых существ он, опуская род людской, объясняет на примере рыб и т.д.;а во время показа научного фильма о высадке астронавтов на Луне дети, ссылаясьна Библию, вообще ему не поверили.

Дж. Риарден приводит слова 83-летнего старовера Григория Мартушева:"Сорок лет я убегал. В Николаевске я остановился".

В 1988 г. в гостях у староверов Николаевска удалось дважды побыватьроссийскому журналисту В. Пескову. К этому времени их общине исполнилось20 лет. "Вот и деревня, — пишет он о своих впечатлениях. — Среди домов— почти игрушечная церковка с луковицей, прямоугольник школы, "тарелка"антенны у почты. Дома глядятся иначе, чем в старых русских деревнях, обитытесом, покрашены — американская технология... У каждого дома автомобиль,а то и два... Мужчины встречные — бородаты; ребятишки — кто в подпоясанныхрасшитых рубашках, кто в кафтанах до пяток. На мотоцикле сидящего в такомкафтане видеть особенно непривычно".

За двадцать лет в Николаевске произошло немало перемен. Уже в 70-х годахздесь собралось 60 староверских семейств — 400 человек. Построенная тамкрытая верфь позволяла ежегодно производить по 13–15 “русских”, как ихстали называть, рыболовных катеров, пригодных для лова в океане. Оснастка,отделка рубки, камбуза, каюты для сна, холодильника для рыбы — высшей категории,мотор 600 л.с., современная навигационная техника, четыре радиостранции:для связи с портом, спасательной станцией и домом. И хотя продавался каждыйкатер за 150 тыс. долл., уже более сотни их бороздили океанские волны инемало этих катеров купили николаевцы, ибо самым выгодным бизнесом оказалсяздесь рыболовный промысел. рост доходов скоро сказался на образе жизниместных староверов. Лошадей, коров и даже кур большинство семей уже недержали, огороды забросили, а поскольку в каждом доме имелись один-дваавтомобиля и каждая хозяйка научилась водить их, она предпочитает съездитьв прибрежный городок Хомер и купить в магазинах все, что надо для столаи хозяйства. Но вся жизнь в обществе по-прежнему держалась на прилежномтруде мужчин, женщин и молодежи.

"С житьем-бытьем николаевцев, — пишет В. Песков, — я познакомился вдоме Кулигиных". Тех самых, у кого за 16-17 лет до того побывал Риарден.За это время Анисиму и Соломее Кулигиным, поженившимися еще в Бразилии,перевалило за пятьдесят, а их семья выросла с 9 до 14 человек. Старшемуиз их детей было более 21, а младшему — 11 лет. Для этого уроженца Аляски,говорившего на английском маленького старовера, названия амурской Каменкиили харбинской Романовки, где жили его; деды, ни о чем не говорило. Анисими ранее неплохо зарабатывал плотницким, ремеслом, но после того, как сумелобзавестись своим рыболовным катером, за один удачный лов расплатился сдолгами. Доходы Кулигиных стали быстро возрастать. Семья обзавелась четырьмяавтомобилями, трактором, мопедами и велосипедами. Но многое в доме оставалосьпо старинке — кладовки с соленьями и вареньями, русская печь, сундуки,иконы в красном углу, банька, отсутствие телевизора. Но еда в семье былауже почти целиком не домашняя. Правда, хлеб пекли сами, а остальное в основномпривозили из городских магазинов.

Сохраняется и русский язык. "Он, конечно, не допетровских времен, —свидетельствует В.Песков, — однако не обескровлен нивелировкой теле— ирадиоящиков. Слышишь много забытых нами слов в сочетании с неизбежнымивкраплениями из английского". И в качестве примера приводит разговор матери11 детей, местной попадьи, из ее автомобиля по радиотелефону с дочерью:"Ну, как вы там, небось, ишо глаза не продрали... Куды, куды? По ягоды...Ну, о'кей". Молодежь же на английском и читает, и говорит. В 1983 г. вНиколаевске была открыта государственная школа с просторными, прекраснооборудованными классами, лабораториями, гимнастическим залом, телевизороми компьютерами. Преподавание на английском вели учителя-американцы, а урокирусского языка — учительница, выросшая в Николаевске.

Старики, почувствовав в новой школе опасность "для веры", потребовалибыло запретить "ящики с дьяволом", но, в конечном счете, пошли на компромисс-исключение из программы курса полового просвещения учащихся и поощрениев семьях ранних браков в расчете на то, что заботы о доме и детях остепенятмолодых. Однако жаркие споры и протесты против "послаблений в вере отцов"и призывы "снова уйти дальше от соблазнов" побудили нескольких членов общиныво главе с Кондратием Фефеловым выехать в Румынию к староверческому патриарху,который рукоположил Фефелова в священники и велел возвести в Николаевскецерковь, что вскоре и было сделано. Это вызвало взрыв негодования оппозициии раскол общины. В результате треть семей выселилась из нее, образовавв округе две новые деревеньки — Вознесенку и Малиновку.

Непростой оказалась в Николаевске и брачная проблема, ибо близкородственныебраки ведут к вырождению. Поэтому николаевцам пришлось начать поиски женихови невест для своей молодежи по переписке и засылать сватов к староверамОрегона и Нью-Джерси, Бразилии, Аргентины, Парагвая и даже Австралии, кудавышла замуж старшая дочь Кулигиных. А одна из молодых николаевок вышлазамуж за влюбившегося в нее и принявшего староверческое крещение американцаСтэна Уайта.

Староверы бежали сначала от преследований, а затем от мирских соблазновиз Заволжья в Сибирь, на Алтай, оттуда на Амур, в Маньчжурию и Синьцзян,оттуда -в Южную Америку, затем — в Нью-Джерси и в Орегон, оттуда — на Аляску,где вскоре обрели те же соблазны, от которых убегали. Жизнь, таким образом,снова еще раз подтвердила, что на исходе XX в. глухая самоизоляция едвали возможна.

ПЯТИДЕСЯТНИКИ И ДРУГИЕ ХРИСТИАНСКИЕ СЕКТЫ

В 1974 г. в штате Орегон, в окрестностях Вудбёрна, рядом с молоканамии староверами, появились третья русская религиозная община — пятидесятников.В России до начала XX в. пятидесятников не было. Возникло пятидесятничествов США в конце XIX в., оттуда пришло в Европу, а затем в Россию. Названиеэтой секты связано с мифом о сошествии Святого духа на апостолов в 50-йдень после вознесения Христа. Члены секты не признавали официальных церковныхобрядов и икон. Уже до революции в пятидесятники переходили многие баптистыи приверженцы других сект, православные. В годы гражданской войны и посленее часть русских пятидесятников ушла в Китай, а позже — в Калифорнию.Но немало русских иммигрантов примкнули к пятидесятничеству, как до 1917г., так и позже, уже в США. По данным Окунцова, в Нью-Йорке, например,существовала насчитывавшая в 1937 г. около 200 человек община русских пятидесятников.

В США существует около двух десятков номинаций пятидесятнических церквей:Ассамблеи Бога, Американская пятидесятническая церковь Бога, Церковь Бога,Святая пятидесятническая церковь и др. Русская пятидесятническая церковьСан-Франциско, возникшая после второй мировой войны, сотрудничала с АссамблеямиБога. Прихожанами этой церкви стала часть прибывших в США в 40-50-х годахрусских и других советских перемещенных лиц и беженцев из СССР, а такжекое-кто из оказавшихся в Калифорнии староверцев-"синьцзянцев", молокан,баптистов. Поскольку одной из важнейших целей пятидесятнических церквейсчиталась миссионерская деятельность, то Русская пятидесятническая церковьстремилась вести ее как в СССР, так и в США. В частности, одной из задач,связанных с переселением в 70-х годах группы русских пятидесятников изСан-Франциско в Орегон, была миссионерская работа среди живших там староверов.В окрестностях Вудбёрна был построен храм с кухней, трапезной, комнатойотдыха, электроорганом, пианино. Была организована и небольшая воскреснаявечерняя школа. Главная недельная служба по воскресеньям велась всегдана русском языке, и приглашались на нее, как и на остальные, все желающие.С помощью русского радиовещания и непосредственных контактов пятидесятникивнушали своей пастве, что веру человеку не следует навязывать. Он сам,хотя и с их помощью, должен убедиться в истинности принципов и ценностейпятидесятничества. При этом особенно подчеркивался индивидуальный характеробращения. Пятидесятники полагают, что человек не должен креститься дотех пор, пока сам, сознательно не примет решения о том, какую веру емуизбрать.

Поэтому крещение допускалось в любом возрасте, но после него человекуже сам отвечал за свое поведение и его последствия, т.е. за свое спасение.

Хотя основным языком для прихожан церкви и проводившихся в ней времяот времени дискуссий был русский, иногда американский священник вел здесьслужбу на английском, а русский священник переводил. Пятидесятники, памятуяо своей потенциальной пастве, оказывали всяческую помощь новым иммигрантамиз СССР — в расселении, обустройстве, подыскании работы, при переговорахс властями в качестве переводчиков, при переводе различного рода документов,вели занятия в вечерней школе.

К концу 80-х годов в общине, насчитывавшей до 500 человек, имелисьбывшие православные, молокане, русские евреи, причем старые русские прихожанебыли, по мнению Р. Морриса, уже хорошо интегрированы к этому времени вамериканскую культурную среду и разделяли многие американские религиозныеценности. Они и сами характеризовали себя как людей американизированных,носивших в повседневной и религиозной жизни американскую одежду и никакне претендовавших на русский культурный облик. За редким исключением, ониуже не отличались от американского большинства. Браки хотя еще и предпочиталисьэндогамные, но не обязательно, и заключались на протестантский манер —под музыку Вагнера и Мендельсона. Система ролей в их семьях существенноне отличалась от характерной для типичного американского дома. В отличиеот молокан и староверов, отношение к образованию, в частности высшему,было не просто позитивное, но даже поощрительное, и молодежь их кончаласреднюю школу и колледжи. Поощрялась и социальная мобильность, а такжеобучение своих детей русскому языку в финансируемой церковью вечерней школе.

Русские пятидесятники активно интегрировались в экономическую и социальнуюжизнь местного общества на различных его уровнях в качестве маклеров понедвижимости, учителей и других белых воротничков, в бизнесе, работалимеханиками, фабричными мастерами. Большинство их, за исключением так ине овладевших английским языком стариков и недавних иммигрантов из СССРнатурализовалось и стало гражданами США. Активно они участвовали и в общественнойжизни, как своей общины, так и вне ее, в местном американском обществе.

Среди других русских сектантов протестантского толка, осевших и США,можно назвать баптистов, евангелистов, евангельских христиан. В Лос-Анджелесеи особенно в Сан-Франциско они нередко живут рядом с молоканами, в другихкрупных городах — отдельно. В большинстве своем они — горожане, причемотносительно зажиточные. Крупнейшей после молокан и штундистов из русскихпротестантского толка сект в Америке были духоборы. С начала XX в. частьих из Канады постепенно переселились в США, где разделились на три ветви–свободников, независимцев и голяков, каждая " со своим религиозным и бытовымукладом. Свободники — не признающие "земных владык" — расселились по всемутихоокеанскому побережью США. В Калифорнии наиболее значительные группыих живут рядом с молоканами и староверами в Сан-Франциско, Лос-Анджелесе,Сан-Диего. Имеются они также в штатах Орегон, Вашингтон, Иллинойс, Мичиган,а также в ряде промышленных городов восточных штатов. Поскольку в крупныхгородах они испытали гораздо большую потерю свойственных им культурныхэлементов, они стали там в какой-то мере "меньше духоборами", чем в сельскихрайонах и малых городах, где жили в условиях относительной изолированности.Но и при этом, по мнению ряда исследователей, в 70-х годах "этничностьсреди духоборов сохранилась гораздо лучше, чем среди молокан".

Среди русских иммигрантов-сектантов иудаистского толка в США осели небольшиегруппки субботников, у которых еженедельным праздником была суббота. Онипридерживались; "Моисеева; закона" и считали Моисея единственным из "пророковИзраиля". При богослужении они надевали еврейские головные уборы "кипы"и "таллес", хотя по своему происхождению, как свидетельствует иммигрантеще довоенной поры Г. Бургин, были "все настоящие русские из центральнойРоссии". В Калифорнии приверженцы "Моисеева закона" расселились по соседствус молоканами, с вероучением которых, также основанном на Ветхом Завете,у них были точки соприкосновения, с духоборами и другими русскими сектантамикак в Лос-Анджелесе, так и в Сан-Франциско. В Лос-Анджелесе "синагога обществаеврейской веры", по словам Г. Бургина, в 1940 г. находилась "в самом центреРусского города", заселенного тогда молоканами-прыгунами. А духовный пастырьсубботников — рабби Давид Кирсанович Юрков в беседе с Бургиным с грустьюсетовал, что "молодежь пошла у нас скорее американская, нежели русская...Иные из нас, стариков, еще учились древнему еврейскому языку; молодежьже не учится. Приходится богослужение на русском править". К этому временимногие из субботников работали в судостроительной промышленности, жилизажиточно, но религиозным фанатизмом не отличались.

Подводя итоги, можно сказать, что основой процесса превращения поколенийиммигрантов в американцев была их экономическая и социальная ассимиляция,которую часто называют структурной. Параллельно ей происходил процесс культурной,прежде всего языковой, бытовой ассимиляции, вплоть да отказа от эндогамиии вступления в этнически смешанные браки. И хотя этнические процессы развиваютсягораздо медленнее, чем экономические, в городах, особенно если иммигрантырасселялись там вперемежку, а прибытие новых групп их сокращалось, ассимиляцияиммигрантов и их потомков обычно ускорялась. В сельских же районах и темболее в условиях сознательной самоизоляции консолидированных иммигрантскихэтноконфессиональных групп, ориентированных на сохранение своего языка,этнических и религиозных традиций, ассимиляция этих групп значительно замедлилась.

Процесс адаптации такого рода иммигрантской группы и ее интеграции вамериканское общество неизбежно включает уход ее от старых обычаев, постепенное"стирание" укоренившихся в сознании иммигрантов взглядов, чувств, эмоций.Деревенская жизнь большинства молокан, духоборов, а также староверов вРоссии характеризовалась личностными отношениями, экономической самодостаточностьюи простой организацией. В большом американском городе они лицом к лицустолкнулись с совершенно противоположным образом жизни — социально-экономическойорганизацией, характеризуемой безличными, анонимными, вторичными отношениями,бесконечным разнообразием незнакомых видов деятельности, обычаев, убеждений.Однако члены стабилизировавшейся группы пожилых мужчин и женщин редко способнык сколько-нибудь быстрой психологической перестройке и трансформации. Поэтомуони обычно долго, если не до конца жизни, оставались чужаками в американскомобществе.

Но у их детей, рожденных в Америке, не могло возникнуть тех же эмоцийи того же типа мышления, как у старших иммигрантов. Детские и юношескиегоды учебы в американской школе, а у молодых — годы работы в американскойпромышленности, знание английского языка и контакты с окружающим большимобществом, радио, кино, танцзалы, телевидение — все это влияло на жизньрусских этноконфессиональных общин, вовлекая молодые поколения в сеть сложившихсяв этом обществе отношений и постепенно разрывая социальную и культурнуюсамоизоляцию. Каждое поколение обладает своим собственным комплексом социальногоопыта, определяющего характер его обычаев и поведения, и контакты его молодежис большим обществом не могли не модифицировать воспринятое от стариков-иммигрантовкультурное наследие –’религиозные традиции, систему ценностей, образ мышленияи действий.

На "темпы" процесса адаптации, интеграции и ассимиляции каждой конкретнойэтноконфессиональной группы влияют не только "стаж" пребывания" и характеррасселения ее в Америке, но также ее численность, степень религиозности.Так, молокане заметно отличаются от староверов отказом от церемониальныхритуалов и материальных религиозных объектов, большей терпимостью к людяминой веры. Со степенью религиозности оказывается напрямую связана и степеньсохранения русского языка. Если русские пятидесятники двуязычны, не тольков быту, но и в религиозной службе пользуются как русским, так и английскимязыком, то молокане, став двуязычными, в религиозной службе, а часто ив быту используют русский, а староверы говорят на русском, используя врелигиозной службе церковнославянский. Да и сам русский язык, на которомговорят эти люди, различен: у пятидесятников современный, у молокан — всееще с "народным" сельским оттенком, у староверов типичный крестьянский.К началу 90-х годов лишь немногие среди взрослых староверов овладели английским,но их дети предпочитают говорить именно на нем. Иначе говоря, в перспективерусский язык ожидает судьба всех эмигрантских языков в Америке.

Данный текст впервые был опубликован в журнале "Новая и новейшая история", 1999, № 3, с.34-51.