Калюжный Д., Кеслер Я. Другая история Российской империи

ОГЛАВЛЕНИЕ

Империя Петра

[В Европе] верят в аристократию, одни чтоб её презирать, другие – чтоб ненавидеть, третьи – чтоб разжиться с неё, из тщеславия, и т. д. В России ничего этого нет. Здесь в неё просто не верят.

А. С. Пушкин

Мифы и правда о русском обществе

Русская историография за отдельными и почти единичными исключениями есть результат наблюдения русских исторических процессов с нерусской точки зрения, – говорил Иван Солоневич. Можно добавить, что наша историография возникла в век «диктатуры дворянства», и дворянские историки, сознательно ли, бессознательно, всю её выстраивали, как апологию своему сословию. А поскольку у большинства «высших» дворян головы всегда свёрнуты в сторону Запада, то вот и причина, отчего о русской истории судили с нерусской точки зрения.

Наши (а тем более, западные) историки и философы (в частности, Чаадаев, Бердяев и другие) писали о том, что история Руси – это сплошная катастрофа, что она густо перемешана с кровью. О том, что история Европы, Ближнего, Среднего и Дальнего Востока была не менее, а часто и много более катастрофичной и кровавой, они не видели в упор. В Китае при этнических потрясениях уничтожалось две трети, три четверти и даже, было, девять десятых населения. А о том, насколько кровавой была история Западной Европы, мы уже говорили (см. главу «Иван Грозный» в книге «Другая история Московского царства»). Тем не менее, именно о наших правителях пишут, как о неимоверно жестоких сатрапах.

Ещё один въевшийся стереотип, – что в XVIII–XIX веках русские крестьяне были сплошь рабами, не смевшими без соизволения самовластного помещика не то что спину разогнуть, а даже и вздохнуть свободно, и были они тупыми, забитыми, отличаясь от скота только умением говорить, да и то косноязычно.

Что ж, наверное, встречались и такие. Но мы же должны понимать, что социология никогда не даёт абсолютных результатов, а только результаты статистически достоверные . Например, если о физическом росте представителей какого-нибудь сообщества заявлено, что они люди рослые, то это значит, что таковыми является большинство. Предположим, большинство имеет рост в интервале 170–180 см. Но наверняка среди жителей есть и карлики, и люди очень высокие. На ваше утверждение, что здесь живут люди «обычного роста», ваши оппоненты могут приводить описание конкретных карликов этого же сообщества, и утверждать, что вы совершенно не правы и преувеличиваете. А другие оппоненты приведут в качестве примера вашей неправоты сведения о людях существенно более высокого роста. Так кто же прав? Конечно же, вы, если описываете большинство.

Это надо иметь в виду, рассуждая о русском крестьянстве. Незадолго до освобождения крепостные крестьяне составляли по стране в целом около трети населения; за Уралом их почти совсем не было. Помимо них, были и государственные крестьяне, и другие, более мелкие группы. Но лишь только группа, составлявшая от 12 до 15% населения империи, представляла собою крепостных в «классическом» смысле слова: они были прикреплены к земле, находились под непосредственной властью помещика и принуждены были выполнять по его требованию любую работу.

Но даже и такой крепостной не был рабом, а поместье не было плантацией. Первым Александр Радищев вёл в оборот это сравнение, и хотя позже с отождествлением русского крестьянина с рабом спорили очень многие, оно прижилось. А затем антикрепостническая литература, принадлежащая перу взращённых в западном духе авторов , сделала эту аналогию общепринятой. Так мы и в этом примере видим правоту Солоневича, утверждавшего, что русская историография есть результат наблюдения русских исторических процессов с нерусской точки зрения.

Мало кто знает, что, хотя крепостное право играло первостепенную роль в эволюции страны, никогда не было издано никакого указа о закрепощении крестьян. Крепостничество выросло на практике из скопления множества указов и обычаев, и

существовало с общего согласия, но, по словам Ричарда Пайпса, « без недвусмысленного официального благословения. Всегда подразумевалось…, что помещики на самом деле не являются собственниками своих крепостных, а скорее, так сказать, руководят ими от имени монархии, каковое предположение стало особенно правдоподобным после того, как Пётр и его преемники сделали помещиков государственными агентами по сбору подушной подати и набору рекрутов ».

В отличие от раба Северной и Центральной Америки, русский крепостной жил в своей собственной избе, а не в невольничьих бараках. Он работал в поле под началом отца или старшего брата, а не под надзором наёмного надсмотрщика с бичом. Во многих русских имениях разрезанная на мелкие участки помещичья земля перемежалась крестьянскими наделами, чего не бывало на плантациях. И, наконец, крепостному принадлежали плоды его трудов: фактически крепостной на всём протяжении крепостничества владел собственностью.

С другой стороны, помещик никогда не был юридическим собственником крепостного, а владел лишь землёй, к которой был прикреплён крестьянин, – и обладал властью над крепостными лишь в силу того, что сам был «прикреплён» к службе, кормясь от земли с работниками, выделенной ему правительством. До определённого момента крестьяне давали на себя обязательство, что не сойдут с земли, – вот и вся «крепость». По словам известного учёного, профессора Московского университета И. Д. Беляева (1810–1873), крестьяне сделались предметом частных сделок в первой половине XVII века, хотя по закону они были людьми свободными. «Конечно, это, в сущности, было уже злоупотребление, – пишет Беляев, – которое, по незначительности случаев, едва ли преследовалось законом».

А вот мнение А. С. Пушкина:

« Власть помещиков в том виде, какова она теперь существует, необходима для рекрутского набора. Без неё правительство в губернии не могло бы собрать и десятой доли требуемого числа рекрут. Вот одна из тысячи причин, повелевающих нам присутствовать в наших поместиях, а не разоряться в столицах под предлогом усердия к службе, но в самом деле из единой любви к рассеянности и к чинам » (см. Пушкин А. С. Полное собрание сочинений в десяти томах. Л.: Наука, 1978. Том 7, стр. 445).

Только в царствование Екатерины II власть помещика над крестьянами действительно стала почти безграничной, но рабом крепостной так и не стал: торговля крепостными была строго запрещена законом (хотя некоторые помещики всё равно занимались таким торгом в обход законодательства), и при освобождении крепостных возмещение за них не выплачивалось. Даже и сам А. Н. Радищев в своём «Путешествии из Петербурга в Москву», в главе «Медное (рабство)» даёт только такой пример:

«…Публикуется: „Сегодня по полуночи в 10 часов, по определению уездного суда или городового магистрата, продаваться будет с публичного торга отставного капитана Г… недвижимое имение, дом, состоящий в… части, под №…и ПРИ НЁМ шесть душ мужеского и женского полу; продажа будет при оном доме. Желающие могут осмотреть заблаговременно“.

Мы выделили в этой цитате слова «ПРИ НЁМ». Продаются не шесть душ, а дом, при котором состоят эти души. Большая разница!

Почти половина крепостных империи были съёмщиками и платили оброк. Для них крепостное право сводилось к уплате налога (либо твёрдо установленного, либо в зависимости от заработка) дворянам, владевшим землёй, к которой они были приписаны. Поэтому, прочитав, скажем прямо, клеветническую книгу Радищева, Пушкин написал пародию под названием «Путешествие из Москвы в Петербург», в котором имеется следующий отрывок:

«В Пешках (на станции, ныне уничтоженной) Радищев съел кусок говядины и выпил чашку кофию. Он пользуется сим случаем, дабы упомянуть о несчастных африканских невольниках, и тужит о судьбе русского крестьянина, не употребляющего сахара. Всё это было тогдашним модным краснословием. Но замечательно описание [им] русской избы: «Четыре стены, до половины покрытые так, как и весь потолок, сажею; пол в щелях, на вершок, по крайней мере, поросший грязью; печь без трубы, но лучшая защита от холода, и дым, всякое утро зимою и летом наполняющий избу; окончины, в коих натянутый пузырь, смеркающийся в полдень, пропускал свет, горшка два или три (счастлива изба, коли в одном из них всякий день есть пустые шти!). Деревянная чашка и кружки, тарелками называемые; стол, топором срубленный, который скоблят скребком по праздникам. Корыто кормить свиней или телят, буде есть, спать с ними вместе, глотая воздух, в коем горящая свеча как будто в тумане или за завесою кажется. К счастию, кадка с квасом, на уксус похожим, и на дворе баня, в коей коли не парятся, то спит скотина. Посконная рубаха, обувь, данная природою, онучки с лаптями для выхода».

Приведя эту цитату, Пушкин продолжает:

«Наружный вид русской избы мало переменился со времён Мейерберга. Посмотрите на рисунки, присовокуплённые к его „Путешествию“. Ничто так не похоже на русскую деревню в 1662 году, как русская деревня в 1833 году. Изба, мельница, забор – даже эта ёлка, это печальное тавро северной природы – ничто, кажется, не изменилось. Однако произошли улучшения по крайней мере на больших дорогах: труба в каждой избе; стёкла заменили натянутый пузырь; вообще более чистоты, удобства, того, что англичане называют comfort. Очевидно, что Радищев начертал карикатуру; но он упоминает о бане и о квасе, как о необходимостях русского быта. Это уже признак довольства. Замечательно и то, что Радищев, заставив свою хозяйку жаловаться на голод и неурожай, оканчивает картину нужды и бедствия сею чертою: и начала сажать хлебы в печь .

Фонвизин, лет за пятнадцать пред тем путешествовавший по Франции, говорит, что, по чистой совести, судьба русского крестьянина показалась ему счастливее судьбы французского земледельца. Верю. Вспомним описание Лабриера … Судьба французского крестьянина не улучшилась в царствование Людовика XV и его преемника…

Прочтите жалобы английских фабричных работников: волоса встанут дыбом от ужаса. Сколько отвратительных истязаний, непонятных мучений! какое холодное варварство с одной стороны, с другой какая страшная бедность! Вы подумаете, что дело идёт о строении фараоновых пирамид, о евреях, работающих под бичами египтян. Совсем нет: дело идёт о сукнах г-на Смита или об иголках г-на Джаксона. И заметьте, что всё это есть не злоупотребления, не преступления, но происходит в строгих пределах закона. Кажется, что нет в мире несчастнее английского работника, но посмотрите, что делается там при изобретении новой машины, избавляющей вдруг от каторжной работы тысяч пять или шесть народу и лишающей их последнего средства к пропитанию… У нас нет ничего подобного. Повинности вообще не тягостны. Подушная платится миром; барщина определена законом; оброк не разорителен (кроме как в близости Москвы и Петербурга, где разнообразие оборотов промышленности усиливает и раздражает корыстолюбие владельцев).

Помещик, наложив оброк, оставляет на произвол своего крестьянина доставать оный, как и где он хочет. Крестьянин промышляет чем вздумает и уходит иногда за 2000 вёрст вырабатывать себе деньгу… Злоупотреблений везде много; уголовные дела везде ужасны. Взгляните на русского крестьянина: есть ли и тень рабского уничижения в его поступи и речи? О его смелости и смышлёности и говорить нечего. Переимчивость его известна. Проворство и ловкость удивительны. Путешественник ездит из края в край по России, не зная ни одного слова по-русски, и везде его понимают, исполняют его требования, заключают с ним условия. Никогда не встретите вы в нашем народе того, что французы называют unbadaud; никогда не заметите в нём ни грубого удивления, ни невежественного презрения к чужому. В России нет человека, который бы не имел своего собственногожилища. Нищий, уходя скитаться по миру, оставляет свою избу. Этого нет в чужих краях. Иметь корову везде в Европе есть знак роскоши; у нас не иметь коровы есть знак ужасной бедности. Наш крестьянин опрятен по привычке и по правилу: каждую субботу ходит он в баню; умывается по нескольку раз в день… Судьба крестьянина улучшается со дня на день по мере распространения просвещения… Благосостояние крестьян тесно связано с благосостоянием помещиков; это очевидно для всякого. Конечно: должны ещё произойти великие перемены; но не должно торопить времени, и без того уже довольно деятельного. Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от одного улучшения нравов, без насильственных потрясений политических, страшных для человечества…» (См. А. С. Пушкин, том 7, стр. 198–200.)

Мнение Пушкина заслуживает вполне серьёзного внимания, поскольку он всё же знал русскую деревню не понаслышке. Итак, неверно представление о тотальной нищете и «вечном голоде» крестьянина. Да, с весны по осень ему приходилось работать, не разгибая спины. Да, чтобы пережить жестокую зиму, приходилось тратить до двух рабочих месяцев на заготовку дров, и часть урожая на приобретение тёплой одежды и обуви. Но уж чего-чего, а если помещик не ударялся в безумное роскошество, то еды хватало.

Приведём несколько свидетельств иностранцев, из разных веков.

«Изобилие в хлебе и мясе так велико здесь, что говядину продают не на вес, а по глазомеру. За один марк вы можете получить 4 фунта мяса, 70 куриц стоят червонец, и гусь не более 3 марок. Зимою привозят в Москву такое множество быков, свиней и других животных, совсем уже ободранных и замороженных, что за один раз можно купить до двухсот штук». ( Иосафат Барбаро, 1413–1494, венецианский купец с дипломатическими поручениями .)

«В Москве хорошие огурцы, лук и чеснок в громадном изобилии… Вообще по всей России, вследствие плодородной почвы, провиант очень дёшев, 2 копейки за курицу, 9 яиц получали мы за копейку». ( Адам Олеарий, ок. 1599–1671,немецкий учёный и путешественник .)

«Сегодня в канун Рождества Господня, которому предшествовал у русских шестинедельный пост, на всех площадях и перекрёстках можно было видеть огромное изобилие мяса: здесь невероятное множество гусей, там такое громадное количество уже битых поросят, что их, кажется, хватило бы на целый год, такое же число было и зарезанных быков и разного рода птицы, казалось, что они слетелись в один этот город из целой Московии. Напрасно стану я называть различные сорта их, тут имелось всё, чего только можно было пожелать». ( Иоанн Корб, ок. 1670 – ок. 1741, австрийский дипломат .)

«Рожь в этом городе чрезвычайно дёшева: осенью четверть стоит всего 3 гривны, на датские деньги 30 скиллингов. Между тем, русская четверть составляет приблизительно полторы датских четвертей». ( Юст Юль, в 1709–1712 датский посол в России .)

«У всех русских есть даровые собственные слуги и даровая провизия, за исключением вин. Никто из не бывавших здесь не может представить себе, сколько мясных блюд и дичи подаётся у них на стол, а такое же изобилие они надеются встретить и в домах иностранцев, не принимая в соображение разницы положения». ( Джон Бёкингхэмшир,?–1793, английский дипломат .)

Были на Руси и бедные, и нищие, и несчастливые. А где их нет. Но на протяжении всего последнего столетия даже в научных работах, исследовавших экономические процессы, уровень эксплуатации и классовую борьбу была, как правило, определённая заданность, стремление показать лишь «тёмные стороны». Живая жизнь крестьянина с его умениями, размышлениями, культурой отсутствовала.

А ведь в прежние времена, когда учёные, писатели и журналисты ещё не направляли перья своего гнева на беспросветную жизнь «черни», действительное состояние дел было известным, и улучшение жизни крестьян попадало в сферу внимания властей. Пусть власть и не озабочивалась тем, чтобы дать всем крестьянским детям общее и среднее специальное образование, или застраховать их всех на случай пожара, – всё же целенаправленная борьба с бедностью велась.

«Эволюционируя многие столетия как почти чисто земледельческое общество, при слабом развитии процесса общественного разделения труда, российский социум (и прежде всего его господствующий класс) был крайне заинтересован в сохранении жизнедеятельности буквально каждого деревенского двора, ибо разорение крестьянина не переключало его в иную сферу производственной деятельности, а ложилось бременем на само общество», – пишет академик Л. В. Милов.

А вот и подтверждение, которое мы находим в «Записках» Е. Р. Дашковой (1744–1810): «Благосостояние наших крестьян увеличивает и наши доходы; следовательно, надо быть сумасшедшим, чтобы самому иссушить источник собственных доходов». Кстати и Екатерина II в своём «Наказе», сколь бы лицемерным он ни был, писала, что «законоположение должно применять к народному умствованию. Мы ничего лучше не делаем, как то, что делаем вольно, непринуждённо, и следуя природной нашей склонности». Становившиеся известными случаи жестокого обращения с зависимыми людьми, «непомерного отягощения крестьян своих» рассматривались большинством дворян как примеры духовной низости дворянина, отсутствия у него достоинства! Да и было таких случаев весьма немного; так, иностранные путешественники, побывавшие в России, почти никогда не упоминают о телесных наказаниях – в отличие от посетителей рабовладельческих плантаций Америки.

Что интересно, количество телесных наказаний возросло после принятия 18 февраля 1762 года Манифеста о вольности дворянства! А ещё интереснее, что сами крестьяне не относились к этим наказаниям с тем ужасом, с каким смотрит на них современный человек. Когда в 1860-х годах волостные суды получили право подвергать крестьян либо штрафу, либо телесному наказанию, они обнаружили, что большинство крестьян, если дать им выбор, предпочитало порку.

А вот что было наиболее неприятным для крестьянина, так это вмешательство хозяина в его семейную жизнь. Многие помещики заставляли своих крепостных жениться сразу же по достижении совершеннолетия, если не раньше, и иногда даже подбирали для них партнёров. Но и помещика можно понять: ему надо было, чтобы крестьяне женились молодыми и размножались, а также он желал обойти обычай, которых освобождал от барщины незамужних девушек.

И всё же, хотя были и телесные наказания, и вмешательства в семейную жизнь, и известный разврат, и прочие злоупотребления, но всреднем дворянство о крестьянах заботилось. Иначе невозможно объяснить, как же общество не разрушилось. Во второй половине XVIII века создавались усадебные школы, выходили «книги как можно дешевле», чтобы «заохотить к чтению все сословия», строились для неимущих и увечных больницы, приёмные дома для крестьянских сирот; дворяне организовывали раздачу голодающим денег и хлеба!

Причём важно не столько содержание благотворительной деятельности господствующего сословия, сколько её мотивы и их оценка самим дворянством. Речь шла о помощи «бедным, нищим, несчастным», а не крестьянству, как зависимому податному населению. Ни у Новикова, ни у Бецкого в их просветительских усилиях не возникало и мысли о целенаправленной подготовке крестьян к «освобождению». Да и в среде крестьянства об оном речи не было.

Будущий глава Временного правительства князь Г. Е. Львов писал:

« Народ, взятый под огул, как разбойники и воры, достойные палки, был в существе своём прекрасный, умный, честный, с глубокой душой, с просторным кругозором и громадными способностями ».

С этими словами перекликается и мнение этнографа и историка М. М. Громыко:

« В своём высокомерном отношении к крестьянину, к его возможностям, иные современные деятели, хотя и провозглашали себя выразителями народных интересов, оказались в одном ряду с худшей частью надменных аристократов или ограниченных чиновников старой России, презрительно поджимавших губы в адрес простого мужика. Именно с худшей частью, потому что не только лучшие из дворян восхищались крестьянскими сметливостью в хозяйстве или художественным творчеством, но даже средние помещик и чиновник, обладавшие здравым смыслом, считались с крестьянским опытом и обычаем» .

Не будем называть имён, – их и так все знают. У этих писателей и журналистов доныне черпают свои аргументы те, кто выступает против объективного показа старой деревни, называя это «идеализацией» крестьянской жизни. Им куда милее поплакать о тяжкой судьбине крестьян «Подтянутой губернии, уезда Терпигорева, Пустопорожней волости, из смежных деревень: Заплатова, Дырявова, Разутова, Знобишина, Горелова, Неёлова, Нурожайки тож»… Так же, как неверен взгляд на крестьян России как на тупых рабов, не верен и взгляд на всех дворян, как паразитов и бездельников. Просто население России всегда было разделено на две неравные части: народ, в состав которого входили крестьяне и подавляющее большинство дворян, и элиту (Пушкин называл её аристокрацией ).

Диспропорция в доходах между народом и элитой была просто потрясающей. В 1858–1859 годах 1 400 богатейших помещиков империи, или 1,4% всех крепостников, имели на землях своих три миллиона крестьян, а на долю 79 тысяч беднейших помещиков, или 78% крепостников, приходилось в сумме два миллиона душ. Вот что позволяло представителям элиты паразитничать и бездельничать, – а между тем, во все века подавляющее большинство дворян почти ничем не отличалось от крестьянства по своему достатку, только они не на земле работали, а служили; им было не до безделья и дворцовых интриг. Многим дворянам для пропитания приходилось и в поле работать самим; они составляли класс однодворцев, которых Пётр I впоследствии обложил подушной податью и объединил с казёнными крестьянами. Как видим, для России неверна и выработанная на Западе теория классового деления. А почему? Потому что геоклиматические условия у нас другие, существенно более суровые, нежели в Западной Европе.

«Климат в этой местности и зимой и летом очень суров. Обыкновенно свыше полугода длится постоянная морозная зима – обычную для Германии зиму в сравнении с нею можно было бы счесть настоящим летом, а в остальное время, помимо июня и июля, по большей части стоит сплошь апрельская и осенняя погода». ( Немецкий аноним, оставивший воспоминания о пребывании в России 1710–1711 годов. )

«Зима здесь очень суровая и продолжительная, так что на протяжении полугода можно постоянно разъезжать на санях. Но, напротив, и жара потом сильнейшая, и хотя она длится не так долго, однако добрая природа за короткий двухмесячный срок, а именно с середины июня до середины августа, позволяет всему вырасти и созреть». ( Фридрих Христиан Вебер, ганноверский посланник в Петербурге в 1714–1718 годах. )

«Цепочка» понятна: природно-климатические условия создают «рваный» ритм работы; рискованное земледелие в таких условиях приводит к получению сниженного, по сравнению с иными странами Европы, прибавочного продукта; необходимость противостоять агрессивному внешнему окружению требует больших затрат на армию. Так и получается, что при общей средней бедности государство обязано иметь мощь, соизмеримую с мощью стран, находящихся в более благоприятных условиях. Если народ, а пуще всех аристокрация , живут хорошо, то государство будет слабым. Если государство сильное, то народ живёт не очень хорошо, а аристокрация зажата в кулак.

На протяжении трёх столетий, отделявших царствование Ивана III от правления Екатерины II, русская знать владела землёй по царской милости. Монархия никогда не позволяла своему служилому классу пускать корни в деревне. Она не допускала экономической самостоятельности дворян, добиваясь, чтобы дворяне в любой момент были готовы перебраться на новую должность и место жительства. Даже после присоединения плодородных южных областей положение не улучшилось: большинство дворян бедствовало. Доход их был так мал, что они не могли дать детям образование или приобрести какие-либо атрибуты аристократического образа жизни, к которому, после знакомства с образом жизни европейской знати, стали стремиться.

Ричард Пайпс пишет: « вину за дворянскую бедность следует возложить на примитивность русской экономики и отсутствие альтернативных источников дохода (выделено нами, – Авт. ) вследствие чего элита слишком сильно зависела от земледелия и от крепостного труда », – и затем предлагает взглянуть на английскую знать, являвшуюся во всех отношениях антиподом русского дворянства.

Знать в Англии уже с XIV века неустанно пеклась о том, чтобы земли оставались в руках семьи. И она этого добилась: к XVIII веку значительная часть территории страны сохранялась в руках одних и тех же знатных семейств. «Разумеется, такая практика была возможна и из-за того, что было много способов заработать на жизнь помимо земледелия », – сообщает Пайпс. В 1790 году 70–85% пахотной земли Англии и Уэльса были в руках от 14 до 25 тысяч семейств. Даже наименее зажиточные члены этой группы извлекали из своих владений достаточно дохода, чтобы жить подобно джентльменам. А народ нищенствовал, и начинал развивать иные, «помимо земледелия», отрасли хозяйства, – но страна, в общем, шла вперёд. «В других странах Западной Европы экономическое положение знати было, возможно, менее блестящим, но тем не менее на всём Западе майорат и наследование по первородству обеспечивали хотя бы более богатым землевладельческим фамилиям прочную экономическую базу. Переплетение этого поземельного богатства с административными функциями позволяло западной знати успешно сопротивляться наиболее крайним формам абсолютизма».

В России положение было диаметрально противоположным. Более 90% населения занималось земледелием, – и только так достигалось относительное изобилие. При уменьшении количества земледельцев и, соответственно, продовольствия, немедленно грозил голод. Если бы нашей знати позволили вести себя, как в Англии, здесь не стало бы ни государства, ни населения. «Подавляющее большинство дворян не обладало экономической независимостью и не могло жить, как подобает землевладельческому сословию», – пишет Пайпс. Да, они было в руках высшей власти для использования в государственных нуждах, по усмотрению царя.

Ведь что такое дворянство? Это «потомственное сословие народа высшее, т. е. награждённое большими преимуществами касательно собственности и частной свободы». Кем? Народом или его представителями, с целью иметь мощных защитников или близких ко властям и непосредственных предстателей. Это сословие составляют люди, которые имеют время заниматься чужими делами. «Кто сии люди? люди, отменные по своему богатству или образу жизни. Почему так? Богатство доставляет ему способ не трудиться, а быть всегда готову по первому призыву du souverain». (См. А. С. Пушкин, том 8, стр. 104.)

Отсюда и такая важная особенность России: в силу преимущественно выслужного характера российского дворянства оно в России в большей степени, чем в других странах, совпадало с образованным слоем. Фактически в России интеллектуальный слой и был дворянством, то есть наиболее грамотные создавали собою высшее сословие, даже если сами не были выходцами из дворянских семей.

Огромная территория и суровые природные условия определили не только стереотип коллективной жизни в сознании народа, но и требование иметь решительного руководителя, – «авторитарное руководство», как сказали бы сегодня. А поскольку главной задачей всегда оставалась защита рубежей, то облик правящего класса был военизированным. А существенная ограниченность объёма совокупного прибавочного продукта диктовала простоту устройства и малочисленность этого класса. Например, в петровскую эпоху он весь достигал не более 6-7% от численности населения, а ведь на нём держалось административное и хозяйственное управление, судебно-правовое регулирование, финансы, внутренняя и внешняя безопасность, религиозно-культовые и идеологические функции, и т. д.

«Приказных» же людей в этом узком слое на рубеже XVII–XVIII веков, то есть тех, кто был занят непосредственно государственно-административным управлением, во всей России насчитывалось около 4 700 человек, тогда как в Англии при вчетверо меньшем населении их было 10 000. С учётом численности населения, в России «на душу» было в 5–8 раз меньше чиновников, чем в любой европейской стране. При таких условиях нормальное функционирование государства было невозможным без многочисленных и развитых структур общинного самоуправления и широкой демократии и в городе, и в деревне. И не забудем, что и помимо расходов на аппарат управления, государству для своего сохранения приходилось очень много тратить. В XVI–XVIII веках основные траты пришлись на строительство пограничных крепостей-городов и уникальных по размерам оборонительных сооружений – засечных полос; крупных металлургических заводов по выпуску оружия и средств сооружения тех же засечных полос; строительства огромных каналов, сухопутных трактов, верфей, портовых сооружений, фабрик… Без принудительного труда сотен тысяч государственных и помещичьих крестьян, без особого государственного сектора экономики построить перечисленные выше объекты было просто невозможно.

Но, даже двигая хозяйство вперёд, Россия в силу своих природных особенностей отставала от Турции и стран Западной Европы. Для дальнейшего развития, с сохранением своего геополитического положения, стране нужно было создавать промышленность, – но это было достижимо лишь при наличии интенсивной внешней торговли, а для неё нужны незамерзающие порты. Вспомним: Голландия и Англия «выросли» только благодаря внешней торговле! Между тем, до начала XVIII века у нас был лишь один крупный порт – Архангельск близ Полярного круга, а право проводить свои торговые суда через черноморские проливы требовало присутствия русских войск как можно ближе к Турции, причём против выхода России в Средиземное море выступали ведущие страны Европы. Как же при таких условиях можно было обойтись без сильного государства?..

Вот в какой стране 30 мая 1672 года в семье царя Алексея Михайловича родился мальчик, ставший впоследствии императором России, Петром I. И о крестьянах, и о дворянах мы скажем ещё не раз, – а теперь пора поговорить о Петре.

Детство и юность Петра

Московского боярина, от которого ведут свой род цари династии Романовых, звали Роман (от латинского романус , римлянин), а фамилию его пишут как Захарьин-Юрьев. Однако и у него были предки:

Гланда-Камбила Дивонович (приехал в Россию в конце XIII века из Литвы, крещён в 1287 году, назван Иваном)

Андрей Кобыла (ум. до 1350/51)

Фёдор Кошка (ум. не ранее 1393)

Иван Кошкин (ум. не ранее 1427)

Захарий Кошкин (ум. ок. 1461)

Юрий Захарьин (ум. ок. 1504/05).

Сыном Юрия Захарьина и был Роман Захарьин-Юрьев (ум. 1543). В историю вошли двое его детей: дочь Анастасия, любимая жена Ивана Грозного, и сын Никита (ум. 1586), который верно служил своему зятю Ивану Грозному, а затем и его сыну. Среди детей Никиты наиболее знаменит Фёдор (1556–1633), ставший к старости патриархом под именем Филарет. После избрания в феврале 1613 года Великим князем Московским его 16-летнего сына, Михаила (1596–1645), Филарет правил с ним совместно. После смерти Михаила российский трон занял его сын Алексей (1629–1676), правивший затем почти тридцать один год.

Более подробно эта история, включая события, связанные с церковным Расколом, произошедшим при патриархе Никоне (1605–1681), изложена в нашей книге «Другая история Московского царства» (М.: «Вече», 2003).

1667 . – Окончательное низложение патриарха Никона; одновременно Большой собор в Москве с участием греческих патриархов закрепил изменения в обряде, начатые им. Отменены решения Стоглавого собора 1551 и Собора 1662 года, прошедших при Иоанне Грозном. Все сторонники старого обряда признаны еретиками и преданы анафеме. Протопопы Аввакум и Лазарь и некоторые другие сосланы в Пустоозерский Острог. Иноки Соловецкого монастыря посылают царю челобитную, призывая не отступать от старой веры. Патриархом поставляется архимандрит Троице-Сергиева монастыря Иоасаф II.

1668 . – По приказу царя Алексея начинается военная осада бунтующего Соловецкого монастыря, длившаяся затем восемь лет, – все предыдущие попытки подавить волнения в Соловецком монастыре административными мерами кончились неудачей. Раскол распространился по всему Северу, протест охватил многие слои населения.

1670 , июль . – Казаки Стеньки Разина взяли Царицын, Саратов и Самару, опустошают окрестности Симбирска, Тамбова, Нижнего Новгорода. Октябрь. – Поражение Разина под Симбирском. Восстание идёт на убыль. Декабрь . – Царское войско под командованием князя Долгорукова перешло в наступление на бунтовщиков.

В 1671 толпы Разина потерпели поражение от войск, часть которого была обучена европейскому строю. Оставив крестьянские шайки на произвол судьбы, Разин бежал с казаками на юг, и попытался поднять весь Дон; здесь его схватили старые казаки, всегда бывшие против него. Разина свезли в Москву и казнили. Крестьяне и холопы продолжали ещё некоторое время бузить, да в Астрахани свирепствовала казацкая шайка под начальством Васьки Уса. Но и Астрахань сдалась, наконец, боярину Милославскому; главные мятежники были казнены.

В том же 1671 году Посольский приказ (тогдашний МИД) вместо А. Л. Ордин-Нащокина возглавил Артамон Матвеев, будущий правитель при царе Фёдоре Алексеевиче. В следующем году отменены все торговые привилегии духовенства; составлена карта Сибири.

1672 . – Преставление патриарха Иоасафа II. Патриархом поставляется митрополит Новгородский Питирим. Первый случай массового самосожжения раскольников (около 2000 человек). От брака царя с Натальей Кирилловной Нарышкиной родился сын Пётр .

И о деяниях Петра, и о его юности, кажется, всем всё известно. Написаны романы, сняты фильмы. Сохранилось изрядное количество документов той поры. А потому мы, как и в книге «Другая история Московского царства», будем пунктирно вести хронологию известных событий, навинчивая на неё рассказы о событиях малоизвестных, а то и вовсе удивительных. Например, зададим вопрос: под каким именем был крещён царь Пётр? Ответ не столь очевиден, как оно кажется на первый взгляд.

Он родился 30 мая, (по новому стилю 12 июня), в день поминовения святого Исаакия Далматского. А крестили-то его аж в конце июля, на Петров день, и не в Успенском соборе Кремля, как всех предыдущих детей Алексея Михайловича, а в Чудовом монастыре. При упоминании об этом факте историки рассказывают невразумительную легенду о том, что якобы имя Исаакия долго не могли найти в святцах, вот и волынили с крещением младенца полтора месяца.

Однако, такая просрочка по православным правилам, да ещё при тогдашней высочайшей детской смертности совершенно немыслима.

Может быть, удастся найти разгадку, вспомнив историю главного храма Петербурга – Исаакиевского собора.

Тот собор, который мы видим сегодня, четвёртый по счёту, он заложен при Александре I в 1818 году по проекту архитектора О. Монферана, а закончен уже при Александре II в 1858-м.

А первая деревянная небольшая церковь, названная Исаакиевской, именно в честь св. Исаакия Далматского, была построена на Адмиралтейском лугу в 1707 году, и тогда же была освящена. В ней 19 февраля 1712 года состоялся публичный обряд венчания царя Петра с будущей императрицей Екатериной Алексеевной, – уже в то время храм имел особое положение, считаясь государевой церковью.

Св. Исаакий Далматский малоизвестен в России. Легенда такова: святой жил во второй половине IV столетия недалеко от Константинополя, и предсказал императору Валенту, угнетавшему христиан, поражение и трагическую гибель в войне с готами. Валент приказал заковать Исаакия в цепи и произнёс: «Победа будет моя! Если слова твои не сбудутся, то смерть ожидает тебя». Но слова святого сбылись. Новый император, христианин Феодосий, освободил Исаакия из темницы. Святой благословил императора и удалился в уединённую хижину, куда стали стекаться его сподвижники. Так возникла обитель.

Скончался святой в 383 году 30 мая, а его обитель (монастырь) была впоследствии названа Далматской, по имени инока Далмата, которому Исаакий перед кончиной поручил братию… Кстати, удивительно, что почти на всех сайтах, посвящённых Исаакиевскому собору, временем жизни святого назван VI век.

Итак, неужто же полтора месяца , тем более у такого набожного отца, как Алексей Михайлович, младенец оставался некрещёным ? Логично предположить, что его всё-таки окрестили Исаакием (почему и стал государевым Исаакиевский собор в Петрополе, как сначала назывался С. – Петербург) и крестили, вероятно, в Успенском соборе, и только позже нарекли Петром в Чудовом монастыре. И документов не оставили. А то был бы на Руси не Пётр, а Исаак Великий.

Эта версия тем более вероятна, что среди византийских императоров, – а Царьграду подражали в списке излюбленных имён – были Михаилы, Иоанны, Исаакии, Феодоры и Алексеи; даже Дмитрии попадались среди царственных родственников (скажем, деспотов Мореи), – а Петров не было.

И уж кстати: точное место рождения Петра тоже неизвестно, – Кремль, Коломенское или Преображенское.

Это, конечно, не имеет особого значения, но придаёт красок пониманию нашего прошлого. Все знают, что старшие дети царя Алексея, в том числе Софья (1657–1704), их родственники и приспешники второй брак отца с Натальей Кирилловной Нарышкиной (1651–1694), на которой он женился в 1671 году после кончины первой жены, М. И. Милославской (1626–1669), встретили враждебно. И до, и после смерти царя семьи Нарышкиных и Милославских постоянно интриговали друг против друга, между ними велась настоящая «война компроматов». Почему же не могло быть острых противоречий из-за выбора имени младшему сыну царя, рождённому Н. К. Нарышкиной?

Теперь уже истинного хода событий не выяснить, и резонов сторон не понять. Не будем и пытаться. Отметим только, что имя Пётр практически неизвестно предыдущей военной и государственной истории. Самые знаменитые Петры прошлого связаны с религиозной стороной общественной жизни: Пётр – строитель Церкви христовой, апостол; Пётр Пустынник – духовный вдохновитель 1-го Крестового похода; в Византии был патриарх Пётр, а на Руси – митрополит, переведший в XIV веке митрополичью кафедру из Владимира в Москву. Множество учёных-теологов Европы носили имя Петра.

Если инициаторы наречения царевича Петром полагали, что так удастся определить его судьбу, как деятеля, далёкого от государственного управления и военных занятий, то эти надежды не оправдались. В официозной книге «Государи дома Романовых» отмечается, что уже в его детстве такие игрушки, как « топорки, пищали, пистоли, пушечки, знамёна, булавы… решительно преобладают над всеми другими, показывая, какие вкусы развиваются у царевича с самых ранних лет. Количество, в каком эти игрушки требуются в детскую, показывает, что царевич играет там не один, что он окружён сверстниками, уже в детской составлявшими потешный отряд. Позднейшие потешные отряды в Преображенском – только продолжение этих младенческих военных забав в детской кремлёвского дворца ».

Петру было чуть более трёх лет, когда «наверх», – надо думать, прямо царю Алексею, 26 ноября 1675 года была представлена изготовленная для царевича азбука. В следующем, 1676 году по докладу воспитателя Петра, думного дворянина Фёдора Соковнина, был к нему взят учителем дьяк из приказа Большого Прихода Никита Моисеев сын Зотов, «человек тихий и небражник», – впоследствии, однако, поставленный своим учеником с титулом князь-папы во главе знаменитого «всешутейшего и всепьянейшего собора».

Зотов, обучив царевича чтению, прошёл с ним также, по обычаю того времени, Часослов, Псалтырь и Евангелие; первые две книги, вероятно, были выучены Петром наизусть: впоследствии он слыл знатоком священного писания и постоянно в письмах и указах приводил из него цитаты. Можно предположить, что сам Никита Зотов был человеком старообрядческой культуры: его ученик Пётр был выучен писать по полногласным , дореформенным правилам, то есть вставляя между согласными Ъ.

Своё преподавание Зотов разнообразил приёмами наглядного обучения: он показывал ученику листы и книги с раскрашенными картинками, на которых изображались «грады, палаты, великие корабли, бои, взятия городов, разные истории в лицах». Такие листы и книги изготовлялись для царских детей мастерами Оружейной палаты, имевшей штат придворных живописцев.

В августе 1680 года Зотов отправился посланником в Крым, где пробыл до весны, участвуя в заключении Бахчисарайского перемирия. Уроки надолго прервались; считается, что вскоре «правильное обучение» Петра совсем прекратилось. Но нам известно, сколь жаден был он ко всякому знанию: это показывает и его дальнейшая поездка в Европу, прежде всего в Голландию и Англию.

Он учился у всех и везде, всегда в делах и в движении: устраивал смотры, военные игры, учения, готовил и запускал фейерверки, строил корабли и яхты, испытывал новые суда и пушки, учился у инженеров, артиллеристов, математиков, плотников, брал книги у всех знакомых, выписывал их из-за границы. Хоть и в самом деле грамотно излагать свои мысли на бумаге он затруднялся до конца жизни, писал с ошибками, не в ладах был с синтаксисом, всё же любознательность и склонность к знаниям позволила ему стать человеком с широкими и весьма глубокими знаниями в самых разнообразных отраслях.

1676 , 20 января . – Смерть царя Алексея Михайловича в результате внезапной болезни. Царём становится Фёдор Алексеевич, но реально властью до июля распоряжается Артамон Матвеев. В том же году взят Соловецкий монастырь.

Недружелюбное отношение к юной мачехе, которая была моложе старших дочерей царя Алексея, сдерживаемое при отце, теперь проявилось открыто. Царица-вдова с малолетними детьми вынуждена была занять во дворце второстепенное место. Через полгода её ждал новый удар: Артамон Матвеев, первый министр царя Алексея и ближайший советник царицы после его смерти, был отправлен её врагами в ссылку, сначала почётную – в Верхотурье на воеводство, а затем в заточение в Пустоозерск. Это, кажется, первый в ряду временщиков, которых так много будет в XVIII веке, кто столь внезапно поменял высшее место у трона на далёкую ссылку в Печорский край.

Но влияние Милославских, погубивших Матвеева, недолго длилось; их заменили любимцы царя Фёдора, постельничий Языков и стольник Лихачёв, люди образованные, способные и добросовестные. Близость их к царю и влияние на дела были очень велики. Немногим меньше было значение князей Бориса и Василия Голицыных.

1678 , август . – Соглашение между Россией и Польшей о продлении Андрусовского перемирия на 13 лет (передача Россией Невеля, Себежа, Велижа Польше в обмен на Киев).

1679 . – Открытие первой школы в типографском доме.

1681 . – Русское посольство во Франции во главе с Потёмкиным. Бахчисарайский мирный договор, установивший статус кво в отношениях Османской империи, Крымского ханства и России: 20 лет область между Доном и Днестром не занимается войсками, и не строятся города от Киева до устья Днепра. Признан суверенитет России над Левобережной Украиной и Киевом и русское подданство запорожских казаков. В том же году преставился бывший патриарх Никон. В ноябре царь Фёдор созывает Земский собор для реорганизации армии.

1681–1682 . – Собор в Москве об укреплении православия в связи с расколом. Постановление о передаче раскольников гражданскому суду и об уничтожении старообрядческих пустынь. Запрещение любого распространения древних книг и сочинений старообрядцев. Учреждение Вятской, Воронежской, Великоустюжской и Тамбовской епископий. Народные волнения в Москве с требованиями восстановить «древнюю веру». Открытый диспут патриарха Иоакима с вождём старообрядчества Никитой Добрыниным (Пустосвятом). Казнь Пустосвята. Восточные патриархи присылают грамоту, повелевающую причислить Никона к лику патриархов. Протопоп Аввакум вместе с единомышленниками предан огненной казни.

1682 . – Царь Фёдор, как полагают, под влиянием Бориса Голицына ликвидирует местничество – служебную иерархию в зависимости от знатности происхождения. Пушкин оценил это событие так:

« Аристокрация стала могущественна. Иван Васильевич III держал её в руках при себе. Иван IV казнил. В междуцарствие [Смуту] она возросла до высшей степени. Она была наследственная – отселе местничество, на которое до сих пор привыкли смотреть самым детским образом. Не [царь] Феодор, но Языков, т. е. меньшое дворянство уничтожило местничество и боярство, принимая сие слово не в смысле придворного чина, но в смысле аристокрации ».

Однако, отменяя родовое местничество, всё же требовалось найти замену этому общественному институту. На рассмотрение Земского собора был внесён «Проект устава о служебном старшинстве бояр», предполагавший полное разделение гражданских и военных властей, учреждение постоянных наместничеств (Владимирского, Новгородского и других), строгое установление старшинства одного наместника над другим. Однако проект не был осуществлён, и замены родового старшинства (в местничестве) старшинством служебным (по должности) не последовало.

В самые последние дни царствования Фёдора Алексеевича был составлен проект высшего училища, так называемой Греко-Латинской академии, но учреждена она была уже после смерти Фёдора; первыми её учителями стали вызванные с Востока учёные братья Лихуды, Иоаникий и Сафроний, а здание было построено стараниями князя В. В. Голицына. 1682 , 17апреля . – Царь Фёдор Алексеевич умирает, не оставив наследника. Началось правление царевны Софьи.

А. С. Пушкин в «Истории Петра I» писал:

«София возвела любимца своего князя [Василия Васильевича] Голицына на степень великого канцлера. Он заключил с Карлом XI ( 1683 г .) мир на тех же условиях, на коих был он заключён 20 лет прежде. Россия была в миру со всеми державами, кроме Китая, с которым были неважные ссоры за город Албазин при реке Амуре. Бояре, приверженные к Петру, назначили ему в обер-гофмейстеры князя Бориса Алексеевича Голицына. Оно владел до веренностию молодого царя и делал перевес на его сторону. Многие бояре, а особливо дети их, перешли на сторону Петра».

Разрастался конфликт двух царственных семей: в одной властвовала Софья, в другой первым человеком была царица Наталья Кирилловна, мать Петра. Семейная распря породила две враждебные партии людей, связавших себя с теми или другими. Со стороны Софьи двигателем в этой истории был думный дьяк, начальник стрелецкого войска Фёдор Леонтьевич Шакловитый, а с противоположной стороны – брат царицы Лев Кириллович Нарышкин и князь Борис Алексеевич Голицын, «дядька» (воспитатель) Петра. Обе партии имели многих приверженцев во всех слоях общества; у Нарышкиных были сторонники даже среди стрельцов, подчинённых Шакловитого.

В январе 1684 года Софья женила своего младшего брата Ивана на Прасковье Фёдоровне Салтыковой, а 12-летний Пётр получил полную свободу: подружился с иностранцами, с помощью женевца Лефорта изучил голландский язык, занимался военными играми; переодел свою потешную роту в немецкое платье. В этой роте сам Пётр был барабанщиком и за отличие произведён в сержанты, – что явно контрастировало с попытками фаворита Софьи князя В. В. Голицына возобновить местничество, ради чего была учреждена комиссия под начальством князя В. Д. Долгорукова и окольничего Чаадаева.

«Бояре с неудовольствием смотрели на потехи Петра и предвидели нововведения. По их наущению сама царица и патриарх увещевали молодого царя оставить упражнения, неприличные сану его. Пётр отвечал с досадою, что во всей Европе царские дети так воспитаны, что и так много времени тратит он в пустых забавах, в которых ему, однако ж, никто не мешает, и что оставить свои занятия он не намерен», – так пишет А. С. Пушкин. Понятно, что уже в 12 лет Пётр не был избалованным ребёнком, бегущим учёбы ради развлечений.

Далее Пушкин рассказывает историю о том, как бояре хотели внушить Петру любовь к другим забавам и пригласили его на охоту. А он то ли сам, то ли по совету своих любимцев, вздумал пошутить над ними: притворно согласился; назначил охоту, но приехав объявил, что с холопями тешиться не намерен, а хочет, чтобы только господа участвовали в царском увеселении:

« Псари отъехали, отдав псов в распоряжение господ, которые не умели с ними справиться. Произошло расстройство. Собаки пугали лошадей; лошади несли, седоки падали, собаки тянули снуры, надетые на руки неопытных охотников. Пётр был чрезвычайно доволен – и на другой день, когда на приглашение его ехать на соколиную охоту господа отказались, он сказалим: «Знайте, что царю подобает быть воином, а охота есть занятие холопское ».

В эти годы В. В. Голицын, оставаясь около Софьи, занимался дипломатией. Общепризнанно, что Голицын был искусным дипломатом. Он сумел добиться в 1684 году подтверждения Кардисского мира со Швецией (1661), частично допускавший русских к Балтике для торговли. Но, между тем, шведский и польский вопросы оставались острыми; уже вскоре Петру пришлось «разбираться» со Швецией.

А пока Пётр и его единокровный брат Иван были номинально царями, никакой роли в политических делах не играя. Более того, Пётр и его мать фактически оказались в ссылке в селе Преображенском. По свидетельствам современников, в молодые годы лицо у Петра было открытое, красивое; красота, по-видимому, досталась ему от матери.

С Польшей в 1686 году был заключён очередной «вечный мир». Дело в том, что польский король Ян Собесский желал привлечь Москву к австро-польскому союзу против турок, но Москва и с самой-то Польшей находилась только в перемирии (с 1681), а потому соглашалась оказать помощь лишь по заключении мира. В 1686 году Ян Собесский согласился; Польша навеки уступала Москве всё, что та завоевала у неё в XVII веке, а важнейшим из завоеваний был Киев. Этим миром Россия обязана В. В. Голицыну, – но по договору следовало начать войну с Турцией и Крымом.

Конечно, получить выход к Чёрному морю было бы полезно; присоединение южных территорий с богатыми почвами и устойчивым климатом также позволило бы решить продовольственный вопрос. Поэтому, казалось бы, Голицын сделал правильно, что ввязался в войну на юге. Однако по своей мощи Турция превосходила тогда все страны мира, и Россия могла тягаться с нею, только перевооружив свою экономику и армию, а для этого надо было сначала прорваться к Западной Европе через Балтику, наладить международную торговлю, заполучить новые технологии.

В итоге Голицын с войсками дважды ходил на Крым (1687–1689), и оба раза неудачно (чего и следовало ожидать), что возбудило ропот войска и вызвало со стороны Петра обвинение в нерадении. Впрочем, правительство Софьи торжествовало переход через степи к Перекопу как победу, и осыпало Голицына наградами.

Эти неудачные походы послужили полезным примером: Пётр начал свою военную политику с западного направления, предварительно озаботившись созданием регулярной армии по западному образцу, и даже обогнал Европу, впервые введя рекрутский набор. Даже в Прутский поход он был вынужден идти потому, что шведский король, сидя в Турции, подталкивал её к войне с Россией, а его азовский поход вызван была необходимостью закончить войну, начатую Голицыным.

А началось всё с потешных войск царя-мальчика, наборы в которые начались уже в 1684 году. В 1687-му число потешных в Преображенском так сильно увеличилось (ибо царь уже начал набирать людей из придворных и конюшенных служителей), что некоторых пришлось поселить в селе Семёновском. Из Бутырского полка Пётр взял себе 15 барабанщиков в 1687 году; тогда же Лефорт был произведён в полковники, и учреждена конница.

Между тем, Софья искала, как избавиться от братьев, чтобы властвовать одной. Историки традиционно придерживаются мнения, что она была чрезвычайно умной и проницательной, являла таланты руководителя, государственного деятеля. На деле государственные дела при ней вершил князь В. В. Голицын, а она занималась интриганством. В качестве доказательства приведём большой отрывок из книги «Государи дома Романовых», изданной к 300-летию династии:

«В августе 1687 г . Софья поручила приближённому своему Шакловитому без шума разведать, как примут эту мысль [о коронации одной Софьи] стрельцы, и поддержит ли её население. Шакловитый созвал к себе на дом 30 стрелецких урядников и предложил им написать челобитную, чтобы царевна Софья венчалась царским венцом. „Мы челобитной писать не умеем, – холодно отвечали урядники, – да и послушает ли нас царь Пётр Алексеевич?“ – „Если не послушает, – возразил Шакловитый, – схватите боярина Льва Кирилловича Нарышкина и кравчего Бориса Алексеевича Голицына, тогда примет челобитье“. – „А патриарх и бояре?“ спрашивают неохотно стрельцы. „Патриарха сменить можно, – горячится Шакловитый, – а бояре? Что бояре! это отпадшее зяблое дерево“.

Из этой беседы Софья поняла, что стрельцы не будут её поддерживать, раз надо прибегать к таким насильственным мерам, как захват близких к царю людей и смена патриарха. На время она решила отложить свою затею, однако не совсем отказалась от неё: для более постепенного приготовления умов к замышляемому перевороту был отпечатан её портрет в царском облачении в короне и со скипетром в руках. Портрет этот потом был уничтожен и теперь представляет собою величайшую редкость.

Между тем царица Наталья из Преображенского зорко следила за честолюбивыми поползновениями царевны, раз даже не сдержалась и открыто высказалась в присутствии старших и младших царевен: «Для чего она стала писаться с великими государями вместе? У нас люди есть, и они того дела не покинут». Между обоими дворами – кремлёвским и опальным преображенским – накипало взаимное и всё более и более открытое раздражение.

Софья без негодования слышать не могла о Преображенском и занятиях Петра. Его потешных она называла не иначе, как конюхами и озорниками. У людей, стоявших близко к ней, стали появляться страшные мысли. Князь В. В. Голицын вздыхал: «Жаль, что в стрелецкий бунт не уходили царицу Наталью с братьями, теперь бы ничего не было». Шакловитый ставил вопрос ребром: «Чем тебе, государыня, не быть, лучше царицу извести». Один из его подчинённых, стрелец Чермный, шёл далее всех и высказался уже совершенно открыто: «Как быть, – рассуждал он, – хотя и всех побить, а корня не выведешь: надобно уходить старую медведицу», а на возражение, что за мать вступится царь, он добавлял: «Чего и ему спускать? Зачем стало?»

Софья подогревала эти замыслы. Не раз она призывала к себе ночью по несколько доверенных стрельцов, толковала с ними и жаловалась, что царица Наталья с братьями Борисом Голицыным поднимает бунт, а патриарх против неё. Но стрельцы на эти жалобы равнодушно отвечали: «Воля твоя, государыня, что хочешь, то и делай». Только немногие из них были готовы на цареубийство, большинство не показывало охоты к бунту: самые беспокойные и недовольные элементы из стрелецкого войска были разосланы из Москвы по городам после расправы с Хованским, и Софья теперь потеряла то орудие, которым она так успешно действовала в 1682 г . Чтобы раздражить спокойных стрельцов, прибегали даже к хитростям. Преданный Софье человек, подьячий Приказа Большой Казны Шошин со стрелецкими капитанами ездил по Москве ночью, хватал караульных стрельцов и приказывал бить до смерти. И когда стрельцы начинали колотить, один из спутников Шошина громко восклицал:

«Лев Кириллович! За что бить до смерти? Душа христианская!» Этим думали вызвать озлобление против Нарышкина в массе стрельцов, но масса оставалась спокойною. «Буде до кого какое дело есть, – говорили стрельцы, – пусть думный дьяк скажет царский указ, мы того и возьмём, а без указу делать не станем, хоть многажды бей в набат». Разумеется, все эти замыслы и речи Софьиных приспешников передавались немедленно в Преображенское и, конечно, в настолько преувеличенном виде, насколько могла преувеличивать сплетня XVII века. Легко себе представить, какие страхи, толки и чувства вызывали эти известия в Преображенском. В те редкие минуты, в которые Пётр забегал домой посидеть с матерью, он и от матери, и от дядей, и от воспитателя только и слышал страшные рассказы…»

Здесь мы бросим цитату из книги «Государи дома Романовых». Какова была обстановка в царских семействах, ясно.

1689 .– Нерчинский договор с Китаем. Россия оставляет часть территории севернее Амура. Граница устанавливается по Аргуни и Горбице. Устанавливаются дипломатические и торговые отношения.

В 1689 году царица-мать женила Петра на Евдокии Лопухиной, красивой, но, по всей вероятности, весьма заурядной женщине. В этом же году произошёл разрыв Петра с Софьей, и началось его самостоятельное, внешне совместное с братом Иваном, правление. Петру было 17 лет. Его малоспособный соправитель делами не интересовался.

В 1690 году у царя родился сын Алексей (1690–1718). Интересно, что его воспитателем стал некий Нейгебауэр, следующим местомработы которого стала должность «посол конунга Карла XII при дворе Султана»! Воистину, неисповедимы пути Господни…

В 1691 году Пётр заложил первый русский военный корабль, и сам придумал для флота флаг с красной, синей и белой полосой. Он полюбил море и флот на всю жизнь. Особенно к Петру, да и вообще его правительству, можно приложить мнение А. С. Пушкина: «…со времён возведения на престол Романовых, от Михаила Фёдоровича до Николая I, правительство у нас всегда впереди на поприще образованности и просвещения. Народ следует за ним всегда лениво, а иногда и неохотно. Вот что и составляет силу нашего самодержавия. Не худо было иным европейским государствам понять эту простую истину. Бурбоны не были бы выгнаны вилами и каменьями, и английская аристокрация не принуждена была бы уступить радикализму» (см. том 7, стр. 437).

Царь, элита и народ

Мы говорили уже, что всё население России делится на две неравные части: народ и, по Пушкину, аристокрацию , элиту. При внимательном рассмотрении вся внутренняя история страны оказывается, по преимуществу, историей борьбы монархии с элитой, во имя подчинения этого правящего слоя общенациональным (народным) интересам. Элита всегда против такого подчинения боролась, а низы всегда поддерживали общенародную линию – а значит, и монархию.

Желание подверстать современные западные политические теории к России часто приводят к конфузу. Так, Ричард Пайпс пишет: « Должно быть вполне очевидно, что в такой аграрной стране, какой до 1860-хгг являлась Россия, где вобращении было мало денег, а коммерческий кредит вообще отсутствовал, средний класс в силу самой природы вещей не мог иметь большого влияния ». А между тем в России – два средних класса, свой у народа (небогатых крестьян и бедных дворян), и свой у элиты, сверхбогатой аристократии.

Или: « Ограничить русскую монархию могло лишь землевладельческое сословие – дворяне, которые к концу XVIII в владели подавляющим большинством производительного богатства страны, и без которых самодержавие не могло ни управлять своим царством, ни защищать его. Они представляли из себя во всех отношениях сильнейшую и богатейшую группу… », – но, во-первых, приведённые в книге того же Пайпса данные о бедности подавляющей массы дворянства противоречат сказанному, а во-вторых, политическая жизнь страны складывалась в «обратном» направлении: монархия, опираясь на народ, ограничивала элиту, «сильнейшую и богатейшую группу»…

Если из нашей истории изъять влияние народа, то мощь русской монархии совершенно непонятна: откуда все «собиратели земли Русской», начиная от Ивана Калиты, брали силы для борьбы с уделами, с боярством, с местничеством, с «верховниками», с крепостниками и прочими милыми людьми, да ещё и рубежи обороняли? Силы эти давал народ. Монарх собирал Русь в один кулак; аристокрация пыталась овладеть этим кулаком изнутри. Царь пресекал эти попытки методами, принятыми в его время, как правило, апеллируя к народу, иногда неявно, иногда – явно, как это сделал, например, Иван Грозный в своём знаменитом воззвании из Александровской слободы, сознательно обратившись к низам.

Но где истоки этого противоборства, почему у нас всегда происходит так, а не иначе – каков, так сказать, механизм нашей удивительной истории? На любом континенте, в любой стране, любое человеческое сообщество находится в неких внешних условиях. Чтобы в них не просто существовать, но и развиваться, оно должно сохранять опыт прошлого в них выживания, и одновременно уметь перестраиваться по мере изменения условий. Иначе говоря, в процессе эволюции сообщество должно быть одновременно инерционным и чутким к изменениям.

Так вот, сельское население (крестьяне), обеспечивают внутреннее выживание всех, включая элиту, и они же – наиболее консервативный элемент общества. А элита обеспечивает внешний контакт, составляя служилый класс государства: ведь основные усилия дипломатии и армии направлены вовне.

Элита живёт за счёт своей страны, то есть от прибавочного продукта, который даёт ей народ. Это не нахлебничество, если она и работает в интересах этой же страны и этого народа. Но если она начинает действовать исключительно в личных интересах, или, ещё того хуже, в интересах иных стран, то народ может изгнать её, или перестать содержать. Без элиты пропадёт и государство, и потому ей нужно давать возможность жить ровно настолько хорошо (удобно, комфортно, сытно и т. д.), насколько она приносит пользу обществу. Поэтому суть не в том, чтобы изгнать негодную элиту, а чтобы правильно содержать годную.

Такова ситуация, объективно существующая в любой стране. В чём же проблема России? В том, что Россия совсем не ЛЮБАЯ страна. Если в Западной Европе монархи могли позволять своим дворянам изрядные вольности, то в России этот номер никак не проходил: прибавочный продукт, который можно было получить с земли, был слишком скуден, чтобы крестьяне благоденствовали, дворяне жировали, а государство было бы сильным перед лицом постоянно возникающих внешних угроз и внутренних смут. Уж что-нибудь одно.

Итак, причину формирования самобытной российской экономики и политического режима следует искать не в болезненном пристрастии нашего дворянина к подчинению, и не в абсурдном деспотизме самодержавия, а в сложных природно-климатических условиях, определивших и характер производственных отношений, и механизм власти.

Все люди – люди. Мы с вами их знаем. Крестьянин хотел бы отдавать барину поменьше, или вообще сбежать туда, где нет никаких бар, а земля пожирнее. А дворянину жить с чего-то надо, и он требует от крестьянина повиновения. Поэтому совершенно верно пишет академик Л. В. Милов, что крепостничество есть «исторически закономерная форма проявления и развития собственно феодальных отношений», – естественно-географические условия повлияли на возникновение крепостной зависимости, как наиболее реального и даже единственно возможного средства присвоения господствующим классом исторически оптимального прибавочного продукта.

Со своей стороны, дворянин, отнюдь не возражая против получения дохода от крестьянского труда, мог сильно сомневаться в необходимости тратить его на экипировку и вооружение. Нужен был или очень сильный моральный стимул, или принуждение, чтобы он под монаршими знамёнами отправился на войну, умирать за лично ему совершенно чуждые интересы.

А почему же они «чуждые»? Да потому, что разные интересы тоже выстраиваются в иерархию или, скажем так, лестницу. На нижней ступеньке – интересы отдельного крестьянина; чуть выше – общины; ещё выше расположились интересы барина, как «предстателя» общины перед верховной властью; и так мы добираемся до самого верха, то есть до государя. Именно он призван синхронизировать все частные интересы, чтобы суметь осуществить интересы государственные. А их немало, и они тоже выстраиваются по ранжиру. Первый и основополагающий интерес государства самый простой: это собственное сохранение властителей. Как правило, при отсутствии интересов следующих степеней сложности, а достижении только этой, положение государства неустойчивое.

Следующая цель – это либо военная защита страны, либо нападение на соседей; в общем случае её можно назвать целью геополитического позиционирования . Возможен сложный, «дипломатический» вариант: спланировать свои действия так, чтобы избежать прямых военных действий, но получить желаемое улучшение.

Далее идёт задача создания достойной экономики , чтобы возможные противники предпочитали с вашей страной дружить, нежели навязывать ей свою волю. Понятно, что для достижения такой цели требуется определённый уровень образованности общества . Ещё одна цель государства – поддержание и развитие идеологии , сообразно изменяющимся внешним условиям: без развития идеологии под требования момента невозможно консолидировать нацию.

Достижение «высоких» целей требует существенно большего времени, чем «низких», и, конечно же, власть страны должна понимать, чего она хочет. Но здесь мы сталкиваемся с проблемой кадров. То есть, встаёт вопрос: кто будут эти цели (государственные интересы) реализовывать? Ясно, что те, кому выпадет эта задача, становятся частью элиты страны, а у элиты – как класса, как части общества – цели совсем другие!

Если власть добивается, что все слои общества трудятся на пользу государства (мы называем такой тип правления византийским, так как впервые он был позаимствован Россией от Византийской империи), интересы народа и элиты совпадают, государство укрепляется и успешно развивается. Когда же управление ведётся в интересах элиты (мы называем такой тип правления польским, по той же причине), то происходит вот что: элита теряет чувство реальности, а основные производители богатств остро чувствуют несправедливость такого положения. И если не принимаются меры к исправлению ситуации, то у страны нет будущего. Или происходят кровавые катаклизмы, опять же ради исправления перекоса.

Периоды, когда в России главенствовал «византийский» стиль управления, в совокупности занимают по времени существенно меньшую долю нашей истории, нежели когда государство управлялось по «польскому» типу. По этой причине господствовавшая на протяжении почти всего нашего прошлого элита имела достаточно времени, чтобы по-своему описать историю страны, расставив выгодные для себя акценты. А, по её мнению, «византийский» тип управления – самый плохой и отсталый, а вот «польская вольница» есть прогресс и вершина государственной мудрости.

Поэтому эпоха, например, Ивана Грозного и сама личность этого правителя, как в отечественной историографии, так и в зарубежной, изображается только в чёрных красках. Зато Смуту с её избранным боярским царём считают чуть ли не предтечей всей демократии в Европе. Понятно, что, давая свои оценки тому давнему периоду, историки исходили из принятых вих время идеологических моделей, а вовсе не из тогдашних интересов страны, историю которой они описывают.

Народу нужно такое государство, которое всей своей мощью заставит исполнителей действовать в государственных = общенародных, а не в своих шкурных интересах. А элита ВСЕГДА предпочитала именно шкурные интересы. В истории немало тому примеров: князь Курбский при Иване Грозном, боярская вольница при Елене Глинской, светлейший князь Меншиков при Петре. Сложность в том, что государственный аппарат только из людей и состоит. В каких-то случаях можно менять кадры (если есть кадровый резерв), а в каких-то и нет. Ивану Грозному пришлось изначально опираться на тех людей, цели которых имели хоть что-то общее с его царскими целями, и по ходу выполнения своей программы расставаться с теми из них, чьи цели начинали очень сильно уходить в сторону. Так произошло с Адашёвым, наиболее долго сотрудничавшим с царём. Но люди обычно прекрасно понимают, к чему идёт дело, и стремятся консолидироваться в какие-то структуры, чтобы противостоять власти.

Хорошо, если цели этих структур совпадают с целями сохранения устойчивости государства, но обычно-то они действуют во вред ему, – вспомним, как пример, поведение боярства во времена малолетства Ивана IV, – ведь оно было направлено против интересов государства. С этими боярами пришлось бороться, и позже заменить их дворянством, лишив экономических ресурсов. Ведь старая элита вела дела так, чтобы достичь целей, прямо противоположных царским, а сложная геополитическая обстановка требовала срочных мер, и царю приходилось решать этот кадровый вопрос.

В силу долгосрочности реализации целей высокого уровня необходима преемственность власти. К сожалению, после правления как Ивана, так и Петра, её не было, и не только из-за пресечения династии, но и потому, что их наследники не понимали целей, которыми руководствовались Иван и Пётр. Они, как законные хозяева своей страны, а не временщики, видели перспективу и понимали свои задачи: хозяину дома понятнее, что надо делать, чтобы дом процветал, чем квартиранту. А власть Годунова была более «мелкой», так как решала задачи гораздо более низкого уровня, чем те, что решались при Грозном. Про Екатерину I и говорить не приходится.

Для истинного хозяина земли русской важно понимание сути протекающих процессов , он должен видеть общий ход событий. То есть уметь оценить обстановку, и в соответствии с этим принять решение. Но когда суть процессов понята, и цель поставлена, хозяину надо ещё обладать управленческим талантом. То есть он должен представлять, к какой цели стремится, и постоянно корректировать свои действия для этого, так как вовсе не факт, что запланированные им конкретные действия ведут к ожидаемым результатам. И ведь ситуация постоянно меняется под действием других сил, преследующих свои собственные цели, в том числе иностранных государств.

И, наконец, хозяин должен уметь создавать механизмы для реализации своих целей. Понимать, чем власть может управлять, а чем нет; какие структуры управления создать можно, а какие нет. Разбираться, есть у него люди для такой работы, или нет, и сумеет ли он их контролировать; что оставить за собой, а что перекинуть на нижние управленческие «этажи», в том числе на местное самоуправление.

Пётр I получил уже прочно сколоченное здание самодержавия. Но и ему пришлось начать свою политическую карьеру с очередного разгрома застойного, чванного, неработоспособного слоя: раньше всего – общенародное благо, а ежели не хотите подчиниться добром, то «у меня есть палка, и я вам всем отец».

Он замахнулся на цели очень высокого уровня. Если этого не учитывать, может показаться, что в его действиях была изрядная хаотичность: какие-то дела начинаются, не заканчиваются, начинаются новые. Возможно, Пётр, наблюдая своих ближайших помощников, понимал, что они не в состоянии осознать, чем он заставил их заниматься. Без должного контроля они мгновенно забывали о государственном интересе, – при этом не забывая о своём собственном. Вот он и хотел, начав разные дела, создать некоторую структуру, которая заставила бы его наследников действовать в определённых рамках. И это ему удалось. А то, что казалось хаотичным, непродуманным, обернулось источником развития страны в последующие царства. Таким образом, можно сказать, реформы Петра задали определённую структуру последующим действиям.

При императрицах зависимость монарха от интересов народа ослабла, – люди, пришедшие к власти путём дворцовых переворотов и цареубийств, не могли не считаться с авторами этих переворотов, и шли им на уступки, склоняясь к «польскому» стилю управления. Но даже при всех уступках царь продолжал оставаться ставленником народа, а не «прослойки», каковой было дворянство, и какой стала впоследствии верхушка партноменклатура, а ещё позже – наши современные официозные «демократы».

К сожалению, наследники Петра (кроме, в какой-то степени, Павла I и Александра III) не были в состоянии подняться на достаточно высокий уровень целей. А когда работа, запланированная высоко, идёт на сниженном уровне, то многие осмысленные действия превращаются в свою противоположность.

Например, введение Табеля о рангах планировалось как механизм привлечения в систему управления наиболее талантливых граждан страны, что способствовало бы улучшению качества элиты, уменьшению барьера между двумя «народами», так как человек талантливый мог бы пробиться наверх из самых низов, что делало общество социально мобильным. При следующих правлениях эта система стала костенеть и превращаться в тормоз для социальной мобильности.

Другой пример, учреждение Академии наук. Её задачей было создание национальных научных кадров, но после Петра она стала синекурой для иностранцев, которые, в большинстве своём, старались препятствовать именно созданию национальных кадров, чтобы те не стали бы их конкурентами. И таких примеров множество.

Оценивать деятельность высшей власти можно и нужно не по заявлениям, призывам и праздникам, а лишь по тому, насколько в результате её действий страна двигалась в выбранном направлении, то есть, насколько качественно власть вела управление…

Новизны Европы и стрельцы России

Б. И. Гаврилов пишет в «Истории России»: «На рубеже XVII–XVIII вв феодальная Россия всё более отставала от Европы, где развивался капитализм. Причинами отставания были и 240-летнее иго, разорение в „Смутное время“, огромные неосвоенные пространства, определявшие экстенсивный путь развития, и отсутствие удобных морских портов».

Вот к каким нелепым выводам приходят историки, не учитывающие скачкообразного характера нашей истории. Оказывается, к XVIII веку Россия отстала от Европы из-за того, что в XIV веке подчинилась монгольским скотоводам. А ведь всего за сто двадцать – сто пятьдесят лет до Петра, при Иване Грозном, били крымских татар, побеждали «продвинутых» шведов и поляков, – да и вообще всех, кто претендовал на наши земли. А вот после того рывка действительно стали отставать, но не из-за «ига», а потому что ход истории у нас такой; стали жить, «как все», и пришли к стагнации. Уровень жизни народа был достаточно высоким, а крепости разрушались…

Для отражения внешнего вызова, противодействия Швеции и Турции требовался новый рывок, чтобы Россия сумела встать вровень с соседями и отразить их притязания на свои земли; он мог произойти при любом царе, а если бы возглавить процессы не сумел царь, это сделал бы какой-нибудь временщик.

И ведь в самом деле, ещё до воцарения Петра начались перемены, предвещавшие новый мобилизационный этап и рывок; этот период олицетворён князем В. В. Голицыным. Несколько лет безрезультатно шла война с Турцией. Требовалась техническая и промышленная модернизация, развитие торговли и образования. Внутри страны происходили постоянные волнения, – по сути, одновременно шёл процесс «подбора» личности, которая могла бы возглавить рывок, и процесс противодействия переменам со стороны высшей части элиты. Князь Голицын вводил в царском окружении европейские порядки, приглашал иностранных специалистов, занимался судостроением, достиг серьёзных дипломатических успехов; юный Пётр командовал «потешными» полками и строил корабли в Преображенском, отрабатывая элементы своей будущей военной реформы.

Наконец, в 1689 году царь сместил князя и сослал его в Архангельский край. Затем, после попытки Софьи узурпировать власть (в решительный момент стрельцы её не поддержали, и перешли на сторону Петра) он велел сестре удалиться в Новодевичий монастырь, и стал править вместе с Иваном. Болезненный Иван, правда, государственными делами не занимался, и умер в 1696 году.

В первые годы власти Пётр умножал свои «потешные» полки, причём в потешных манёврах стрельцы изображали всегда «польское войско» и были разбиваемы солдатами нового строя. Царь плавал по Белому морю, и, достаточно поняв географическое положение своей страны, утвердился в мысли овладеть Балтикой. Но сначала требовалось завершить вопрос об Азове: война с Турцией, начатая Голицыным, ещё не кончилась. Для взятия морской крепости – Азова, требовался флот, ибо турки при осаде крепости с суши получали всё необходимое для обороны морем.

Здесь нам придётся сделать некоторые политэкономические замечания, и прежде всего сказать несколько слов о меркантилизме. Это институциональное изобретение по всей Европе смягчило переход от феодализма к современному капитализму. Дело в том, что в тот период государства должны были показывать своё военное могущество, а экономической предпосылкой военной мощи было серебро или золото, за которые покупали оружие и содержали войска. Меркантилистское решение требовало продажи за границу больше, чем закупок там же, чтобы разницу получать серебром или золотом.

Крупнейшим практическим деятелем российского меркантилизма был ближних дел боярин Афанасий Ордин-Нащокин (1605–1680), бывший псковский воевода, дипломат, экономист и предприниматель. Он составил, а царь утвердил Новоторговый устав, который предусматривал ряд мер для пополнения казны звонкой монетой и для поддержки национального купечества, теснимого иностранцами на российском рынке. Иностранцам была запрещена розничная торговля внутри России, а оптовая разрешена только в приграничных пунктах или при условии значительной проезжей пошлины. Пошлины иностранцы должны были платить в золотой и серебряной монете.

Ордин-Нащокин видел большие выгоды для России от её срединного положения на евразийском материке, и полагал для неё весьма выгодным стать средоточием транзитной торговли между Западной Европой и Востоком (Хива, Бухара, Сибирь, Индия, Китай). Но для этого России необходимо было установить контроль над частью побережья Балтики и упрочить позиции на Чёрном и Каспийском морях!

В 1689 году экономическую программу действий для 17-летнего Петра предложил Франц Лефорт. По свидетельству И. И. Голикова, написавшего биографию этого сподвижника Петра, основные мысли Лефорта были таковы:

« Ваши владения граничат с пятью морями, но ни на котором из них не имеете Вы флота и нижепорядочной пристани корабельной. Купечество (коммерция) Ваших подданных заключается в столь тесных пределах, что не может оно ени Государства обогатить, ни доходов Ваших умножить… Известно же, что доходы Государственные существенно почитаются такие только, которые получаются от вне и которые дают свободнейший в государстве ход и оборот. Средством же к приобретению таковых доходов есть торговля. Она, доставляя в казну Вашу пошлины с привозимых и отпускаемых товаров, продуктови издельев, обогащает купно Государство, умножает силы его и доходы, а что всего важнее – избавляет народ от тягостных налогов, и поощряет как владельцев земель, так и крестьян, к охотнейшему прилежанию в земледелии и умножению нужных для торговли же продуктов. А дабы наиболее распространить и усилить оную, нужно всё Твоё старание обратить на отверзение для иностранной торговли пристаней на брегах морей, Тобою обладаемых, и в пособие как внутренней, так и внешней торговле доставить свободнейший и легчайший провоз товаров соединением и вычищением реки соделанием лучших дорог; чего наипаче требует Твоё Государство, как обширнейшее из всех… Таковая торговля оплодотворяет и обогащает и самую бесплоднуюз емлю, кольми же паче благословенную всяким обильем, какова есть Твоя. Воззрите, Ваше Величество, на Голландскую карту. Она ничто иное, как малый участок земли бесплодной, но торговлею и рачением обогатила себя и Республику довела до могущества, равняющего её с великими державами».

В Англии действовали законы, согласно которым приехавший в страну и распродавший свои товары купец должен был истратить вырученные суммы на закупку английских товаров, – тем самым предупреждался вывоз денег из страны. Вот и Пётр, во время своего пребывания в Англии в 1698-м, уступил англичанам за 20 тыс. фунтов стерлингов монополию на ввоз в Россию табака при условии, что деньги, полученные от продажи табака в России, будут израсходованы на покупку русских товаров, чтобы предотвратить вывоз из России национальной валюты. Потому-то он и внедрял курение среди подданных, – не чтоб их здоровье подорвать глупости ради, а чтоб ускорить торговые обороты.

Пётр старался развивать вывоз казённых товаров на казённых же судах, чтобы экономить на уплате иностранным перевозчикам. Если иностранный товар ввозился или вывозился на российском корабле, то пошлина на этот товар снижалась на 2/3. Предпринимались попытки повысить стоимость вывозимых товаров за счёт улучшения их качества и углубления степени обработки. Поскольку стоимость масла, добываемого из льна и конопли, выше, чем стоимость исходного сырья, Пётр запрещал экспорт семени льна и конопли; по той же причине был запрещён вывоз невыделанных кож. Царь заставлял отечественных экспортёров вывозить пеньку в виде готовых изделий (верёвок), и на российских судах.

Многое во внешней политике Петра становится понятным, если помнить о меркантилизме. Ещё в 1690-е годы он пришёл к выводу, что для устранения международной изоляции необходим выход к морям – Чёрному и Балтийскому. Первоначально российская экспансия устремилась на юг: в 1695 и 1696 состоялись азовские походы. Потерпев неудачу под Азовом в 1695 году, царь энергично принялся за строительство флота.

Так мобилизационная экономика, как всегда, началась с выполнения военного заказа. В Воронеже построили мелкие суда, 23 галеры, и большой корабль «Апостол Пётр». Весной 1696 года под командой Ф. Я. Лефорта они по Дону спустились к Азову; турецкий флот сожгли казаки, а сухопутное войско воеводы А. С. Шеина осадило Азов с суши. Через два месяца Азов сдался. В руководстве государства во множестве появились новые люди. Для создания флота на Азовском море многих бояр, дворян, духовенство и посадских людей объединили в «кумпанства», которые должны были построить 52 судна, а шестьдесят молодых знатных людей были посланы в Европу, изучать корабельное дело.

Итак, в 1696 году с помощью флота Пётр выиграл первую свою войну – завоевал Азов, а с ним и выход в море. В том же году был основан Таганрог – база флота. После победы Пётр посетил Тулу и положил начало знаменитым Демидовским оружейным заводам. 1697 .– Кёнигсбергский договор Бранденбурга с Россией о дружбе и торговле. Избрание Фридриха Августа I, курфюрста Саксонского, на польский трон. «Великое посольство» Петра I в Западную Европу (Курляндия, Пруссия, Голландия, Англия, Священная Римская империя) в целях формирования антиосманского союза, закупок вооружения и приглашения специалистов.

Лубочные рассказы о «Великом посольстве» Петра в Европу годятся разве что для художественных фильмов. Это в них можно разыгрывать в лицах сказки о скромности Петра и о том, что Европа якобы не узнавала его в бомбардире Петре Михайлове. Европа не «не узнавала», а не желала признавать его официально, возможно, от страха перед могущественной Турцией, к союзу против которой он эту Европу призывал. Вот он и прикидывался, что ездит «инкогнито». К счастью для царя, Голландия того времени была мировым центром, как Нью-Йорк сегодня. Её решения было определяющими для остальной Европы, и в конце концов Пётр занял своё место в здешнем политическом истеблишменте.

В Голландии, как известно, царь отличился тем, что, вопреки всем принятым правилам, лично работал плотником. В книге «Государи дома Романовых» говорится, что он во время благородного пребывания своего на верфи «был прилежным и разумным плотником, также в связывании, заколачивании, сплачивании, поднимании, прилаживании, натягивании, плетении, конопачении, стругании, буравлении, распиливании, мощении и смолении поступал, как доброму и искусному плотнику надлежит». Кстати, в Голландии, в пику московскому Печатному двору, находившемуся в ведении патриарха Адриана, Пётр основал русскую типографию, где затеял печатать светские книги. «Вмешательство» в традицию московского книгопечатания сам царь считал первой своей реформой.

Практики корабельного дела, которую Пётр получал в Голландии, ему было мало. Он хотел узнать и теорию постройки корабля, быть не только корабельным плотником, но и инженером.

В предисловии к Морскому регламенту рассказано, что в Голландии на Ост-Индской верфи царь «своими трудами и мастерством новый корабль построил и на воду спустил. Потом просил той верфи баса Яна Пола, дабы учил его препорции корабельной, который ему чрез четыре дня показал. Но понеже в Голландии нет на сие мастерство совершенства геометрическим образом, но точно некоторые принципы, прочее же с долговременной практики, о чём вышереченный бас сказал, и что всего на чертёж показать не умеет, тогда дело ему стало противно, что такой дальний путь для сего восприял, а желаемого конца не достиг. И по нескольких днях прилучилось ему быть на загородном дворе купца Яна Тесинга в компании, где сидел гораздо не весел, ради вышеписанной причины; но когда между разговоров спрошен был, для чего так печален? тогда оную причину объявил. В той компании был один англичанин, который слышав сие сказал, что у них в Англии сия архитектура так в совершенстве, как и другие, и что кратким временем научиться можно. Сие зело обрадовало, по которому немедленно в Англию и поехал и там… оную науку окончил».

Самое в аглицком опыте примечательное, что он имеет прямое отношение к истории цивилизации: английские корабелы первыми начали применять закон Архимеда для расчёта водоизмещения судов, что позволило им прорезать люки для пушек, не спуская корабль на воду – а в Голландии таких расчётов делать ещё не умели! Вот так «древняя греческая наука» и проявилась – в конце XVII века. И отправился Пётр учиться этой новинке к лорду Кину в английское Адмиралтейство.

В журнале («Юрнале»), который вёл царь, о приезде в Англию отмечено: 11 января «с яхт перебравшись в мелкие суды, называются баржи, с греблею поехали рекою Темсом. Проехали на правой стране здание, именуемое Тур, где англинских честных людей сажают за караул; проехали мост, на котором дворы построены; приехали в город Лондон; поставлены в трёх дворах мещанских и тут кушали».

14 января прибыл английский король с визитом. Недели через полторы Пётр отдал ему визит, а под 9-м февраля в «Юрнале» читаем: «После полудня в 3-м часу совсем перебравшись, переехали в Детфорт». Это маленький городок на правом берегу Темзы, верстах в трёх от Лондона. Пётр нанял здесь дом у самой верфи и прожил два с половиной месяца, проходя высший курс кораблестроения.

А. С. Пушкин пишет в «Истории Петра Первого»:

«Король подарил ему 25-пушечную яхту и модель военного корабля и велел дать морское примерное сражение. Тогда-то, восхищаясь манёврами, сказал он: „Если б я не был русским царём, тожелал бы быть английским адмиралом“. Потом ездил он в Гордервики видел там такие же морские эволюции. На возвратном пути претерпел он бурю. Пётр, ободряя с ним бывших, говорил им: „Слыхали ль вы, что б царь когда-либо утонул?“

В Лондоне нанял он множество корабельных плотников и матросов и при двух мастерах, Денеи Нае, отправил их в Россию. В числе их (посвидетельству Катифора) находилось 23 шкипера (из оных 3 для военных судов), 30 квартермейстеров, 30 лекарей, 60 подлекарей, 200 пушкарей, 4 компасных мастеров, 2 парусных и 2 якорных, 1 резчик, 2 кузнеца, 2 конопатчика, 20 корабельных работников etc».

Всё свободное от работы на верфях время царь употреблял на обзор различных достопримечательностей, посещал музеи и лаборатории и не упускал случая поучиться. Так было и в Голландии, и в Англии. В Амстердаме царь под руководством гравёра Шхонебека успел даже попробовать гравировать… Часто посещал лекции по анатомии, был в больнице на операциях. Впоследствии Пётр считал себя отчасти медиком и с удовольствием выдёргивал больные зубы у приближённых. В Дельфте учёный натуралист Левенгук показал царю обращение с микроскопом, и отзывался с удивлением о чрезвычайных способностях и любознательности Петра. В дневник часто попадали заметки вроде таких: «Смотрел лабораториума, где огнестрельные всякие вещи и наряжают бомбы»; «Ездил в „Острономику“; „Приехали в город Винзер, а в нём королевский двор зело изряден“; „Был с Яковом Брюсом в Туре, где деньги делают“.

В этом «Туре» – Тауэре, тогда помимо сажаниязакараул «англинских честных людей» ещё и монеты печатали, и руководил сим процессом как раз в это время Исаак Ньютон, выдающийся физик, математик, алхимик и хронолог. Он в 1696 году покинул Кембридж и, переехав в Лондон, стал смотрителем, а затем директором Монетного двора. Учёный был назначен на эту «экономическую» должность, потому что стараниями Королевского (научного) общества была разработана концепция денежной реформы ради улучшения экономического положения страны; как один из разработчиков реформы, Ньютон полностью занялся новым делом, повысив выпуск монет в восемь раз.

Директор Монетного двора был представлен русскому царю, и они имели беседу, причём Пётр был восхищён умом собеседника. Надо полагать, он почерпнул из беседы немало сведений о правильном ведении государственных финансов и экономики. Также во время пребывания в Лондоне Пётр закупил у Королевского общества геодезические приборы, возможно, тоже не без посредничества Ньютона. Интересно, что каждый набор этих приборов был страшно дорогой, и Петра уговаривали взять только один, но он настоял, чтобы купили двадцать, заявив, что в таком деле негоже экономить.

Особенное удовольствие доставляли царю осмотры военных и торговых кораблей, гаваней, доков, верфей, фабрик, заводов и мастерских. Всякое ремесло, всё то, в чём сказывалось торжество искусной человеческой руки над грубой материей, привлекало к себе его внимание. Гораздо менее интересовался он произведениями чистого искусства: эстетическое удовольствие, доставляемое ими, было для него мало понятно, а всего меньше царя занимало изучение политического и общественного строя тех государств, в которых он гостил. Пётр не выказывал никакой охоты познакомиться с их государственными учреждениями, законами и порядками. В его дневник, испещрённый множеством отметок о посещении заводов и мастерских и тому подобных учреждений, попала за все три месяца житья в Англии только один раз отметка «были в парламенте».

Епископ солсберийский Бернет, несколько раз побывавший у Петра, дал о нём неблагоприятный отзыв. «Царь – человек весьма горячего нрава, – пишет он, – склонный к вспышкам, страстный и крутой. Он ещё более возбуждает свою горячность употреблением водки, которую сам приготовляет с необычайным знанием дела… Особенную наклонность он имеет к механическим работам; природа, кажется, скорее создала его для деятельности корабельного плотника, чем для управления великим государством».

21 апреля 1698 года царь выехал из Англии, присоединился к посольству, ожидавшему его в Голландии, и, недолго пробыв там, отправился, опережая посольство, в Вену, куда и прибыль 16 июня. Людовика XIV, как пишет романовская история, он якобы не успел навестить в Париже из-за начавшегося стрелецкого бунта. Это неправда, ибо стрелецкий бунт 1698 года был подавлен без Петра, и даже узнал он о нём только после его подавления. Так что, скорее, «Король-Солнце» Людовик XIV просто не захотел встречаться с русским царём. Императорскую Вену Пётр тоже посетил как частное лицо. В нашей истории ещё не раз повторится ситуация, когда с Россией вступают в союз и зовут её на помощь в своих интересах, но когда помощь нужна России – демонстративно её не замечают. По плану после посещения цесарского двора в Вене предстояло побывать в Венеции у другого участника священного союза, – но не сбылось. В Вене он получил известие о стрелецком бунте, что побудило его ускорить возвращение в Россию. По возвращении из-за границы Пётр немедля возобновил следствие о бунте стрельцов.

Бунт этот возник так. По взятии Азова стрелецкие полки несли там гарнизонную службу, затем их перевели в Великие Луки на польскую границу, а в Азов на их место двинули из Москвы всех тех стрельцов, которые в ней оставались. Так из Москвы вывели все стрелецкие полки, а среди стрельцов на польской границе разнёсся слух, что их навсегда вывезли из столицы (где они раньше привольно жили со своими семьями, занимаясь хозяйством, торговлей и ремёслами), и что стрелецкому войску грозит уничтожение.

« Они не могли не догадываться, что скоро придёт конец их привольной жизни, и станут их учить новому иноземному строю; поэтому они так легко верили всякому неблагоприятном услуху » (см. «Государи дома Романовых», стр. 203).

Виновниками стрельцы сочли бояр и иностранцев, завладевших делами в столице, и решили противозаконно вернуться в Москву. По предложению князя Б. А. Голицына против них были высланы боярин Шеин и генерал Гордон с 4 000 войска и 25 пушками. 17 июня эти войска встретили мятежников под Воскресенским монастырём на реке Истре, и нескольких залпов оказалось достаточным, чтобы разогнать их. Бежавших перехватали. Шеин произвёл розыск, кто из них были воры, а кто добрые люди, и множество их было казнено. Остальных разослали по монастырям и тюрьмам под стражу.

Мы помним, что в 1689 году стрельцы, по крайней мере большинство, отказались идти против Петра по призыву Софьи. Но они тогда не выразили и особенно горячего стремления идти за него, предпочитая остаться спокойными зрителями борьбы, чтобы примкнуть к той стороне, которая одержит победу.

Теперь добавим к изложенному выше ещё кое-какие подробности: когда четыре полка переходили к польской границе, до полутораста стрельцов бежали с дороги, и в марте 1698 года объявились к Москве. Здесь, помимо слухов о «сгинувшем» в неметчине царе, они услыхали призывы из Девичьего монастыря от Софьи, рассылавшей грамотки такого типа: «Вам бы быть к Москве всем четырём полкам, и стать под Девичьим монастырём табором и бить челом мне иттить к Москве против прежнего на державство: а кто бы не стал пускать – и вам бы чинить с ними бой». Это был открытый призыв к государственному перевороту посредством бунта. Московское правительство потребовало, чтобы дезертиры вернулись в свои полки.

Они отказались и были выбиты из города вооружённой силой. Казалось бы, странно, что до того они больше месяца спокойно жили в Москве, но дело в том, что от царя долго не было известий; пошёл слух, что он умер, и правительство было в растерянности. Вдруг бы и впрямь Софья взяла власть… Наконец, Ф. Ю. Ромодановский, правивший Москвой в отсутствии Петра, получил от него из-за границы выговор: « Зелом непечально и досадно на тебя, для чего ты сего дела в розыск не вступил… Я не знаю, откуда на вас такой страх бабий. Мало ли бывает, что почты пропадают, к томуже в ту пору было и половодье. Неколи ничего ожидать с такою трусостью! Пожалуй, не осердись: воистину от болезни сердца писал ».

Изгнанные из Москвы стрельцы вернулись в свои полки на границу, принеся туда московские разговоры и царевнины грамоты, а 28 мая пришёл указ: переходить в смоленские и тверские города впредь до указа, а бегавших в Москву послать в Малороссию на вечное житьё с жёнами и детьми. Стрельцам бы согласиться, но они отказались выдать товарищей, ходивших в Москву: «Мы за них не стоим, – отвечали стрельцы на требование командиров, – да мочи нашей нет их выдать». Теперь уже беглецы мутили войско из чувства самосохранения; началось открытое сопротивление власти.

Вот после этого стрельцы постановили, что надо идти к Москве, бить бояр, бить немцев, и даже были более решительные предложения: «государя в Москву не пустить и убить, за то, что почал веровать в немцев, сложился с немцами». Сменив полковников и капитанов на новых, выборных, стрельцы двинулись на Москву; тут-то и разбили их войска боярина Шеина и генерала Гордона.

Петра розыск, произведённый Шеиным, не удовлетворил, судя по тому, что, получив известия об этих событиях, он отписал Ромодановскому: « …Хотя зело нам жаль нынешнего полезного дела (визита в Венецию, – Авт .), однако сей ради причины будем к вам так, как вы не чаете », и затем, быстро вернувшись, начал новое следствие. Проблема была, разумеется, не в стрельцах, сколь много ни попортили они ему крови в детстве и юности. Десятилетним ребёнком он стоял на Красном крыльце, когда стрельцы сбрасывали на копья любимых им людей и близких родственников. Осенью того же года он с братом и сестрой-правительницей вынуждены были укрываться от стрельцов за стенами Троицкого монастыря. В августе 1689 года его ночью опять внезапно будят: снова бунтуют стрельцы, грозят убийством. Перед поездкой за границу – стрельцы, заговор на его жизнь, составленный Цыклером, Соковниным и Пушкиным! Наконец, и за границей жить и учиться не дают спокойно.

И всё же для царя проблема была не в стрельцах, а в тех силах, которые стояли за ними. Тайными пружинами, приводившими в движение их полки, были, конечно, интриги Софьи и Милославских; но боярину Шеину не по рангу было расследовать такое дело. Вот почему Пётр начал новое следствие: надо было вырвать корни мятежей.

26 августа 1698 года по Москве разнёсся слух, что накануне приехал царь в мрачном настроении: не был во дворце у жены, вечер провёл в Немецкой слободе, на ночь уехал в Преображенское. С середины сентября повезли в Москву разосланных ранее по тюрьмам и монастырям стрельцов, и всего свезли их до 1700 человек.

« Начались страшные допросы и пытки в 14 застенках в Преображенском, под руководством знаменитого своею жестокостью начальника Преображенского приказа кн. Ф. Ю. Ромодановского, которого сам Пётр называл «зверем » («Государи дома Романовых, стр. 206).

С 30 сентября начались массовые казни, и затем продолжались весь октябрь. 17 октября в Преображенском в присутствии царя головы осуждённым рубили приближённые; всех превзошёл «Алексашка», будущий светлейший князь Меншиков, хвалившийся тем, что отрубил двадцать голов. Всего за октябрь казнено было до 1000 стрельцов; 195 из них были повешены под Девичьим монастырём перед кельей Софьи, где и висели пять месяцев. Саму бывшую правительницу постригли под именем Сусанны.

Ошеломляющие события 1698 года страшно подействовал и на московское общество, и на самого Петра. В обществе слышался ропот на жестокости, на новшества, на иностранцев, «сбивших царя с пути». На это царь отвечал новыми репрессиями. Однако, ведь с дезертирами и мятежниками всегда и везде обходятся достаточно сурово!

С подавлением стрелецкого бунта (на деле – с разгромом политической оппозиции со стороны аристокрации ) Пётр окончательно взял государственное управление в свои руки. Как писал П. Я. Чаадаев, «Пётр кинул нас на поприще всемирного прогресса». В том же 1698 году царём был разорван брак с Евдокией, и она отправилась в Суздаль, за крепкие ворота Покровского монастыря, где и была наречена монахиней Еленой…

Основа славных дел

1699 , январь . – Проведение крупной общественной реформы. Предоставление права самоуправления тяглым общинам через выборные Бурмистерские палаты. Эти палаты (и все тяглые люди) изъяты из ведения воевод и подчинены московской Бурмистерской палате, также выборной, которая ведала посадским населением с 1699 года, в 1700-м была преобразована в Ратушу, а в 1720 – в Главный магистрат. Вместо Боярской думы в 1699 году учреждена Ближняя канцелярия, с 1708 года получившая название Консилия министров .

Обычный подход историков, анализирующих времена реформ, подобных петровскому, заключается в поиске: в чьих интересах – дворянства, купечества или буржуазии – проводились эти реформы. Тот факт, что государство есть та общественная структура, которая синхронизирует интересы всех социальных групп, выпадает из внимания. К счастью, большинство историков всё же склонны применять комплексный подход, с учётом всех факторов – географического, этнического, демографического, социально-экономического, политического, государственно-правового, идеологического и других. Только так можно с необходимой полнотой исследовать исторические процессы во всей их сложности, запутанности и противоречивости, сравнить с аналогичными процессами в других регионах.

Царю требовалось повысить эффективность налогообложения, но это не всё: целью губернской реформы 1708–1711, провинциальной реформы 1719 и реформы магистратов 1721 годов было укрепление на местах позиций государства, которое получало возможность регулировать повседневную жизнь провинциального общества.

Некоторые исследователи констатировали неоднократные попытки Петра I через местное законодательство оживить и мобилизовать инициативу снизу, побудить сословия к активным действиям в интересах государства, предоставив им возможность участия в самоуправлении. Это стремление отмечено не только в реформах городского управления 1699 и 1721 годов. Как видим, в политике Петра сочетались две тенденции: во-первых, дисциплинировать население, усилив административное начало и, во-вторых, пробудить инициативу, допустив все сословия, в известной мере, к участию в самоуправлении. То, что Петру удалось создать, просуществовало затем немало десятилетий, и всё же реформы именно местных органов управления, как правило, оцениваются более негативно, чем остальная часть комплекса административных преобразований царя-реформатора. И «негатив» этот усматривают прежде всего в том, что возникли конфронтации народа с властными структурами на местах. А это и не удивительно, ибо местное управление как нижняя ступень административной пирамиды находилось в наиболее тесном и разнообразном взаимодействии с населением. Нельзя забывать и о величине страны: влияние монарха в абсолютистском государстве на периферии, по мере удалённости от престола, всегда ослабевает. Немаловажно, что царь не смог в достаточной степени обеспечить свои новые учреждения квалифицированным персоналом, а инертность прежних кадров привела к тому, что практика управления продолжала сохранять свои старые черты. Да и попытка отделить друг от друга судебную и исполнительную администрации не была успешной.

Итак, тяглые общины получили самоуправление и своё представительство в столице (Бурмистерскую палату, Ратушу, Главный магистрат). А что получили дворяне? Пётр сохранил и усилил прежнюю основу организации дворянства, его служебную повинность; присвоил дворянскому званию значение почётного благородного достоинства; дал служилому классу общее наименование шляхетства ; даровал дворянству гербы, заимствовал с запада аристократические титулы.

Вместе с тем, он ослабил наследственную замкнутость служилого сословия: установил выслугу дворянства, открыв свободный доступ в шляхетское сословие разночинцам, возвысил чиновную честь над честью сословной и, приблизив к себе деятелей низкого происхождения, принизил родовитое дворянство. В 1702–1705, 1713 и 1714 годах была сделана попытка дать провинциальному дворянству права избирать на посты в местном управлении своих представителей.

Наконец, вопреки примеру Запада и вопреки началам Уложения царя Алексея Михайловича, Пётр допустил смешение занятий между классами служилым и торгово-промышленным и переход лиц из одного класса в другой.

Историки, бывало, отмечали отсутствие последовательности в осуществлении преобразований, и что они не опирались на какой-либо «хорошо осознанный и твёрдо установленный принцип», и что государство навязывало своё мнение в самобытных территориях, разрушая местные культурные традиции. Всё это так. Однако Пётр-то, возможно, осознавал, чего он хочет получить в конце пути, и лишь отсутствие соответствующих сложности задачи кадров и общая социальная «взбаламученность» эпохи растянули процесс на более долгий срок, чем было отпущено жизни самому Петру Алексеевичу.

О том, что у России особый путь исторического развития, сказано немало; немало и разоблачений этого «антинаучного взгляда». Мы не станем спорить; путь нашей страны в чём-то «особый», в чём-то нет. Точно также, изучая социальное устройство и бытовые правила в племенах, живущих, например, на Чукотке и островах Новой Гвинеи, можно найти и общее, и особое. Нам представляется верным взгляд некоторых западных историков (М. С. Андерсон, А. Гершенкрон, М. Раев, А. Лентис), согласно которому на Западе общественный строй определял правительственную и административную структуру, а в России, наоборот, государство определяло социальную структуру.

Мнение, что у нас государственная власть имеет значительно более высокие позиции по отношению к обществу, чем па Западе, нашло сторонников и среди советских историков во время дискуссии конца 1960-х годов о российском абсолютизме. Уже тогда выдвигались положения о крестьянстве, как массовой социальной опоре абсолютизма, и о том, что роль классовой борьбы в формировании абсолютизма сильно преувеличена. Но при всей специфике российского абсолютизма и вообще истории России, в целом развитие последней шло по тем же законам, что и в других странах!

Поныне озабоченные люди ищут «русскую национальную идею», а ведь уже в допетровский период основной идеей русского общественного строя было полное подчинение личности интересам государства.

« Внешние обстоятельства жизни Московской Руси, её упорная борьба за существование с восточными и западными соседями требовали крайнего напряжения народных сил…Служилый человек обязан был нести ратную службу в течение всей своей жизнии «биться до смерти с нагайскими или немецкими людьми, не щадя живота». Посадские люди и волостные крестьяне должны жертвовать своим достоянием для помощи ратным людям. Все классы населения прикреплены к службе или тяглу, чтобы «каждый в своём крепостном уставе и в царском повелении стоял твёрдо и непоколебимо ».

Это мнение, высказанное Н. П. Павловым-Сильванским, расставляет все точки над «ё». Для своего самосохранения перед лицом внешней опасности народ был вынужден ощетиниваться: общество расслаивалось, – служилый обязан был нести ратную службу, тяглый – долженбыл жертвовать ради нужд обороны всем своим достоянием. Также нельзя забывать, что для реализации государственных целей царям нужны были исполнители, а выбор оных всегда очень небольшой. Исполнителей надо готовить, но на это может не быть времени. Поэтому приходилось пользоваться услугами тех, кто имелся в наличии, а это, как правило, был очень неподходящий материал, нуждавшийся в обработке, для чего требовался и кнут, и пряник.

Проводились обязательные смотры дворян. В 1703 году было объявлено, что тех, кто не явится на смотр в Москву, а также и воевод, «чинящих им поноровку», будут без пощады казнить смертью. Эта угроза не приводилась в исполнение, и впоследствии правительство Петра отказалось от устрашения «нетчиков» смертной казнью. Царь предпочёл такие испытанные меры наказания, как отнятие вотчин и поместий, или (как в 1707) велел брать с дворян московских чинов и городовых, не явившихся на службу, штраф, а тех, которые не явились к последнему сроку, «бить батогами, сослать в Азов и отписать их деревни на государя».

В 1705 году велено было явиться на государев смотр в Москву всем московским дворянам и придворным чинам: стольникам, стряпчим, жильцам. Смотр не служащим дворянам и недорослям, с распределением их по осмотру в службу или учение, производился в Петербурге также в 1711 и 1712 годах. Не явившимся на этот смотр более состоятельным дворянам, имевшим не менее ста дворов, велено было прибыть в Петербург в 1713 году, а менее состоятельным дворянам (для которых поездка в отдалённый Петербург требовала непосильных расходов) велели являться на смотр в Москву. Недоросли моложе 10 лет отпускались домой, с обязательством явиться по первому призыву правительства; часть недорослей от 10 до 15 лет определялась в школы или посылалась в заграничное учение; 15 лет и выше – зачислялись в военную службу или к гражданским делам.

Пётр, меняя многие правила, оставил сословную организацию почти в том виде, в каком получил её от своих предшественников. Он сохранил прежнее разделение классов по различию лежавших на них повинностей, увеличил служебные и податные требования и усилил зависимость лиц от государственной власти, пресекая уклонение от службы или тягла. Новая подушная система обложения вернее настигала каждого плательщика. Строгие меры против дворян, укрывающихся от службы («нетчиков»), и преобразование войска обеспечивали более исправное исполнение дворянством военной повинности.

И дворян и простолюдинов, как сообщает Ричард Пайпс, без разбору подвергали телесным наказаниям. Боярина и генерала лупили кнутом так же нещадно, как последнего крепостного. (Высший класс был избавлен от телесных наказаний лишь грамотой дворянству в 1785 году.) Дворянин, не получивший образования или скрывший крепостных от переписчика, изгонялся из своего сословия. Дворянина на гражданской службе, показавшего себя за пятилетний испытательный срок негодным к канцелярской работе, отправляли в армию простым солдатом…

До Петра I в России отсутствовала единая военная организация, переход к регулярной армии происходил постепенно. Царь, распустив в 1698 году стрелецкие полки, создал регулярную армию на основе полков «нового строя» и «потешных полков». Были унифицированы форма и вооружение. Дворянин по-прежнему нёс пожизненную службу; даже старость и увечье не всегда освобождали его от этой повинности: ставшего неспособным к военной службе переводили на считавшуюся более лёгкой службу гражданскую. В 1721 году, в связи с реформой центральных и губернских учреждений, предпринят был общий смотр всем (всем!) дворянам: жившим в городах Петербургской губернии следовало явиться в Петербург, остальным – в Москву. Только жившие или служившие в отдалённой Сибири и Астрахани были избавлены от явки на смотр. Обязаны были явиться и уволенные в отставку за старостью или увечьем, и все, кто в губерниях и провинциях находился у дел. Чтобы в отсутствие их дела не остановились, все дворяне были разделены на две смены: одна смена должна была прибыть в Петербург или Москву в декабре 1721, другая – в марте 1722 года.

В 1731 году Военная коллегия доносила Сенату о прошлых правилах: «По указам Петра Великого для учреждения регулярного войска, всероссийское шляхетство, кроме старолетних и увечных, определены были в службу, и определены были в армию по смерть, а иные по то время пока за старостью и за разными неисцельными болезнями отставкой абшид получили».

Но вернёмся немного назад.

Указами от 19 и 20 декабря 1699 года было введено новое летосчисление: не от Сотворения мира, а от Рождества Христова; новогодие наступало не с 1 сентября, а с 1 января, как во многих европейских странах. Празднование Нового года должно было происходить с 1 по 7 января. Ворота дворов надлежало украшать сосновыми, еловыми или можжевельными деревьями, а ворота бедных владельцев – ветвями. Каждый вечер по большим улицам предписывалось жечь костры, а при встрече поздравлять друг друга. В столице в эти дни устраивались фейерверки.

В присутственных местах во всём государстве новое летосчисление было принято, и отпраздновали, будь здоров: с молебном, колоколами, парадом под распущенными знамёнами и орудийной пальбой. «Народ, однако, роптал, – пишет Пушкин. – Удивлялись, как мог государь переменить солнечное течение, и веруя, что бог сотворил землю в сентябре месяце, остались при первом своём летосчислении».

1700 .– После смерти патриарха Адриана царь оставляет патриарший престол незанятым и создаёт органы временного управления церковью. (В 1721 году патриаршество будет вообще отменено; руководство духовной жизнью страны Пётр возложит на Святейший синод с государственным чиновником – обер-прокурором, во главе.)

В 1700 году был принят специальный указ об обязательном ношении венгерского платья (кафтана), а в следующем году было запрещено носить русское платье; его изготовление и продажа карались законом. Также предписывалось носить немецкую обувь, сапоги и башмаки. Не раз публиковались указы, угрожавшие нарушителям различными карами, вплоть до каторги. В том же году Пётр указал, чтоб женщины и девицы имели в обращении с мужчинами полную свободу, ходили бы на свадьбы, пиршества и прочее, незакрываясь. Он учредил при дворе и у бояр столы, балы, ассамблеи, повелел быть в Москве театральным представлениям, на коих сам всегда присутствовал. Были запрещены браки по неволе, когда молодожёны не видели друг дружку до свадьбы; отныне жениху и невесте повеленобыло иметь свидания до брака.

1701 . – Пётр I издал Указ, запрещающий опускаться на колени при виде государя и снимать шапку зимой, проходя мимо его дворца. По этому поводу Пушкин сообщает следующее: «Когда народ встречался с царём, то по древнему обычаю падал перед ним на колена. Пётр Великий в Петербурге, коего грязные и болотистые улицы не были вымощены, запретил коленопреклонение, а как народ его не слушался, то Пётр Великий запретил уже сие под жестоким наказанием, дабы… народ ради его не марался в грязи».

1705 . – Началось Астраханское восстание (1705–1706).Православные миссионеры доходят до Камчатки. В ноябре Пётр издал Указ о формировании первого в России полка морской пехоты.

В 1705-м Пётр первым в Европе ввёл обязательный рекрутский набор; солдат и матросов набирали из крестьян и посадских людей (одного человека от 20 дворов); освобождались от призыва только гражданские чиновники, духовенство и некоторые категории крестьян.

До этого, в общем и целом, крестьянин мог быть уверен, что коли ему так захочется, он до конца дней своих проживёт в кругу семьи в своей собственной избе. Введённая Петром рекрутская повинность именно потому явилась для крестьян великим бедствием, что ломала эту устоявшуюся традицию, год за годом отрывая от семей тысячи молодых мужчин. Со временем стало возможным посылать на военную службу кого-либо вместо себя или покупать освобождение от воинской повинности, но это решение было доступно не многим. Крестьяне смотрели на призыв в войско, как на смертный приговор.

Е. Н. Водовозова, спустя полтора столетия, так описывала ужас увоза крестьянина в рекруты: «На того, кому предназначалось быть рекрутом, немедленно надевали ручные и ножные кандалы и сажали в особую избу. Это делали для того, чтобы помешать ему наложить на себя руки или бежать. С этою целью несколько человек крестьян садились с будущим рекрутом в избу и проводили с ним всю ночь, а на другой день ранним утром его отвозили в городское присутствие. В эту ночь сторожа не могли задремать ни на минуту: несмотря на то, что вновь назначенный в рекруты был в кандалах, они опасались, что он как-нибудь исчезнет с помощью своей родни. Да и возможно ли было им заснуть, когда вокруг избы, в которой стерегли несчастного, всё время раздавались вой, плач, рыдания, причитания… Тот, кто имел несчастье хотя раз в жизни услышать эти раздирающие душу вопли, никогда не забывал их…» Офицерский корпус комплектовался из дворян, причём в 1714 году Пётр издал указ о производстве в офицеры только тех дворян, кто послужил солдатом в гвардии. Надо отметить, что, вопреки практике предыдущего века, при Петре и не дворянин мог выслужиться в офицеры и получить дворянство. Первыми гвардейскими полками стали бывшие потешные Преображенский и Семёновский. В 1698 и 1716 году были изданы «Уставы воинские», опубликованы различные наставления по военному делу. Создавались офицерские и унтер-офицерские военные и военно-медицинские школы.

С реорганизацией армии отменена была прежняя поместная система содержания служилых людей. Раздача поместий прекращается; денежное жалованье, которое ранее было только придатком к жалованью поместному, делается основным постоянным вознаграждением за службу. При Петре и в последующие царствования служащие нередко получали земли, населённые имения, но уже не для обеспечения службы, как прежде, а в виде особой награды за службу, и не в условное владение, а в собственность на том же основании, как ранее раздавались «выслуженные, жалованные вотчины».

Создание Петром большой постоянной армии – одно из ключевых событий в истории русского государства. К моменту его смерти Россия располагала мощным войском, состоявшим из 210 тысяч регулярных и 110 тысяч вспомогательных солдат (казаков, иноземцев и т. д.), а также 24 тысяч моряков. Население же тогда было у нас 12-13 миллионов человек, – получается, под ружьём было более 2,5% населения; в более богатой Европе нормой была численность армии в 1% населения. Можно представить, чего стоило для такой бедной страны, как Россия, содержание подобных вооружённых сил. Военные экспедиции постоянно поглощали 80-85% дохода России, а однажды (в 1705) обошлись и в 96%.

В эти года активно развивалась промышленность.

Мануфактуру петровского периода можно смело характеризовать, как уже капиталистическую. Опираясь на результаты статистической обработки цифрового материала (частично введённого им в научный оборот впервые), выдающийся советский экономист С. Г. Струмилин доказал, что контингент вольнонаёмных рабочих был гораздо шире, чем считалось ранее. Ещё более важно, что рабочие всех категорий получали заработную плату. Это чисто капиталистический элемент, контрастирующий с нормами феодального общества, чьим обязательным атрибутом является натуральная экономика.

С. Г. Струмилин, исследовав период с 1701 по 1724 год, выявил, что по сравнению с темпами промышленного развития предыдущего столетия произошёл мощный рост производства, сопровождавшийся возрастанием товарооборота на 76 % на внутреннем рынке. По мнению учёного, эти годы ознаменовались «скачком, в результате которого в феодальной экономике возникает капиталистический уклад». (См. Струмилин С. Г. К вопросу об экономике петровской эпохи.)

Средства для создания промышленности, армии и флота, для ведения войны были получены путём резкого повышения налогов. Специальные «прибыльщики» изобретали новые косвенные налоги: на соль и рыбную ловлю, мельницы, бороды, бани, на дубовые гробы, мёд и т. д. Правда, А. С. Пушкин, приведя большущий список податей, взимавшихся при Петре, приводит примечание Голикова: «Большая часть сих податей уже существовала, иные взимались не для государя…»

В 1718–1724 годах была проведена перепись населения, и вместо подворной введена подушная подать. Отличие в том, что её брали не со двора, а с каждого мужчины: с помещичьих крестьян 74 коп., с государственных 1 руб. 14 коп., с ремесленников и купцов 1 руб. 20 коп. Количество косвенных налогов дошло до сорока. Ввели прямые налоги на содержание армии и флота, уменьшили содержание серебра в монете. Доходы государства выросли к 1724 году в 4 раза.

Многие, очень многие историки видят в налоговой политике правительства Петра I большие неправильности и несправедливости. Увеличение количества нищих и беглых, восстания, общий ропот – вот их аргументы. Однако статистические расчёты того же Струмилина показывают, что в годы правления Петра роста налогового бремени не было! Напротив, его реальная величина снизилась на 15 %, а тот факт, что с 1701 по 1724 год, то есть за годы Северной войны, поступления в государственную казну выросли на 77%, служит явным доказательством экономического прогресса. И достигнут он был в результате реформ в целом и промышленной политики царя в частности.

А вот и результат, опять словами Пушкина:

« Пётр пресёк корчемство, воровство в соляных промыслах, потаённый провоз etc. Он умножил доходы отпуском в Европу, в Персию и Китай казённых товаров. Пётр заключает мир со Швецией, не сделав ни копейки долгу, платит Швеции [за территориальные приобретения, – Авт .] 2 000 000р., прощает государственные долги и недоимки, и персидскую войну окончивает без новых налогов (с пошлиной на получающих жалование). По смерти своей оставляет до 7 000 000 р сбережённой суммы »…

Северная война

То, что служилый обязан был нести ратную службу, а тяглый – жертвовать ради нужд обороны всем своим достоянием, – о чём мы писали в предыдущей главе – не является исключительно русской спецификой, и более того: война и оборона даже не чисто человеческое изобретение. Бьются за свои участки медведи и кабаны в лесу; охраняют свои гнёзда птицы; большие деревья, раскинув пошире свои кроны, лишают солнечного света траву и кустики, растущие внизу, подавляя их выживаемость и сохраняя для себя почвенные соки. Вот и государства на международном уровне всегда, когда предоставляется возможность, силовыми или другими методами подчиняют своей воле слабых соседей, вплоть до уничтожения их государственности, а в отношениях с сильными пытаются, так или иначе, «давить» на них. Чем, как не давлением, была блокада Московии, её отсечение от внешних рынков западными странами? Или ещё пример: Турция поддерживала крымских татар в их набегах на нашу страну. Но и мы поддерживали казаков в их нападениях на турецкую и иранскую территорию, одновременно не позволяя им своевольничать у себя.

Что интересно, такому поведению государств невозможно дать качественную оценку, в смысле, определить его как «хорошее» или «плохое». Давление на соседей – военное, дипломатическое, торговое или даже психологическое, – оно не хорошее и не плохое, оно естественное, как способ геополитического позиционирования. Точно так и зверь позиционирует себя в стае подобных, и если не может показать зубы собрату своему, его заставят этими зубами выкусывать блох у вожака. В человеческих «стаях», кстати, так же. Ну, а когда иерархия уже ясна, и звери, и люди, и государства ищут себе союзников, объединяясь против более сильных. Однако все «покусывания» и «толчки», дипломатические и прочие эскапады только раскачивают ситуацию, а вот если государство, излишне раскачавшись, теряет устойчивость, и его слабость становится очевидной, то наступает время прямой агрессии против него.

И тут нам пора вернуться к нашей истории.

В конце XVII века в Московии, Польше и Швеции появляются три молодых и весьма амбициозных правителя: Пётр I, его немецкий приятель – курфюрст Саксонский Фридрих, который в 1697 стал и польским королём с именем Август II, и 16-летний Карл XII, король Швеции с 1698 года. Сообщим не очень известную деталь: Карл XII титуловался не «король (kung) Швеции» в современном географическом смысле, а «кунг шведов, готтов и вандалов», то есть был правителем населения Скандинавии, Прибалтики и части Литвы – Белой Руси от Балтийского до Чёрного моря, включая бассейны Западного и Южного Буга. Пушкин в «Полтаве» не зря титулует Карла паладином , то есть наместником, а не королём Швеции. Чьим же он был наместником? Понятно, что турецкого султана, в серале которого (сарае, дворце) и провёл изрядную часть своей жизни.

Завоевательные походы Карла XII из варяг в греки шли с севера на юг по «солнечной дороге», по-шведски – Sul v?g (произносится Солвей ). Приключения его воинов изрядно засорили древнерусскую историю, а сам король попал в русские былины, сочинённые во второй половине XVIII века , под прозвищем Соловей-разбойник.

1699 . – Преображенский договор Саксонии и Дании с Россией о Северном союзе против Швеции. Здесь надо напомнить, что истоком территориальных претензий России к Швеции был Столбовой мир 1617 года, по которому Швеция получила территорию от Ладожского озера до Ивангорода, а для России в очередной раз оказался закрыт выход к Балтийскому морю. Так что причину войн этого периода надо искать в интересах торговли: и ввозной, и вывозной товар дешевле, если своя страна контролирует торговые пути; дополнительный доход страны от таможенных сборов весьма значительно возрастает.

Специфика России, её «особость» в том, что в силу природно-климатических условий прибавочного продукта с единицы площади здесь собирается меньше, а на простое выживание требуется больше. Это значит, что если люди внутри страны живут так же хорошо, как жители других, более благополучных стран, то не остаётся средств на развитие, и мы отстаём от соседей, а при агрессии с их стороны не остаётся средств и на простое выживание, – всё уходит на оборону.

И отсюда можно вывести два следствия. Первое . Чтобы скомпенсировать скудость прибавочного продукта с единицы площади и в нужный момент встать вровень пусть с небольшими, но примерно равными по численности населения богатыми странами, нам требуется большая территория и доступ к мировым торговым дорогам. Второе . Наш путь во времени принципиально скачкообразный: более или менее зажиточное существование народа, сопровождаемое технологическим отставанием страны, сменяется могучим рывком страны, сопровождаемым всеобщей нищетой народа.

Новый цикл в этих «русских горках», – когда происходит мобилизация общества и рывок – начинается с преддверия иностранной агрессии, которая, как это понятно народу, может вообще покончить с существованием страны. Так было при Иване IV Грозном, так было при Петре I Великом. И при Иосифе Сталине, кстати, тоже.

Люди, которые вводили мобилизационную экономику – хоть Иван, хоть Пётр, – с одной стороны, были обычными людьми со своими недостатками и слабостями, поэтому не следует делать из них безгрешных кумиров. Но с другой стороны, не следует и безоглядно верить «клевете» элиты о них, как о бездушных злодеях. Представители аристократического слоя, сочиняя свои воспоминания, прекрасно помнили время, когда их заставляли работать в интересах государства, а не своего кармана.

А. С. Пушкин: « …узнав о стараниях Швеции через польского посла [в Константинополе] Лещинского не допустить заключения [Турцией]мира с Россией по прошествию двух летнего перемирия, Пётр приступил к союзу с королями польским и датским, недавно противу Швеции заключившими тайный союз. 16-го июля [1700-го] Пётр с датским королём через посла его Павла Гейнса заключил союз, с уговором к исполнению оного не приступать прежде заключения мира между Россией и Турцией .

Ноября 11-го заключён наступательный союз и с польским королём через посла его тайного советника фон Паткуля с тем, чтоб Польше начать войну того же года, а Росси и по замирению с Турцией. Пётр должен был действовать в Ингерманландии и Карелии, а польский король с саксонскими войсками в Лифляндии и Эстляндии, обещая склонить на тож и Речь Посполитую».

1700 . – Заключение Константинопольского мира между Россией и Османской империей. Составление Четырёхстороннего союза России, Польши, Дании и Пруссии. Начало Северной войны.

А. С. Пушкин: « Крымский хан старался всеми силами воспрепятствовать миру между Россией и Турцией. Он писал к султану, что Пётр, ниспровергая древние обычаи и самую веру своего народа, учреждает всё на немецкий образец, заводит новое многочисленное войско, строит флот и крепости на Днепре и на других реках, что, ежели султан не закончит мира, то сей опасный нововводитель непременно погибнет от своих подданных, в удостоверение ж слов сих просил он, чтоб прислан был верный человек. В самом деле, посланный от султана донёс о строении флота и крепостей. Вследствие сего верховный визирь был свержен, и султан под влиянием Швеции готов уже был объявить войну. Однакоже наш посланник Возницын, подкреплённый английским и голландским, успел заключить тридцатилетний мир 3 июня 1700, по коему Азов со старыми и новыми городками оставлен за Россиею, а новые крепости, взятые от Порты, положено разорить, а землю возвратить Порте с тем, чтоб уже никому не иметь на ней ни жительства, ни укреплений. Пётр торжественно праздновал заключение сего мира 18 августа ».

Северную войну со Швецией начали саксонские войска польского короля Августа II (ибо он был ещё и саксонским курфюрстом). В 1700 году они вступили в Ливонию, а датчане вторглись в Голштинию и изгнали тамошнего герцога, союзника Швеции. Войска Августа II осадил Ригу, 35 тысяч русских – Нарву.

Опять читаем А. С. Пушкина: « Карл, оставя часть своих войск на границах русских, с прочими обратился в Ригу, на короля польского. Он до весны оставался в Дерпте. Из Нарвы распустил он свои манифесты (3 декабря 1700), в коих возбуждал он россиян к бунту противу царя, описывая его жестокости etc., обещая всем свою королевскую милость и грозясь в случае ослушания истребить всё огнём и мечом. Но русские остались верны ».

Молодой шведский король быстро разбил Данию, заключил с ней мир и двинул войска на помощь Нарве, – тут и русская армия была разбита: удар 8 тысяч шведов вызвал панику, иностранные офицеры сдались в плен. Только Семёновский и Преображенский «потешные» полки устояли и выговорили условие отступить с оружием. Пётр получил известие о поражении в походе, когда спешил под Нарву с 12 000 войска с амуницией и военными снарядами. Согласно русской истории, он не упал духом и сказал только: «Шведы, наконец, научат и нас, как их побеждать», а шведы выпустили медаль с изображением плачущего Петра. Вслед за этим они обратились против Польши, а Россия получила передышку.

Нарвское поражение дало сигнал о серьёзнейшей внешней опасности и стало той точкой во времени, за которой Россия начал разворачиваться к рывку.

Под Нарвой мы потеряли всю артиллерию. Взамен отлили за следующий год 300 пушек, в том числе из снятых с церквей колоколов, и обучили две новые армии. Первая дважды разбила врага в Лифляндии, а потом присоединилась ко второй, которая направилась к устью Невы. Вместе они в ноябре 1702 года взяли крепость Нотебург (Орешек). Это был ключ к морю, и Пётр переименовал крепость в Шлиссельбург (Ключ-город).

1703 . – Строительство крепости Ораниенбург на Рязанщине. 2 января в Москве вышла первая русская печатная газета «Ведомости о военных и иных делах, достойных знания и памяти, случившихся в московском государстве и во иных окрестных странах» (затем просто «Ведомости»). 1 мая взяли крепость Ниеншанц в устье Невы и вблизи неё, на Заячьем острове, 16 мая 1703 года заложили Санкт-Петербург.

1704 . – Увеличение доходов с государственных откупов в результате централизации с 299 до 569 тыс. руб. Запрет умерщвлять детей с врождёнными дефектами или родившихся вне брака. В том же году султан Ахмет III, с извещением о своём восшествии на престол, через посла своего жаловался Петру на построение крепостей: Троицка, Каменного Затона, Таганрога и других, как на нарушение договора. Пётр давал послу публичную аудиенцию, но ответ обещал отдать после.

1704 . – После мощного штурма русские берут Нарву. Август – Заключение Нарвского союзного договора. Восстание уральских башкир (1704–1711), недовольных произволом чиновников. В мае 1708 года А. С. Пушкин писал: « Башкирский бунт был усмирён простительною грамотою. Он продолжался с 1705 года («Ежемесячные сочинения», 1759 год, стр. 12 в примечании) ».

Между тем Карл XII захватил Варшаву и низложил Августа II, и война переместилась на территорию Белой Руси. Август с войском отошёл к Гродно, где соединился с Петром. Смелым манёвром Карл отрезал гродненскую армию, но Пётр и А. Д. Меншиков вывели войска из окружения. Тогда шведы опустошили Саксонию, и в 1706 году Августу пришлось заключить с Карлом XII мир.

1706 . – По настоянию царя митрополит Новгородский устраивает приют для бездомных нищих и сирот. Открытие в Москве первого военного госпиталя со школой хирургии, анатомическим кабинетом и ботаническим садом. Открытие казённых аптек в Санкт-Петербурге, в Казани и Риге.

1708 . – Введение казённой монополии на соль и табак. Шведское наступление в России. Карл XII идёт к Гродно. Казацкий гетман Мазепа, находившийся в тайных связях со шведами с 1705 года, открыто выступает на стороне Швеции против России. Летом Карл двинулся на Украину, где Мазепа обещал ему помощь и всенародную поддержку. Шведы взяли Могилёв. На соединение с ними шёл большой обоз и 16-тысячный отряд генерала Левенгаупта. У деревни Лесной 28 сентября 1708 года русское войско Петра разбило шведский отряд, захватив 7 тысяч повозок с боеприпасами и продовольствием. Позже Пётр назвал эту победу «мать Полтавской баталии». Собранные Мазепой припасы для войны захватил Меншиков. Пётр обратился к казакам с призывом избрать нового гетмана; казаки избрали Скоропадского.

Порой можно услышать легенду о том, что князь Меншиков был «подобран» Петром I на базаре, где Александр Данилович продавал пирожки с требухой. Однако это вымысел. А. С. Пушкин писал: «Меншиков происходил от дворян белорусских. Никогда не был он лакеем и не продавал подовых пирогов. Это шутка бояр, принятая историками за истину».

1707–1709 . – Восстание на Дону. Староверы, дезертиры, беглые холопы, казаки под предводительством атамана К. А. Булавина в течение почти двух лет сопротивляются царским войскам.

Историки говорят, что «непрерывные войны заставили Россию развивать прежде всего военную промышленность» . Нет, и развивать промышленность, и вести войны Россию заставил геополитический вызов. Страна втянулась в новый рывок; создавался военно-промышленный комплекс. Были расширены и переоборудованы старые тульские заводы; новые оружейные заводы построили в Петербурге и Сестрорецке, железоделательные – в Олонецком крае. Центром металлургии стал Урал, где возник целый промышленный район (заводы Н. А. Демидова). В Забайкалье началась работа на серебряных рудниках; в Нерчинске в 1704 году построили серебряноплавильный завод. К 1724 году тульские заводы выпускали 15 тысяч ружей и 1 тысячу пистолетов в год. Всего в 1700–1725 годах возникло около 200 мануфактур; их продукция шла в основном на военные нужды.

С 1712 года Россия перестала ввозить оружие.

С военными заказами связано открытие полотняных и суконных фабрик. Раньше сукно для солдатских мундиров ввозилось из-за границы; Пётр принял меры, чтобы производить его в России.

Создавались новые отрасли фабричного производства: шёлковая и кожевенная, бумажная и шляпная, ковровая, цементная, сахарная, обойная. Военные потребности тянули за собой всю экономику и общественную жизнь! Поощрялась частная инициатива и предпринимательство, правительство давало фабрикантам кредиты. Пётр продолжал начатую до него политику протекционизма , например, запретил ввозить заграничные чулки, дабы обеспечить сбыт Московской чулочной фабрике. Считая отечественное производство иголок достаточным, Пётр не стал повышать ввозную пошлину, а попросту запретил ввоз, но потребовал, чтобы цена на иголки фабрик Томилина и Рюмина была ниже, чем цена импортных игл.

Для иных иностранных товаров, которые могли производиться в России, вводились высокие пошлины, до 40% в валюте.

Квалифицированных рабочих не хватало, их выписывали из-за границы, а рынок своей рабочей силы практически отсутствовал. Благодаря тому, что мануфактуры создавались в условиях крепостничества , была возможность посылать для работы на них бродяг и преступников. Появилась практика «приписывания» к казённым мануфактурам государственных крестьян, которые отрабатывали государственные подати. Эти крестьяне так и назывались приписными. В 1721 году купцам разрешили покупать и приписывать к своим заводам деревни, но крестьяне становились собственностью не купцов, а этих предприятий; такие крестьяне назывались посессионными.

Для подготовки специалистов в 1711 году при мануфактурах были учреждены ремесленные школы; началось профессиональное образование рабочих. Покровительство государства производству и ремеслу выразилось также в создании в городах в 1722 году цехового устройства: всех ремесленников записали в цехи по профессиям, кстати, строго регламентируя качество продукции.

…25 апреля 1709 года шведы осадили Полтаву.

1709 . – Полтавское сражение. Баталия кончилась тем, что шведы бежали, потеряв более 9 000 человек убитыми и 3 000 пленными; сам Карл XII и бывший гетман Мазепа бежали в Турцию. Наши потери составили 1 345 убитыми и 3 300 ранеными.

Карл XII восемнадцать лет воевал против Петра отнюдь не потому, что претендовал на московскую корону. Он открыто заявлял, что причина его личной войны против Петра и Августа заключается в вопиющем, по его мнению, вероломстве этих родственничков, которые, заключив с ним договор о дружбе (прямо скажем, вынужденный), за его спиной сговорились поделить его земли. Более того, Пётр дождался получения шведских пушек по заключённому договору, и через три дня начал нарвскую кампанию. Наш царь умел показывать зубы!

Обиженный швед (с соизволения турецкого султана) серьёзно оттрепал Петра в 1700 году под Нарвой, и практически вывел из политики польскую сторону в 1704-м. Впрочем, личный момент присутствовал и с российской стороны. А. С. Пушкин:

«Пётр был столь же озлоблен; и когда английский и голландский министры вздумали было от войны его удерживать, то он, в ярости выхватив шпагу…, клялся не вложить оной в ножны, пока не отомстит Карлу за себя и за союзников. Если же их державы вздумают ему препятствовать, то он клялся пресечь с ними всякое сообщение и обещался удержать у себя (в подражание Карлу) имения их подданных, находящихся в России».

И вот, через пять лет Карл и Пётр встретились под Полтавой, и Пётр своими решительными действиями с лихвой рассчитался с Карлом за нарвскую обиду 1700 года. А ведь Карл, о чём пишут шведские исследователи, имел двукратное превосходство в численности регулярных войск и шестикратное – в артиллерии и боеприпасах!

Е. В. Тарле («Северная война и шведское нашествие на Россию») сообщает:

«В генеральной баталии, шедшей с 9 до 11 часов утра, участвовало русской пехоты всего 10 тыс человек „в первой линии“, а прочие „ещё и в баталию не в ступили“. Этот факт, старательно замалчиваемый всеми без исключения западными историками Полтавской битвы, стоит подчеркнуть, также как и другой факт, категорически опровергающий выдумку Нордберга (сдавшегося в плен в конце битвы), будто шведы начали своё „отступление“, лишь пробыв несколько часов близ поля битвы. Наши источники отмечают, что сдавшаяся под Полтавой шведская армия „большая часть с ружьём и с лошадями отдалась и в плен взяты“. Только на самом „боевом месте и у редут“ пересчитано было 9224 неприятельских трупа. Русская кавалерия преследовала разбежавшихся в разных направлениях шведов: „В погоне же за бегущим неприятелем гнала ноша кавалерия болши полуторы мили, пока лошади утомились и иттить не могли“, и „от самой Полтавы в циркумференции [в окружности] мили на три и болшина всех полях и лесах мёртвые неприятелские телеса обретались“. Пришлось разбросать кавалерию для преследования и добивания разбежавшихся. Поспешное бегство главной массы к Днепру отсрочило взятие их всех в плен на трое суток».

Деморализованная армия Карла бежала, и почти все, кроме свиты, погибли. Многие сдались ещё до начала основного боя. Когда к Петру привели пленных шведских военачальников, им было велено сдать шпаги, после чего Пётр, знавший о хвастливых речах Карла накануне битвы, сказал: «Вчерашнего числа брат мой король Карл просил вас в шатры мои на обед, и вы по обещанию в шатры мои прибыли, а брат мой Карл ко мне с вами в шатёр не пожаловал, в чём пароля своего не сдержал, я его весьма ожидал и сердечно желал, чтоб он в шатрах моих обедал, но когда его величество не изволил пожаловать ко мне на обед, то прошу вас в шатрах моих отобедать».

За обедом Реншильд и Пипер сказали Шереметеву, что они многократно советовали королю прекратить войну с Россией, заключив с нею вечный мир. Все, кроме Левенгаупта, думали, что под Полтавой встретятся с войском, вроде того, что было при Нарве в 1700 году, «или мало поисправнее того». Никто не подозревал, что у России такое сильное регулярное войско: только Левенгаупт утверждал, что «Россия пред всеми имеет лучшее войско». Однако интересно, что прославление Полтавской битвы и придание ей нынешнего значения в глазах общественного мнения началось через много-много лет, уже после завоевания Екатериной II Малороссии. Первая памятная доска об этом событии в Санкт-Петербурге, с надписью, сочинённой Г. Рубаном, датирована 1778 годом. Ниодной оды в честь полтавской победы до 1751 года, когда об этом событии напомнил в оде к Елизавете совсем ещё юный тогда Михайла Херасков, написано не было, хотя по поводу других побед их было немало (например, «На взятие Хотина» Ломоносова, 1739).

Молчали об этом событии известные писатели того времени Прокопович, Сумароков и Тредьяковский. Ничего по поводу полтавской победы не написал и поэт А. Кантемир, хотя его отец, молдавский господарь Д. Кантемир, писатель и историк, был сначала союзником, а потом и ближайшим сподвижником Петра I. В трудах же самого Д. Кантемира, посвящённых истории Молдавии, Полтавская битва, в результате которой Карл XII оказался в столице Молдавии г. Бендеры, представлена частным эпизодом в ходе ликвидации Молдавской автономии Османской империей в ходе русско-турецкой войны… 1710–1713 годов . Особо отмечаем даты, так как согласно русским источникам эта война была окончена уже в 1711 году, когда Пётр попал в окружение к Мехмет-паше. Но не только в молдавских, но и в других источниках (в частности, черногорских) есть сведения о русско-турецкой войне 1710–1713 годов. Что за война, откуда взялась, и куда делась?.. Загадка.

Битва под Полтавой была стратегически важной, и ведь это был единственный крупный военный успех Петра на юге страны. Но мы говорили уже: историки выбирают для своей истории только то, что нужно власти. По каким-то причинам при жизни Петра упоминать эту битву было не принято, о ней и не писали. Но затем возвеличивание сражения под Полтавой оказалось нужным Екатерине II, для её собственной редакции истории России, и о нём стали писать.

Сам Карл XII в этом сражении участия не принимал, потому что накануне был случайно ранен в ногу и лежал с температурой, а шведскими войсками командовали вовсе не шведы, а немцы: Левенгаупт, Крейц, Розен, Шлипенбах и другие, впрочем, как и нашими войсками. Место захоронения шведов, погибших в этой битве, вообще неизвестно, а место захоронения русских называется «Шведской могилой».

Древняя белорусско-литовская столица город Полтава в 1709 году в «екатерининской» редакции оказывается казачьим хутором, едва вмещающим 4 000 человек, однако при этом там обороняется от осаждающих её шведов гарнизон полковника Келина как раз численностью в 4 000 человек, да ещё тут же путается 2 500 вооружённых горожан. Но ежели так, то численность населения «скромного казачьего хутора Полтавы» никак не могла быть меньше 10 000 человек. Самое забавное, что фамилия прославленного впоследствии в «екатерининской» редакции полковника Полтавского гарнизона – Келин , не русская, а как раз шведская ( kelen означает по-шведски «баловень»).

…После двухнедельного пиршества по случаю Полтавской победы Пётр на три недели заболел, а потом отправился осаждать Ригу и, закрепляя успех, покорил Лифляндию. В декабре он торжественно въехал в Москву, а 1 января здесь был устроен особенно пышный «триумф». А Карла XII «с триумфом» встретили янычары в Бендерах, где он и поселился: турецкая казна брала на себя все расходы по содержанию шведов (см. С. Э. Цветков, «Карл XII», стр. 356). Был ли он гостем Османской империи, или получившим отпуск паладином , судить трудно. Напомним, что Турция оставалась сильнейшей державой мира, а память о временах, когда все христианские владыки получали помазание на власть у патриарха в Царьграде, ещё могла быть жива.

Победа изменила соотношение сил в Европе и закрепила Прибалтику за Россией. Август II и Дания снова заключили с Петром союз, а позже, в 1714 году к союзу присоединилась Пруссия.

Пока шёл быстрый рост мощи России, Карл, сидя в Турции, призывал к войне с нею, уговаривая султана (а пуще самого себя), что Россия истощена. Осенью 1710 года Турция начала против нашей страны войну. И хотя мобилизационная экономика не достигла ещё пределов роста, сила у России уже была. Пётр, рассчитывая на помощь христианских народов Балкан, вступил в Молдавию и перешёл Прут. Здесь, в Прутском походе, 200 тысяч турок окружили 40 тысяч русских, но разгромить их не смогли. Ловкость дипломата П. П. Шафирова (Шапиро) и подарки визирю ускорили заключение Прутского мира (12 июня 1711 года): Россия возвращала Турции Азов, разрушала крепость в Таганроге, выводила из Польши войска. Затем ещё дважды Россия подвергалась нападению Турции.

Даже собрав все силы в рывке, наша страна не могла решать все проблемы сразу. Ивану IV удалась целиком лишь попытка выхода по Волге на Каспий. Выйти к Чёрному морю не смогли окончательно ни Иван, ни Пётр. Зато Пётр, отступив на юге, закрепил военные успехи на севере.

Наша армия вступила в Померанию и взяла Штеттин, Гельсингфорс и всю Финляндию. 27 июля 1714 года произошло сражение при мысе Гангут, и это была первая победа русских на море. Усиление России обострило наши отношения с Англией, которая не только подталкивала Турцию к новой войне с Россией, но и послала свою эскадру на Балтику. В 1718 году Швеция пошла на мирные переговоры с Россией, однако война продолжалась; в том же году Карл погиб при осаде крепости в Норвегии. В 1719-м русский десант высадился у Стокгольма; затем в переговорах участвовала сестра покойного Карла XII королева Ульрика-Элеонора. 27 июля 1720 года Россия одержала крупную морскую победу при острове Гренгам. 30 августа 1721 года в финском городе Ништадт Швеция и Россия подписали мир: Россия получила Лифляндию, Эстляндию, Карелию и бассейн Невы. Наконец, то, чего Россия добивалась на протяжении нескольких веков – выход к Балтике, было достигнуто. Северная война закончилась. Сам Пётр считал одержанную победу самой большой радостью в своей жизни.

« Великая Северная война и тесносвязанные с ней преобразования Петра Великого, закончившие период борьбы Московского государства за своё существование и обеспечившие на будущее время его политическую самостоятельность и внутреннее развитие, потребовали от народа чрезмерных усилий и жертв », – пишет Н. П. Павлов-Сильванский (выделено нами).

Жертвы не были напрасными: они обеспечили России величие на столетия вперёд. 1721 , январь . – Учреждение Духовной коллегии (будущего Святейшего синода). Московское патриаршество заменено соборным коллегиальным правлением, которому поручено ведать текущими церковными делами и осуществлять контроль за духовенством. Октябрь . – Продолжавшиеся месяц празднества в столице по поводу окончания Северной войны завершились торжественной церемонией: Сенат упразднил титул царя, и 22 октября канцлер Г. И. Головкин от имени Сената преподнёс Петру I титул императора. При жизни Петра его новый статус императора признали Швеция, Дания, Пруссия, Голландия и Венеция. В том же году по императорскому указу был создан Балтийский военно-морской флот; к 1725 году он состоял из 32 линкоров, 16 фрегатов, 8 шняв, 85 галер и господствовал на Балтике.

Гетманство на Украине

Говоря об истории Российской империи, нельзя обойти и нынешнюю Украину. Её историю выстраивают, базируясь в основном на описаниях гетманского периода, сделанных сторонниками «западенства», а они явно ставили историю на службу политике. В их изложении или отсутствует всякое упоминание, или упоминается только вскользь роль Польши: якобы шла борьба украинской («древней киевской») культуры с некоей «низшей» московской культурой, которая и «поработила» к концу XVIII века Украину. А тот факт, что украинская культура уже к моменту воссоединения была в значительной степени полонизирована и быстро шла по пути полного исчезновения, в большинстве случаев просто замалчивается.

Мало того, навязывается ложное мнение, что если бы не вмешательство России, то украинская культура свободно бы развивалась и пышно расцветала. На самом же деле, как пишет А. Дикий, «беспристрастное изучение той эпохи даёт основание утверждать, что в Речи Посполитой эта „киевская культура“ была обречена, и, не приди Воссоединение, она бы была без остатка поглощена и переварена чуждой, польско-католической культурой» .

Суть в том, что до конца XVIII века Украина, один из регионов былой единой Руси, была разделена на две части – российскую (Левобережье) и польскую (Правобережье Днепра). Каково было бы будущее всей Украины без участия в её судьбе России? Это видно из того, что на рубеже XVIII и XIX веков в польской части всё население в религиозной жизни было окатоличено навязыванием унии; в социальном положении превращено в крепостных «хлопов» польских помещиков, а национальная культура приведена в безмолвие. Не там, а в российской части некогда единой страны возродилась, точнее, возникла литература на украинском, уже не «книжном», а народном языке (Котляревский, Артемовский, Квитка).

Надо пояснить, что «книжный» язык был смесью украинско-церковно-славянского и польского, и было в нём ещё огромное число слов и целых выражении на средневековом латыни. Всё это делало «книжный» язык малопонятным для простого народа и, разумеется, сдерживало развитие культуры. Правда, в Великороссии тоже были некоторые отличия «книжного» и народного языка, но всё же меньшие, ибо здесь не было ни полонизмов, ни латинизмов.

Народ же и Москвы, и Киева мог прекрасно понимать друг друга. Именно поэтому оказались «без надобности» два переводчика, включённые в многочисленную свиту Бутурлина, ехавшего в 1653 году к Богдану Хмельницкому, оформлять воссоединение Великой и Малой Руси: московские бояре и казацкие старшины понимали друг друга без всяких переводчиков. Позже в объединённой стране политическим и культурным центрам стал европеизированный, светский Петербург, с его учебными заведениями (вроде Шляхетского Корпуса), Академией Наук, газетой, книгоизданием. Петербург стал местам, где можно делать блестящие карьеры, приобретать, как тогда говорили, «чины, звания и имения». И уроженцам Украины никаких ограничений для достижения всего этого не ставилось; культурные люди её потянулись на север без всякого принуждения! А свою, киевскую культуру, начали синхронизировать с культурой общероссийской, освобождаясь в то же время от всего чуждого, наносного, польско-латинского.

В этот переходный период сыграл свою роль на исторической сцене гетман Иван Степанович Мазепа (1644–1709).

Точной его биографии нет. Одни историки (Вольтер, Леклерк, Голиков, Симоновский, Лэсюр) считают его природным польским шляхтичем; другие (Город, Шафронский, а также его современник Феофан Прокопович), утверждают, что он происходит из шляхты Правобережья, и родился около 1640 года в селе Мазепицах, около Белой Церкви. Мать его была православной, но вопрос о том, была ли вся его семья православной, униатской или католической, не выяснен.

Учился он у иезуитов, образование по тому времени получил очень хорошее: в совершенстве владел не только польским, но и латинским, и немецким языками. С юности находился при дворе польского короля, где воспринял манеры, обычаи и взгляды польских придворных кругов и делал карьеру в польском высшем свете.

О его моральных качествах мнения историков расходятся. Его апологеты приписывали Мазепе все возможные гражданские и человеческие добродетели. Он, де, не только высокообразованный человек (чего никто не оспаривает), но также идеалист, отдавший все свои силы и способности делу свободы, блага и процветания Руси-Украины и прадедовской православной веры, покровитель православных церквей и монастырей, попечитель наук и искусств. Совсем другой портрет рисуют противники Мазепы. В одной из характеристик, данных ему современником, содержатся такие оценки: хитрость и осторожность, злоба, мстительность, любостяжение, славолюбие, неблагодарность.

…В результате скандала из-за его романа с замужней женщиной, Мазепа очутился далеко от Варшавы, в Приднепровье. В начале 1674 года он был казацким старшиной и находился в окружении гетмана Дорошенко, враждебного Москве и запорожцам. Тот послал его в Крым, просить у татар помощи, но по дороге Мазепу поймали запорожцы, и он, как агент Дорошенко, был доставлен к левобережному гетману Самойловичу, а потом в Москву. Однако Мазепе удалось завоевать доверие Самойловича, и через несколько лет он стал уже генеральным есаулом, одним из высших сановников и ближайших сотрудников гетмана; причём против доверявшего ему Самойловича он серьёзно интриговал. После смерти Самойловича выборы нового гетмана организовывал князь Голицын. Собрав старшин, он провёл выборы, настоятельно советуя выбрать генерального есаула Ивана Мазепу, – по преданию, он получил за это от Мазепы 10 000 червонцев. Мазепа был «единогласно» выбран гетманом 7 августа 1687 года, но при этом его противники от участия в выборах были искусно отстранены, а поскольку дело происходило в походе, многие казачьи старшины даже и не могли в них участвовать. Однако легитимность выборов немедленно подтвердил Голицын, а вскоре и Москва.

В начале своего правления Мазепа, учитывая усиление России и ослабление Польши, а прежде всего мнение народа, пошёл на сближение и даже слияние с Россией. По его инициативе было решено, что «Гетман и старшины обязаны стараться о соединении малороссийского народа с великороссийским посредством супружеств и другими способами, для чего дозволяется малороссийским жителям вольный переход в города великороссийские» (документ сохранился).

Новый гетман настаивал, чтобы в гетманской резиденции – Батурине, был на постое московский стрелецкий полк; Голицын согласился. (Документы об этом тоже сохранились.)

Начало его правления не обошлось без волнений на Украине. При помощи российских полков и верных ему казаков Мазепа быстро ликвидировал беспорядки и произвёл чистку административного аппарата в пользу верных ему людей. Со многими он расправился очень жестоко, отправив их в ссылку в Сибирь, не щадя даже некоторых идеалистов, содействовавших его избранию, – так, были смещены и лишены званий полковники Думитрашко и Гамалея.

Вслед за этим он «заложил» и своего благодетеля, князя Голицына: находясь в Москве в момент свержения царевны Софьи (в 1689), представил Петру I донос на Голицына, как вымогателя, с подробным перечислением всех взяток, которые, по его словам, Голицын от него получил. После такой «антикоррупционной акции» Мазепа почти 20 лет пользовался исключительным доверием и расположением Петра.

А во внутреннем управлении он продолжал политику своего предшественника Самойловича: щедро раздавал универсалы на потомственное владение землями, сёлами и деревнями, а крестьян обременял всё новыми и новыми повинностями, вплоть до никогда не виданной здесь барщины (панщины) включительно. Несомненно, начало закрепощения украинцев положено не «москалями» и Екатериной II, а гетманом из поляков, Мазепой, в пользу казацкой старшины.

О том, как к этому относился народ, записано у Грушевского, которого нельзя заподозрить в пристрастно-отрицательном отношении к Мазепе. В своей «Истории Украины» он пишет: «Разумеется, эта новая барщина страшно возбуждала крестьянство, у которого ещё были свежи в памяти времена без помещичьи, когда оно хозяйничало на вольной земле. Горькая злоба поднималась в нём на старшину, которая так ловко и быстро сумела взять его в своё подчинение. Особенным гневом дышали люди на гетмана Мазепу, подозреваючи, что это он, как шляхтичи „поляк“, как его называли, старался завести на Украине польские панские порядки. С большим подозрением относился народ ко всем начинаниям его и старшины».

Далее Грушевский, естественно, желая свалить всю вину на Москву, пишет, что крестьяне «не подозревали в этом руки московского правительства и даже готовы были верить, что всё это делается против его воли». Но никаких доказательств, что в действиях Мазепы по раздаче своим сторонникам имений была «рука Москвы», конечно, не приводит, ибо их не существует. Ни в одном историческом документе об этом не сохранилось никаких, даже косвенных, упоминаний. Зато сохранился приказ Петра I Мазепе: «надзирать за малороссийскими помещиками, удерживать их от жестокости, поборов, работ излишних» (в Архиве Коллегии Малороссийской, дела 1693 года, №39).

Приказа Мазепа не выполнил, а казачьи полки, дабы, узнав о жестокостях и несправедливостях, не стакнулись они с крестьянством против него, старался держать подальше, и охотно посылал их в любые походы, которые предпринимала Москва, взамен формируя возле себя наёмные полки «сердюков» и «компанейцев».

О религиозных же проблемах Малороссии того времени вот что пишет А. Дикий:

«О настроениях народа Мазепа, конечно, знал, и особенно его беспокоило обвинение, что он „поляк“, то есть униат или католик. Ненависть же против униатов и католиков была всеобщей. В этом вопросе весь народ был единодушен. Если в вопросах социальных Мазепа мог рассчитывать на поддержку некоторых высших классов и наёмного войска, то в вопросе религиозном господствовало редкое единодушие. Одного подозрения в униатстве было достаточно для самого жестокого самосуда. В церковных книгах бывшего сотенного местечка Карабугова сохранилось описание расправы с одним родственником сотника… Его били „киями“ (палками), а потом повесили перед церковью. Интересно…, что это осталось безнаказанным. На следствии, которое производил судья Нежинского полка, выяснилось, что повешенный „намовляв (подговаривал) пидкоритись папи Римському“. Этого было достаточно для прекращения дела».

Учитывая такие настроения, Мазепа, чтобы доказать своё православие, строил церкви, а также посылал богатые дары деньгами и имениями монастырям, в том числе Киевскому женскому, где игуменьей была его православная мать, Мария-Магдалина. Даже в Палестину послал он свой дар: художественной работы серебряную доску-антиминс. На доске выгравировано: «подаянием ясновельможного его милости пана Иоанна Мазепы, российского гетмана». Как видим, он сам называл себя российским гетманом. Надо полагать, он лучше знал, как себя назвать, чем его почитатели, посмертно переименовавшие его в «гетмана украинского». Но даже это не вызвало у народа симпатий и доверия к Мазепе: он всегда оставался чужим, «паном» и «поляком», и когда попытался опереться на народ при переходе к шведам – народ за ним не пошёл.

В 1692 году от Мазепы бежал его канцелярист Петрик, сначала на Запорожье, а потом к татарам, и начал выпускать и распространять призывы к свержению власти гетмана и старшин, «превратившихся в панов и вводящих польские порядки». Затем, с помощью части запорожцев и отряда татар Петрик вторгся в пределы южных полков, но был отбит верными Мазепе войсками. Четыре года беспокоил он Мазепу, и только в февраля 1696 года совместными усилиями казаков Мазепы и русских войск Шереметьева крымский хан с Белгородскими татарами были разбиты и почти полностью изрублены или потоплены в Ворскле и в Днепре. Погиб при этом и Петрик.

Затем появилась новая неприятность: правобережный гетман Самусь и его сподвижник полковник Палий своими успешными действиями против татар и защитой населения от польско-католических притеснений снискали необыкновенную популярность не только на Правобережьи, но и на подвластном Мазепе Левобережьи. Особенно Палий, который в глазах народа был легендарным героем. Не сумев справиться с ним, Мазепа использовал донос: в результате длительной и тонкой интриги ему удалось добиться, что Палий (как уроженец г. Борзны на Левобережьи) очутился в 1705 году в ссылке в Сибири.

Так, удачно выходя из всех затруднений, неизменно подчёркивая свою преданность России, Мазепа правил Левобережьем, принимая участие в походах Петра и на юге, и на западе, и в Прибалтике. Пётр осыпал его подарками и наградами, дал ему в потомственное владение целую волость в Великороссии, а когда учредил орден Андрея Первозданного, та Мазепа получил этот орден раньше самого Петра.

Так продолжалась верная служба Мазепы Петру до появления в северо-восточной Европе Карла XII, с его блистательными победами над всеми противниками. Когда же Карл вмешался в польские дела, в которых была заинтересована Россия, Мазепа решил затеять политическую игру, в надежде выиграть для себя более независимое положение. Ведь, несмотря на всё расположение к себе Петра, он всегда чувствовал его крутую волю и твёрдую руку: Пётр не терпел своеволия, столь обычного в польских шляхетско-магнатских кругах, в которых Мазепа получил своё политическое воспитание.

В Польше в то время шла ожесточённая борьба между двумя претендентами на престол: Августом Саксонским, союзником Петра, и Станиславом Лещинским, союзником Карла. С победами Карла и его вторжением в Польшу росли и шансы Лещинского, а война постепенно приближалась к границам Левобережья. Мазепа установил контакт с возможными победителями – сначала с Лещинским, а когда Карл XII приблизился к границам Украины, то и с ним. Гетман обещал выступить на стороне Карла с двадцатитысячным войском, как только он появится на подвластной Мазепе территории.

Об этих переговорах никто ничего не знал, и только генеральный судья Кочубей и полтавский полковник Искра послали Петру донос (который сохранился). В нём было 26 пунктов, но ни один из них не подтверждался какими-либо доказательствами, отчего при чтении возникало впечатление бездоказательного навета. Так его и воспринял Пётр, и с ним согласились Головкин и Шафиров, которым царь поручил произвести дознание. Эти двое были личными друзьями Мазепы. В результате доносчиков выдали Мазепе, и он их казнил.

В это время (1707) Пётр усиленно готовился к столкновению с Карлом, и призывал Мазепу подготовить и возглавить войско. Не желая раньше времени выявлять свои планы, гетман притворился больным, а Петру писал о там, что как только оправится, то сейчас же выступит в поход. Обеспокоенный болезнью своего любимца, Пётр даже послал к нему своего лекаря-итальянца. Но Мазепа всё не поправлялся, а, как умирающий, попросил митрополита совершить над ним соборование, о чём немедленно был уведомлён Пётр.

Но «болезнь» Мазепы помешала ему сосредоточить обещанные Карлу 20 000 войска. В результате осенью 1708 года, когда Карл занял Могилёв и переправился через Днепр, у Мазепы в Батурине было всего около 5 000 войска, преимущественно не реестровых казаков, а наёмных «компанейцев» и «сердюков». Но медлить он уже не мог, ибо с севера приближался с большим отрядом Меншиков и, если бы он успел застать Мазепу в Батурине, весь план пропал бы. Оставив гарнизон в Батурине, Мазепа с группой старшины и отрядом около 3–4 тысяч войска (точных данных нет), отправился навстречу Карлу, который уже вошёл в пределы Стародубского полка и стоял в селе Горки, южнее Новгорода-Северского. «Войско не знало, куда и зачем его ведёт Мазепа, предполагая, что их ведут против шведов», – так рассказывал Петру перебежавший от шведов компанейский полковник Игнатий Галаган.

Узнав об измене, Пётр немедленно принял решительные меры: приказал Меншикову взять Батурин (что и было сделано), обратился к населению с манифестом, призывающим не идти за Мазепой, а тех, кто пошёл – вернуться, и назначил выборы нового гетмана. Население Мазепу не поддержало, и отдельные старшины начали прибывать к Петру с изъявлением верности. Одними из первых был Стародубский полковник Иван Скоропадский, Черниговский – Полуботок, и много других. Некоторые полковники, например, Галаган, Апостол и другие, вначале пошедшие за Мазепой, возвращались к Петру, который их не только не наказывал, но ещё и награждал за верность.

6 ноября 1708 в Глухове был торжественно выбран гетманом полковник Иван Скоропадский. При этом находившимся там же Петром была подписана и оглашена царская грамота, подтверждающая «сохранение вольностей и преимуществ Малороссийских». А через пять дней прибывший сюда же Киевский митрополит Иосиф Кроковский, и архиепископы с епископами, в особой церемонии предали вечному проклятию Мазепу и его помощников. Мазепа же находился в походе со шведским войском, которое двигалось к городам Ромны и Гадяч на зимние квартиры, где для шведов предателем было заранее заготовлено продовольствие и возведены укрепления. Но, начав теперь сомневаться в победе Карла, Мазепа через полковника Апостола обещал Петру содействовать поражению и даже пленению Карла. Пётр его обнадёжил, но предложению не поверил, и продолжал готовиться к решительному сражению с Карлом.

Зима 1708/1709 прошла без особенно крупных столкновений. Шведы сидели в Ромнах и Гадяче, а русская ставка была в Лебедине. Наши силы росли, благодаря прибывавшим подкреплениям; силы же и запасы шведов таяли, и они искали, кого бы ещё склонить к предательству. К маю 1709 года, после длительных уговоров, Мазепе и Карлу удалось подбить на это дело запорожцев, и те, под предводительством кошевого Гордиенка, двинулись на помощь Карлу.

В ответ Пётр молниеносно, смешанным русско-казацким отрядом, захватил Сечь, и уничтожил её до основания. Командовали этой экспедицией полковник Галаган (сам бывший запорожец) и Яковлев. Спасшиеся запорожцы бежали на турецкую территорию и основали там новую Сечь, Карл же двинулся на юг на соединение с запорожцами и по пути хотел взять Полтаву. Когда это ему не удалось, он и начал осаду этого города, которая продолжалась безуспешно полтора месяца и закончилась известной Полтавской битвой. Шведы были разбиты наголову. Остатки войск бежали на запад к Днепру, бросив все обозы и артиллерию. У Переволочни их настиг Меншиков и казаки, и принудили к капитуляции. Спаслись только Карл и Мазепа, переправившись через Днепр первыми, да небольшой шведско-казачий отряд. Дальше бежали они на территорию Турции, в Бендеры, где и задержались продолжительное время. Здесь вскоре Мазепа умер и был торжественно похоронен в монастыре.

Несколько старшин, оказавшихся в Бендерах после смерти Мазепы, выбрала гетманом его ближайшего сотрудника Филипа Орлика, который совместно с Карлом начал усиленно уговаривать Турцию нарушить мир с Россией и начать войну. В 1710 Орлик с группой казаков, запорожцев и татар предпринял набег на Правобережье, но был разбит и отогнан обратно. В 1711-м, наконец, Турция начала войну, о которой мы ещё скажем (в главе «Разные „мелочи“), – на эту войну подстрекали её Карл XII и Орлик, обещая помощь и запорожцев, и всего населения Украины, и верных Станиславу Лещинскому поляков.

Для России война оказалась неудачной. Но и Карлу с Орликом она многих успехов не принесла. Орлик уехал в Швецию; в дальнейшем жизнь его протекала в интригах среди иностранцев за расчленение России. Однако европейские государи, убедившись в невозможности оторвать от России Украину (из-за отсутствия сепарататистских настроений у её населения), прекратили выдачу подачек Орлику. Католическая церковь, верным сыном которой он был, по-видимому, ему тоже не помогла, и он умер в нищете в Молдавии в 1742 году.

Измена Мазепы и присоединение к нему некоторого числа старшин и казаков, а также выступление на стороне Карла запорожцев вызвали взрыв негодования во всей России; о прежнем доверии к гетманству не могло быть и речи. Неудивительно, что новый гетман – Скоропадский, сразу после избрания, несмотря на подтверждение Петром «прежних прав и вольностей», получил комиссара, с которым должен был согласовывать все свои мероприятия. В придачу Скоропадский находился «под башмаком» своей жены и давлением алчных старшин, буквально вырывавших у него универсалы на потомственное владение разными имениями. В общем, элита и здесь больше думала о своём кармане, чем о благе страны и народа. Казаки же продолжали ходить на работы и в походы. В 1716-м несколько тысяч казаков были отправлены на рытьё канала Волга-Дон; в 1720-м 12 000 – на работы на Ладожский канал, и 5 000 на постройку Киевской крепости; в 1722 ещё 10 000 в Ладогу. Работы были тяжелы и изнурительны; казаков косили болезни, и значительная часть их погибла. Сохранились сведения, что только в 1721 году на Ладожском канале умерло 2 461 человек; за остальные годы сведений нет.

В 1721 году 10 000 ушли в поход на Персию – Индию. Между тем, находившийся при гетмане комиссар Протасьев в своём рапорте за 1720 год сообщил царю, что «в Малороссии самые последние чиновники добывают себе богатство от налогов, грабежа и винной торговли. Если кого определит гетман сотником, хотя из самых беднейших и слуг своих, то через один или два года явится у него двор, шинки, грунты, мельницы и всякие стада, и домовые пожитки».

Надо полагать, подобные рапорты комиссар подавал и раньше, ибо в архивах сохранился приказ ему Петра ещё за 1715 год: «строго смотреть за полковниками, чтобы они не обременяли народ взятками и разными налогами». А в 1722 году в инструкции Вельяминову, сменившему Протасьева, Пётр пишет: «препятствовать, с гетманского совета, Генеральной Старшине и полковникам изнурять работой казаков и посполитых людей». По словам А. Дикого, «как видно из … документов, оспаривать достоверность которых невозможно, защитником народа от притеснений его высших классов являлся Пётр». И несмотря на это, некоторые политически ангажированные «историки» уверяют, что Россия вообще угнетала весь украинский народ, а Пётр был «катом» (палачом). На деле же «катами» были свои же украинцы – старшины, а защитником от них был «москаль» Пётр. Это не значит, что жизнь населения Левобережья в эпоху Петра была лёгкой. Но если ту глубокую ломку всех сторон жизни, которую вызвали Петровские реформы, сравнить на Левобережьи и в остальной России, то нельзя не признать, что в Великороссии она была гораздо глубже, резче и болезненнее, чем на Украине.

Здесь-то ломки жизни и быта почти не было: усы и чубы с оселедцем остались в неприкосновенности, и никто на них не посягал, как на великорусские бороды. Пышные одежды старшин никто не перекраивал на немецкий лад; их детей не забирали принудительно для обучения или на царскую службу, а их жён и дочерей не заставляли проводить время на «ассамблеях». Администрация оставалась такой же, какой она установилась во времена Хмельницкого.

Интересно ещё вот что. Россия посылала в Малороссию людей для занятия разных должностей, но, с другой стороны, очень много представителей наиболее культурной части населения – прежде всего, высшего духовенства – в этот же период заняли в Великороссии руководящие посты. Известный проповедник, архиепископ Феофан Прокопович, местоблюститель Патриаршего Престола Стефан Яворский и целый ряд архиепископов и епископов (Димитрий Ростовский, Гавриил Бужинский, Василий Григорович, Сильвестр Кулябка, Амвросий Зертис и многие другие), происходили из Малой России.

От времён Раскола, а особенно с первой четверти XVIII века православной церковью Российской империи руководили главным образом украинцы. А так как церковь в ту эпоху имела огромное влияние на всю культурную жизнь, то можно утверждать, что культурное развитие России в значительной степени направлялось и определялось церковно-культурными деятелями с киевским образованием. И Пётр такому положению дел всячески содействовал! Вот и получается, что во время гетманства Скоропадского, и даже ранее, шёл своего рода обмен кадрами между Велико– и Малороссией. Первая давала администраторов с твёрдыми традициями централизованного государства, вторая – идеологических деятелей. Процесс этот, несомненно, вёл к сближению и слиянию воссоединённых частей Руси, а потому помимо «обрусения Украины» происходило параллельно «обукраинизирование» общероссийской православной церкви.

Лишь при поверхностном взгляде на события создаёт впечатление , будто всё правление Скоропадского было периодом утраты прежних вольностей. На деле шёл процесс эволюции общественных институтов, такой же, что и во всех других странах мира. Ведь нет ни одной, в которой всё осталось бы, как в день Творения. Скоропадский среди «плебса и патрициев» большой популярностью не пользовался, а когда умер (3 июля 1722), то летописец записал: «Доброта сердца без других украшений не составляет истинного достоинства правителя народа». Надо сказать, у Петра бывал соблазн поменять его на другого, «мудрого» деятеля, но он предпочёл стабильность мудрости. Тем более, что имел уже опыт предательства слишком образованного Мазепы. После смерти Скоропадского, по соглашению старшин и председателя Малороссийской Коллегии Вельяминова, впредь до избрания нового гетмана был назначен наказным гетманом черниговский полковник Павел Полуботок, человек умный, но излишне горячий. А Вельяминов вёл себя диктаторски, что сразу вызвало трения и недоразумения между ним, гетманом и старшинской элитой.

К Петру полетели доносы и с той, и с другой стороны. Вельяминова обвиняли в грубом обхождении, в «перемене слога в письме малороссийском, к которому Генеральная Канцелярия издревле при всех гетманах привыкла», во взяточничестве и в самовольстве. А он обвинял малоросскую элиту в самоволии, присвоении казённых земель, отягощении населения неправедными повинностями и поборами.

Одновременно начался спор об избрании нового гетмана, но Пётр с выборами не торопился. Он желал подобрать в кандидаты, как он сам писал: «…весьма верного и известного человека…; а пока оный найдётся для пользы вашего края, определено правительство, которому велено действовать по данной инструкции; так до гетманского избрания не будет в делах остановки, почему о сём деле докучать не надлежит».

А вслед затем он вызвал Полуботка и его сотрудников в Петербург, и поговорили так, что закончилось помещением и Полуботка, и сопровождавших его старшин в Петропавловскую крепость. Причиной гнева Петра была не только резкость Полуботка при разговоре, но и то, что от самих казаков, от Стародубского полка, поступила Петру просьба на выборы гетмана не соглашаться.

А кстати, не прекращались доносы Вельяминова на старшин, и старшин на Вельяминова. Для выяснения дел на месте Пётр послал Румянцева с приказанием произвести расследование и выяснить, чего хочет народ. Расследование выяснило злоупотребления со всех сторон – и Полуботка, и старшин, и Вельяминова (за это у него впоследствии были отобраны все имения.). А Полуботок послал на Украину гонцов с инструкциями, что говорить при расследовании, о чём Петру доложили в искажённом виде: будто Полуботок возбуждает народ против России. Потому его и держали в тюрьме, и могли за измену крепко наказать, но, пока шло расследование, Полуботок удачно умер (в 1724), а старшинская верхушка или сидела в Петропавловской крепости, или была так запугана событиями, что беспрекословно подчинялась Вельяминову, который всё управление взял в свои руки.

Уже в 1723-м Генеральная старшина была вообще упразднена, а в полковники начали назначать комендантов из московских, «впредь до выбора полковника». В 1724 году в десяти полках было только три полковника – не великоросса: Апостол, Галаган и Маркевич, да и то Апостола держали в Петербурге. Из 50 000 казаков половину распустили по домам «на отдых»; 12 000 находились в походе в Коломаке, а 10 000 в Сулаке. «От прежнего широкого самоуправления осталась только жалкая тень», пишет А. Дикий.

Так продолжалось до смерти Петра. Его преемница Екатерина I начала своё правление с освобождения старшин из Петропавловской крепости, с разрешением возвращаться домой. Строгий режим Малороссийской Коллегии начал смягчаться, а вскоре, при преемнике Екатерины (ум. в 1727) – Петре II, одно за другим начали отменяться решения Петра и Малороссийской Коллегии. Была восстановлена Генеральная Старшина; управление Малой Россией возвращено из ведения Сената в ведение Коллегии Иностранных дел; упразднена сама Малороссийская Коллегия и отозван Вельяминов; наконец, было разрешено произвести выборы нового гетмана.

Но об этом мы расскажем позже.

Товары эпохи Петра I

Полтавская победа стала возможной не только благодаря патриотическому порыву царя и храбрости, стойкости солдат его армии. Она стала возможной, прежде всего, в силу всеобъемлющей милитаризации России, импорту вооружений, налаживанию собственного производства, ориентированного на снабжение армии и флота, широкому привлечению иностранных мастеров и военных специалистов. Всё это требовало колоссальных государственных расходов. «Воистину достижение военной победы над врагом было поставлено во главу угла жизни всей страны», – пишет А. Г. Кушнир.

Вот как описывал тогдашнее положение с вооружением российской армии и обеспечением её всем необходимым австрийский дипломат Отгон Плейер в записках «О нынешнем состоянии государственного управления в Московии» (1710): «Относительно военных сил России справедливость требует сознаться, что благодаря неусыпному труду и старанию царя, строгим наказаниям, милостям и подаркам, также и опытности таких разноплемённых иностранных офицеров высшего и низшего чина, надо весьма удивляться, до чего они доведены, до какого совершенства дошли солдаты в военных упражнениях, в каком они порядке и послушании приказам начальства и как смело ведут себя в деле…

…Артиллерия снабжена всеми принадлежностями, многими сведущими немцами и другими иностранцами, также и русскими людьми, которых много было разослано по разным местам Германии для основательного изучения пиротехники, сверх того и хорошими лошадьми, но в коннице в этих последних большой недостаток, несмотря на то, что царь мог бы запастись добрыми конями у калмыцких, ногайских и башкирских татар. А что для долговременного ведения войны нет недостатка в военных принадлежностях в России, это можно видеть из многого: уже больше двух лет не работает ни одна пороховая мельница, потому что пороху везде большой запас находится наготове, несмотря на то, что все упражнения новобранных солдат… производятся постоянно с пальбой…

Да и кроме того, сколько ещё выходит у них пороху на ежегодные дорогие потешные огни, и при частых забавах тех знатных господ в Москве, во время царского отсутствия; порох для того, как мало ценимую вещь в России, им легко выпросить у коменданта. Железо у царя теперь в Сибири, и такое хорошее и мягкое, что даже и шведского не отыщешь лучше; дубового и другого крепкого леса с излишком, потому что рубить его запрещено под строжайшим наказанием, кроме как для царского употребления, серы и селитры вдоволь у них из Украины; для бомб и гранат ни в каком месте нечего и желать лучше железа тульского и из Олонца при Онежском озере, по его твёрдости и хрупкости, потому что при разрыве оно рассыпается на множество кусков; металла для литья пушек и мортир навезено из Польши, Ливонии, Финляндии и Литвы; для переливки есть ещё в Москве порядочный запас старинных пушек, в которых, однако ж, нет надобности, потому что и без того у них пушек невероятное множество. Ружья уже больше им не нужно с такими расходами выписывать из-за моря: сибирское железо даёт такие хорошие ружейные стволы, которые на примерной стрельбе всегда выдерживают тройной заряд без всякой опасности. Всё воинское платье у царя теперь своей собственной земли; потому что заведена большая прекрасная фабрика для выделки сукон и хорошо идёт. Чулочников много пришло из Пруссии, которые и работают все, сколько нужно; шляп делается достаточно, а о башмаках, сапогах, холсте для рубашек нечего и говорить, так как этот товар доставляет Вратславская (вроцлавская, – Авт .) торговля через Киев. Всё нужное для кораблестроения там в изобилии, так как другие иностранцы большую часть грузов вывозят из Москвы в другие страны, а как скоро поспевают постройкою в здешних местах корабли, это давно уже показал опыт…» (см. Чтения в обществе истории и древностей российских. Т. II, отд. 2. СПб., 1874, стр. 2–7).

И мы, чтобы читатель мог сам проанализировать состояние производства и внешней торговли того времени, да к тому же «пропитаться» духом эпохи, приведём ассортимент товаров, покупаемых и продаваемых западноевропейскими купцами на архангельской ярмарке 1710 года, как они приведены в книге В. Н. Захарова «Западноевропейские купцы в России. Эпоха Петра I». Они занимают здесь 10 страниц.

А. Товары, проданные западноевропейскими купцами

1. Продукты ремесленного и промышленного производства стран Западной и Южной Европы

Металлы

железо волочёное

железо листовое

железо прутовое

железо поличное

железо свицкое

канитель

медная латунь

медь в котлах

медь волочёная

медь зелёная

медь красная

медь кружковая

медь листовая

медь пенная

медь поличная

олово в блюдах

олово прутовое

проволока железная

ртуть

свинец

сталь

Инструменты и механизмы

бурава

весы

вывертки

гвозди бочёночные

гвозди мебельные

гвозди медные

гири железные

жом деревянный

кисти

клещи

корабельные блоки

«круг солнечный» медный

кусла

молоты

нопареи

пилы

пумповые снасти

скобели

стёкла зажигательные

тёсла

тиски

топоры

трубы пожарные

«учинение стеклянное для познания воздухов»

шилья

щипцы

Оружие и боеприпасы

дробь медная

дробь свинцовая

клинки шпажные

кремни фузейные

пистолеты

порох

фузеи

шпаги

Прочие химикалии

бура

камедь

камень-карандаш

камфара

купорос турецкий

купорос чёрный

мастика

мышьяк белый

мышьяк чёрный

нашатырь

орешки чернильные

пепел английский

селитра

сулема

Краски

бакан веницейский

бакан простой

брусковая краска

дракомблуд

желть

киноварь

колобковая краска

кругик

курасовская краска

лавра

лазурь

мука красочная

охра

сендоминга

скорбила синие

сурик

умбра

чёрная краска

шижгель

шихтель

ямайка

ярь веницейская

ярь-медянка

Ткани шерстяные

каламинки

каразеи

кострыжи

лоскут суконный

покромья суконные

стамеды

сукна английские

сукна гамбургские

сукна голландские

сукна кармазинные

сукна кафтанные

сукна-лятчины

сукна солдатские

сукна травчатые

сукна чёрные

сукна шлёнские

трипы

штоф шерстяной

яренки двойные

яренки одинакие

Ткани шёлковые

атлас

байберки

бархат гладкий

бархат травчатый

выбойки

газ

камка

камка итальянская

обьяри

парча

перкан гарусный

полутафта

сай травчатый

саржа

тафта гладкая

тафта травчатая

полозы гарусные

флоренки

флюры белые

флюры чёрные

штоф золочёный травчатый

штоф обьяринный

штоф полушёлковый

штоф струйчатый

штоф травчатый

Ткани хлопчатобумажные

байка

байка полосатая

байка травчатая

бумазея

кисея

Ткани льняные

камердуки

паламит

пестрядь

полотно галсдушное

полотно гамбургское

полотно голландское

полотно камзольное

полотно коленское

полотно лощёное

полотно настенное

полотно печатное

полотно праперное

полотно салфеточное

полотно скатертное

полотно травчатое

полотно флагдужное

полотно шлёнское

полупаламит

тик

штоф льняной

Одежда и обувь

башмаки

бостроки

галстуки женские

галстуки полотняные

голенища «что на башмаки»

епанчи

кафтаны

кафтаны спальные

колпаки спальные

передники

рукавицы валяные

рукавицы кожаные

рукавицы шёлковые

чулки валяные

чулки гарусные

чулки шёлковые

чулки шерстяные

шляпы детские

шляпы пуховые

шляпы шерстяные

шнуровальники женские

Галантерея

белильницы

булавки

веера

волосы накладные

готовальни

гребни роговые

гребни слоновые

запонки медные

запонки с камнем

зеркала карманные

звёздки медные

золото пряденое

зубочистки

иглы

камешки стеклянные

карты игральные

кисти тростяные

китовый ус

коробочки восковые

коробочки роговые

коробочки слоновой кости

кружева

ленты байберочные

ленты обьяринные

ленты тафтяные

ленты флоренские

ленты шёлковые

манжеты

мишура площатая

мишура пряденая

наигольники

наключники

напёрстки

ножи-бритвы

очки

парики

подвязки

позументы

платки полотняные

платки флюрные

пластырь

пряжки железные

пряжки медные

пряжки стальные

пуговицы медные

пуговицы оловянные

пудра

светелна бумажные

табакерки

табакерки черепаховые

тесёмки

трости

трубки табачные

ширинки шёлковые

шпильки

шутихи

щётки

Посуда и утварь

блюдца глиняные

блюдца камянные

«ведёрко с дырочками для чаю»

вилки

горшки чайные

замки

канфоры

колокольчики медные

коромысла

котлики

котлы

кофейники

кружки пивные

кувшины

кумки камянные

кумки фарфоровые

ложки

лоханки

меленки

ножи

ножи перочинные

ножи складчатые

паникадила

перечницы

перья камянные

песты

подносы

подставцы

рукомойники

рюмки

сахарницы

скалки

склянки

сковороды

солоницы

стаканы

стаканы деревянные

сулейки

тазы жестяные

тарелки

утюги медные

утюга железные

чайники

чашки полоскательные

чашки чайные

чернильницы

шандалы

Прочие предметы быта. Мебель

занавески бархатные

зеркала настенные

игрушки

картины

кареты

клетки для птиц

коляски

кровати

куклы вощаные

нужники дубовые

одеяла

перинники

«персоны в рамах»

свечи восковые

столы

стулья

стулья плетёные

сундуки

часы боевые

часы настенные

часы «столовые»

часы «стоячие»

шкафы дубовые

шкафы ореховые

Сбруя

бичи ремённые

попоны

сёдла

хлыстики

чепраки

шпоры

Музыкальные инструменты

гобои

рога

скрипки

струны

трубы

флейты

Съестные припасы

анчоусы

конфеты

кренделя

кронгили

леденец белый

леденец красный

патока белая

пиво-мом

пиво-эль

пряники

сахар головной

сахар кенарский

сахар мятый

сахар «ряженый»

сахар серый

сельди

соль

сухари

устрицы

цукат в патоке

цукат в сахаре

* * *

бумага александрийская

бумага картузная

бумага писчая

бумага почтовая

книги

«чертежи земляные»

стёкла оконные

2. Продукты сельского хозяйства европейских стран

Вина

алкан

водка венгерская

водка коричневая

водка крепкая

водка мунгальская

пантак

ренское белое

рснское бордеус

ренское огланское

реншвин

романея

сект

сект кенарский

тресер

уксус ренский

французское вино

церковное вино

Фрукты, овощи

изюм

изюм кафимский

каперсы

лимонная корка

лимоны свежие

лимоны солёные

оливы

оливы «в рассоле»

персики

померанцевая корка

померанцы

смоквы

чернослив

яблоки

ягоды винные

квас яблочный

масло коровье

мёд-патока

окорока

сыр

3. Товары, поступавшие из стран Ближнего Востока, Азии, Америки («колониальные)

Пряности

гвоздика

гвоздика в патоке

имбирь в патоке

имбирь сухой

имбирь чёрный

кардамон

коринка

корица

мускатный орех

мускатный цвет

перец

перец «шпанский»

розмарен

шафран

Прочие колониальные товары

бобры копчёные

бобры-кошлоки

бобры-ярцы

дерево-есенгоут

дерево-понкоут

жемчуг

кожи сухие

корень-калган

ладан белый

ладан росный

ладан серый

ладанная мука

масло деревянное

нефть

парча китайская

сандал-бразилет

сандал жёлтый

сандал красный

сандал синий

семя-финиял

слоновая кость

табак крошёный

табак листовой

табак носовой

трава-пуельсин

трава-шмет

фьялка-корень

шёлк-сырец

Другие съестные припасы

кофе

миндаль

орехи земляные

чай

шоколад

Птицы

Канарейки

снегири

попугаи

Б. Товары, купленные западноевропейскими купцами

Продукты сельского хозяйства

воск

горох

кожи говяжьи сухие

кожи сырые

лён

масло льняное

масло конопляное

масло коровье

мёд

мясо говяжье

овёс

пенька-бухара

пенька получистан

пенька чистая

перо гусиное

перо куропачье

перо утиное

пух гусиный

сало говяжье

семя льняное

семя конопляное

солод

скот убойный

хмель

языки говяжьи

Готовые изделия

брань пологовая

брань редкая

верёвки

канаты

котлы железные

мыло белое

мыло платяное

мыло яровое

пестрядь синяя

полотно вологодское

полотно парусное

рогожи

рукавицы опойковые

свечи сальные

сукна серые

сукна-чирки

холст гладкий

холст клетчатый

холст редкий

холст-хрящ

шубы беличьи

Продукты ремесла и промышленности

полуфабрикаты

кожи лайковые

козлины

конины

кудель пеньковая

лосины

пакля

патока

пряжа льняная

пряжа пеньковая

юфть

Лесоматериалы

брёвна

доски пилованные

доски тёртые

дрова

смола

тёс

Меха

белки

беличьи хвосты

бобровое черевье

бобровый пух

волчьи шкуры

горностаи

заячины

коты куницы

медведи

норки

песцы

Поморские товары

сало ворванное

сало моржёвое

сало тресковое

сёмга

Прочие продукты охоты

струя бобровая

струя кабаргина

лосиные кожи

Восточные товары

камки китайские

кожи сухие бухарские

рис

Обратим внимание на скудость ассортимента вообще, и музыкальных товаров в частности. Жизнь была, по сравнению с нашей современность, бедненькой, а музыка примитивной. В европейских войсках для поднятия боевого духа звучали только волынки, флейты, рога, малые барабаны и трещотки. Фанфара появилась на рубеже XVI–XVII веков – её ввёл в оркестровую практику в 1607 году композитор К. Монтеверди. Лишь в начале XVIII века в Европе впервые появился настоящий военный оркестр: это был традиционный набор янычарских музыкальных инструментов, включавший большой барабан, два малых барабана, две тарелки, треугольник, семь медных труб и пять шалмеев (деревянных духовых).

В 1720 году султан Ахмед III подарил комплект таких инструментов польскому королю Августу II. В 1725-м такой же комплект выписала Екатерина I. В 1741 году «янычарский оркестр» появился в Австрии. В 1778–1779 впервые в симфонической музыке применены тарелки и треугольник (А. Гретри, К. Глюк). В 1782 году В. А. Моцарт пишет знаменитое «Рондо алла турка» («Турецкий марш»).

А заканчивая обзор товаров, сообщим, что крупнейшейвтовремявмире была основанная в 1631 году Ирбитская ежегодная ярмарка (в городе Ирбит Свердловской области, при впадении реки Ирбит в Туру). Она существовала аж до 1930 года, а по товарообороту занимала первое место в России вплоть до 1817 года, пока не открылась Нижегородская ярмарка. Через Ирбитскую ярмарку, в частности, поступал не только в Московию, но и во всю Европу весь китайский и индийский чай до начала XVIII века, когда англичане наладили его доставку на быстроходных клиперах. Говорят, внедрение нового напитка, кофе, объяснялось прихотью Петра I следовать европейской моде. Но там, где есть рынок, внедрение идёт естественным путём: чай в России оказался дороже кофе, из-за монопольных цен Ирбитской ярмарки. И Пётр ничего не мог поделать.

Нельзя забывать о сложнейшей российской проблеме: постоянной нехватке валюты. На всех ярмарках следили: продал иностранец товар, получил наши монеты – купи что-нибудь наше. И русскому купцу, чтобы купить чай, надо было бы что-нибудь продать. Так зачем же ему дорогой чай, если для большинства народа России – крестьян, главным напитком оставался сбитень и квас.

Разные «мелочи»

1703 , 2 января . – Газета «Ведомости», для которой новости отбирал сам царь, сообщила: «Из Казани пишут, на реке Соку нашли много нефти…» Это было первое документальное упоминание о российском нефтяном месторождении.

1710 . – Проверка кадастра жилых дворов и обрабатываемых земель: по сравнению с 1678 годом количество облагаемых налогом уменьшилось на 20 % (на Севере – до 40 %).

Июль. – Шереметев наконец овладевает Ригой. Карелия и Лифляндия заняты русскими войсками; герцог Курляндский переходит под покровительство России и просит руки племянницы царя, Анны Иоанновны.

В том же году издан Указ об официальном введении русского гражданского алфавита, причём Церковь продолжает пользоваться старославянским алфавитом. А ещё за два года до того, 1 января 1708 года Пётр издал указ об отмене старого шрифта и введении нового гражданского («амстердамского») шрифта. Красивые округлые буквы заказали в Амстердаме, у мастера со странным для голландца именем Илья Копиевич. О подробностях такого важного момента, как происхождение русского кириллического шрифта, сообщает Игорь Литвин: «Илья Копиевич родился в Мстиславле. Окончил Слуцкую гимназию. Работал книгоиздателем и переводчиком. В 1700 году он начал своё дело и открыл типографию в Амстердаме. Копиевич усовершенствовал кириллические шрифты, разработанные когда-то Франциском Скориной. На основе литер Копиевича созданы современные шрифты, которыми пользуются белорусы, русские, украинцы, македонцы, болгары, сербы и другие народы, использующие кириллицу. Этими шрифтами печатаются современные газеты, журналы, книги…» – а при Петре было издано более 600 наименований книг, в том числе много научных переводных.

Кстати, население часто упоминаемой «немецкой слободы» в Москве состояло преимущественно из белорусов. Дело в том, что ремесленники, находившиеся на поселении в «немецкой слободе», были потомками белорусов, вывезенных в Москву отцом Петра I – Алексеем Михайловичем. В то время угнанные из Белоруссии пленные, по разным оценкам, составляли от 10 до 20% посадского населения Москвы. В результате слияния двух языков сформировалось своеобразное «акающее» московское произношение.

1710 . – Карл XII восстановил Запорожскую Сечь, где гетманом стал былой сподвижник Мазепы Ф. Орлик. Султан назначил господарем Молдавии молдавского князя Дмитрия Кантемира, перешедшего затем (в 1711) на службу России, автора «Описания Молдавии». Объявление Турцией, подталкиваемой Карлом XII, войны России. Войска Петра изгнали шведов из Прибалтики, а Турция вынудила петровские войска уйти из Приднепровья, причём во главе уже турецкого экспедиционного корпуса оказался всё тот же швед Карл XII.

А. С. Пушкин:

«Карл торжествовал. Он не прежде соглашался принять 40 000-ый конвой, как по началу войны России с Турцией, тогда думал он в ступить в Польшу, соединиться с корпусом Красова и с партией Лещинского.

По тайному дозволению Порты крымские татаре начали задирать Россию к войне. Они вторгнулись в Малороссию и дошли до Изюма, грабя и разоряя всё; другие напали со стороны Польши, соединясь с изменниками казаками и поляками. К зиме встретились они в Перекопе с добычей и 12 000 пленных.

Под Белой Церковью встретили они отпор; в ней было 500 русского гарнизона, кн. Голицын подоспел и прогнал их, побив до 5000.

17 июля Пётр, желая мира, отправил к султану грамоту, коей жаловался на нарушения мирных условий, на своеволие татар, на покровительство, оказываемое изменникам, на признание вора Орлика малороссийским гетманом etc., etc. Посланный с грамотою был схвачен на границе и ввержен в подземельную тюрьму, где и содержался он до Прутского мира».

К концу 1710 года султан решил разорвать мир с Россией.

1711 . – Прутский поход России против Османской империи. Июль . – Заключив договор с господарями молдавским Кантемиром и валашским Бранкованом, Пётр двигается на Яссы, но удержаться там не может.

Эта военная кампания обернулась для Петра тяжёлым поражением: с армией в 38 000 человек, оставшейся без припасов, он попал в окружение подавляющих по численности турецких войск (135 000 было только в собственно турецкой армии Мехмет-паши, плюс 50 000 в армии крымского хана Девлет-Гирея II). Оказавшись в безвыходном положении, царь испытал унижение гораздо более сильное, чем после Нарвы или первого Азовского похода; он вынужден был заключить с турками мирный договор и расстаться с Азовом.

Жизнь или, по крайней мере, корону, спасла ему его тогда ещё тайная жена Екатерина, выкупив у великого визиря Османской империи право выхода Петра из окружения; это было в те времена стандартным решением проблемы. Тут пригодились деньги, захваченные в обозе Карла XII ещё в 1709 году. Документов об этом, понятно, нет, но этот как факт сообщается всеми историками.

По Прутскому 1711 года, а затем и по Константинопольскому договору 1712 года, Пётр не только вернул Турции все свои азовские территориальные приобретения, но и признал себя вассалом султана, обещав впредь без согласования с Турцией не предпринимать походов на юг, в том числе и на Крым. Только преданность Екатерины помогли ему пережить этот удар. За это Екатерину прозвали спасительницей царя и армии, а сам Пётр сразу по возвращению из неудачного похода женился на ней уже официально, венчавшись в Исаакиевской церкви Петербурга, и наградил её орденом Андрея Первозванного.

А вернулся в 1711-м он уже не в Москву: отправился прямиком в недостроенный Петербург, и там в 1712 году объявил о переносе столицы. Никаких новогодних «триумфов» в Москве более не проводилось, и вообще в бывшей столице царь появился только в 1718-м, и в 1722 году справил здесь Рождество уже как император, – хотя до 1711 года Рождество он всегда проводил в Москве. Мы здесь видим большую недоработку султана: России, чтобы побить Турцию, только и нужна была возможность научного и военно-технологического контакта с Западной Европой, чего и достиг Пётр, заставив всю элитужить в балтийской столице, Петербурге .

В 1713–1714 годах в Петербург были переведены центральные правительственные учреждения, и без какого-либо манифеста или иного акта Петербург стал столицей. Этот город мог развиваться только надзором царя. Пребывая в Петербурге, Пётр постоянно вникал в его нужды, принимал оперативные меры по их удовлетворению. А строился город за счёт всей страны. Не будь этого, вряд ли вокруг Петропавловской крепости, охранявшей вход в Неву, возник бы современный Петербург. Надо полагать, что Пётр сознательно вёл дело на придание этому городу исключительно благоприятного положения среди всех других городов страны, так как без этого условия закрепление России в бассейне Невы оказалось бы под вопросом, – тому порукой вся предыдущая история.

После смерти императора новые правители, ничего не понимавшие ни в политике, ни в экономике, ни в особенностях России, то и дело норовили опять сбежать в Москву: так было в 1728–1732 при Петре II и Анне Иоанновне, и в 1742–1744 и 1753–1754 годах при Елизавете. Даже Екатерина II провела в Москве весь 1775 год после казни Пугачёва. В Москве при ней начались работы по снабжению города питьевой водой из Мытищ, создавались набережные, проводились другие мероприятия по благоустройству, составлялись проекты переустройства московского Кремля; для императрицы затеяли строить пышную загородную резиденцию в Царицыне. И хотя работы не были закончены, они дают основание полагать, что Екатерина лелеяла план переноса столицы снова в Москву, но он не был проведён в жизнь.

1711 . – Вместо упразднённой Боярской думы создан Сенат из 9 членов и обер-секретаря, как временная комиссия по управлению страной в отсутствие царя. Женитьба царевича Алексея на принцессе Софии Шарлотте Вольфенбюттельской.

1712 . – При губернаторах учреждены советы ландратов, избираемых местным дворянством. Создание казённого конного завода. Учреждение Коммерц-коллегии.

В 1712 году Пётр (по Прутскому трактату и дополнительному соглашению к нему, явно согласованному с Турцией) в союзе с датчанами и саксонцами успешно сражался с войсками всё того же неутомимого Карла в Померании; затем война переместилась в Финляндию.

1713 , март . – Русское наступление в Финляндии. Взятие Або. Сам Пётр писал, что занятие Финляндии было необходимо только для дальнейшей торговли с Карлом и уступок при мирных переговорах. А Карл XII в это же время просит у султана денег на найм новой армии – ни много, ни мало тысячу кошельков золота (600 000 далеров!), и получает от султанских щедрот аж 1200 кошельков! (См. С. Э. Цветков, «Карл XII», стр. 394–396).

1714 . – Новый статус дворянства: наследственные владения (вотчины) и земли, полученные за службу, сливаются в единое понятие «поместья». Все помещичьи земли жалуются исключительно за службу. Февраль . – Указ о введении обязательного бесплатного обучения (эта мера распространяется лишь на детей дьяконов и священников). Август . – Поражение шведского флота от русской эскадры при Гангуте. Русские занимают Аландские острова.

В Московии до 1714 года не было регулярной почты; первые две почтовые линии были организованы обрусевшим голландцем А. А. Виниусом (1641–1717): от Москвы на запад до Риги, и на север до Архангельска. Ни на юг, в Орёл или Курск, ни на восток в Сибирь или даже в Заволжье почты не было вплоть до правления Анны Иоанновны! И это притом, что, говорят, могучий Чингисхан охватил почтовой сетью едва ли не всю Евразию ещё в XIII столетии. Стоит ли этому верить?

25 ноября 1714 года, по случаю трёхлетия своего освобождения, Пётр в честь жены учредил «Орден Святой Великомученицы Екатерины». Это был второй в русской истории орден – первый, орден Андрея Первозванного, был учреждён в 1698 году в память о не менее важном для Петра событии: о подавлении «стрелецкого бунта». Третий, последний орден, учреждённый им в 1722 году, это орден Св. Равноапостольного Князя Александра Невского.

Петербургский период нашей истории содержит немалое количество недоговорённостей и заблуждений. Начнём с того, что история Санкт-Петербурга собственно петровского времени почти полностью вымышлена. Во-первых, Пётр не присутствовал при исторической закладке города «назло надменному соседу», не стоял, так сказать, на брегу пустынных волн. Во-вторых, уже стоявший тут городок Ниеншанц , населённый русскими, а никакими не шведами, был срыт по приказанию Петра из-за строптивости местных жителей, не признававших его своим царём. Да кстати, Ниеншанц вообще не шведское, а немецкое название; по-шведски должно было бы быть Ниенсканс !

В-третьих, новый город первоначально назывался Петрополь , а не Петербург (см., например, И. Е. Забелин, «История города Москвы», стр. 412, 527), и состоял фактически из кое-как насыпанной земляной крепости на Заячьем острове, которая и называлась Петропольской . Лишь 3 мая 1706 заложена была каменная крепость; первый камень положил митрополит Стефан Рязанский, а другой – сам государь. По случаю сему выбита медаль. После 1715 года и крепость стали называть Петропавловской, по церкви. А единственным каменным домом долго был «дом Меншикова», заложенный строительством не ранее 1710 года.

В 1714 году Пётр обязал тысячу дворянских семей переселиться в Петербург: на Васильевском острове каждый из переселенцев обязан был построить в короткий срок каменное и деревянное строение, размеры которого обусловлены были числом принадлежавших им крестьянских дворов; дворяне, имевшие более 500 дворов, должны были строить каменные дома в два этажа; владельцы маленьких имений в 50-40 дворов обязывались построить деревянные дома в один этаж. «Указ этот не исполнялся и неоднократно подтверждался при Петре и при Анне Иоанновне (в 1735 году), – пишет Н. П. Павлов-Сильванский. – В этой обязанности переселяться и строиться наглядно обнаруживается существенная черта организации петровского дворянства, сохранившаяся от московского времени: служилое дворянство состоит в полной зависимости от правительства…; переселения дворян по приказу правительства заключают в себе много схожего с переселениями крепостных крестьян из одного имения в другое по воле помещика».

Практически всё, построенное в Петербурге при Петре, полностью смыло наводнение 1724 года. Город строился вахтовым методом и постоянных жителей практически не имел, – они появились там с 1732 года, когда Анна Иоанновна решила туда перебраться из Москвы. И лучшим доказательством тому служит факт, что первое городское (Смоленское) кладбище было основано только в 1738 году. Так что россказни о «городе на костях» мало чего стоят.

Александро-Невская лавра была заложена в 1710 году, и весьма далеко за городом; Невский проспект ещё и при Пушкине до неё не доходил, причём заложена она не в честь Александра Невского, а как церковь Богородицы. Это потом Пётр приказал сделать её усыпальницей национального героя, когда обнаружил во Владимире мощи святого и ввёл орден Александра Невского по случаю Ништадтского мира. Само понятие «Невская першпектива» возникло не при Петре, а тоже при Анне Иоанновне в 1738 году, когда решили вести перспективную дорогу на плохо управляемый Новгород. «Мемориальный домик» Петра и вся прочая петровщина построены здесь при Екатерине II и позже.

Кстати, то, что Александр Невский был канонизирован во времена Ивана Грозного, весьма сомнительно даже по традиционной историографии, поскольку первый храм в его честь построен только при Филарете в 1625 году в Кремле. (См. И. Е. Забелин, «История города Москвы», стр. 244). И когда в 1652 году канонизировали князя Даниила Московского, его не считали сыном Александра Невского, а называли то Ивановичем (там же, стр. 28), то даже Михайловичем (см. «О начале войн и смут в Московии», стр. 158). Даниилом Александровичем его стали окончательно величать только в конце XVII века.

В 1714 году Пётр помогает курфюрсту Ганноверскому занять английский престол под именем Георга I, считая, что Англия будет его союзником в дальнейшей борьбе с Карлом XII. Однако, получив Георга I (даже не знавшего английского языка) в короли, Англия немедленно начала проводить политику противодействия Петру на Балтике.

1715 . – Проект создания Академии наук по образцу Берлинской академии; в разработке проекта участвует Готфрид Лейбниц.

1716 . – Проведение по распоряжению царя переписи всех раскольников, к которым применяются налоговые меры (обложение в двойном размере).

Ещё в 1715 году Пётр серьёзно заболел и в 1716–1717 лечился за границей, а в это время зрел заговор против него во главе с его сыном Алексеем, инспирируемый и Англией, и католической церковью.

1717 . – Введение свободной торговли зерном. Отмена некоторых торговых привилегий, предоставленных ранее иностранным купцам. Май . – Пётр I прибыл в Париж, где беседовал с регентом, посетил академию, Сорбонну, обсерваторию, оперу и встретился с малолетним Людовиком XV. Август . – Подписание русско-французского торгового договора.

В 1718 году Пётр принимает важнейшее стратегическое решение: начинает переговоры с Карлом XII о мире и будущих совместных действиях, при поддержке Османской империи, против предавших его союзников, Англии и Дании. Россия уже позиционировала себя в мировой политике как «сильный игрок», она заставила всех считаться со своей мощью. Осуществлению союза Петра с Карлом и похода в Западную Европу помешало убийство английскими агентами Карла XII в 1718 году, когда не удался их же заговор против Петра. Пётр перенимал у шведов принципы обучения военному делу и строительства:

«После сражения при Полтаве Пётр Великий принимал в свою службу всех шведских офицеров, которые объявили желание служить ему и присягнули, по бульшей части с теми же чинами, какие они имели в шведской службе», а улицы Петербурга «были изрядно вымощены; а к работе сей употреблены были шведские пленники».

(См. «Подлинные анекдоты о Петре Великом, собранные Яковом Штелиным» // Пётр Великий. Воспоминания. Дневниковые записи. Анекдоты. Париж – Москва – Нью-Йорк, 1993, стр. 343, 346.)

Если сравнить карту Петербурга и Стокгольма, видно некоторое сходство.

Пётр даже государственные учреждения строил по шведскому образцу. Как пишет Фоккеродт Иоганн-Готтгильф, «признавая шведов своими учителями в военном деле, он думал, что так же точно и их учреждения, по благоустройству и государственным доходам, можно с таким же хорошим успехом ввести в своё царство. И до того допустил он овладеть собой такому предубеждению, что, не советуясь ни с кем, в 1716 году тайно послал он одного человека в Швецию, надавав ему множество денег, чтобы только достать наказы и правила тамошних коллегий». Они так понравились ему, что без дальнейшего исследования, годятся ли подобные учреждения в России, Пётр быстро решился ввести их у себя и для этой цели велел набрать себе на службу у немцев порядочную толпу людей, которые должны служить в этих коллегиях вице-президентами, советниками и секретарями. «В начале 1719 года все эти учреждения открыты были в Петербурге». (См. Фоккеродт Иоганн-Готтгильф, «Россия при Петре Великом // Неистовый реформатор», М., 2000, стр. 36.)

Как и шведские короли, Пётр стал главой церкви. Но главным результатом было построение империи, опирающейся на Балтийское море. Двух империй на одном море быть не могло: падение Швеции как империи привело к становлению Русской империи. Именно победа в полтавском сражении, по словам Петера Энглунда, «позволила России занять соответствующее место на арене мировой истории». (См. Энглунд Петер. Полтава. Рассказ о гибели одной армии. М., 1995, стр. 9.)

Пётр был уверен, что открытая миру Россия, способная к усвоению новых смыслов, останется Россией, не потеряет себя.

При нём в России начинают свободно покупать и продавать книги. Пособием для дворянина стало так называемое «Юности честное зерцало» (1717). Распространение этого сочинения неизвестного автора способствовало формированию нового стереотипа поведения светского человека, избегающего дурных компаний, мотовства, пьянства, грубости, придерживающегося европейских светских манер. Основная мораль данного произведения: молодость – подготовка к службе, а счастье – следствие прилежной службы. Дворянскую честь следует беречь, но защищать её не шпагой, а жалобой в судебные инстанции, ибо дворянин должен проливать кровь, только защищая Отечество.

В духовной жизни насаждались идеи западного протестантизма, утверждавшие, что богатство – не грех, а признак избранности Богом. Произошёл раскол культуры на две части: прозападную (дворянскую) и народную, ориентирующуюся на православные традиции. Для усиления центральной власти на местах в 1708–1715 годах страну разделили на восемь губерний: Московскую, Ингерманландскую (Петербургскую), Смоленскую, Киевскую, Азовскую, Казанскую, Архангелогородскую и Сибирскую. Затем к ним прибавились ещё четыре: Воронежская, Рижская, Нижегородская, Астраханская. Петербургской и Азовской губерниями управляли генерал-губернаторы, остальными – губернаторы с соответствующим штатом военных, судебных и финансовых чиновников. Во главе уездов воевод заменили коменданты.

1718 , февраль . – Царевич Алексей, бежавший за границу, возвращён в Петербург и предан суду. Он отказывается от наследования престола. Март . – Бывшая царевна Евдокия сослана в монастырь на берегу Ладожского озера. Июнь . – Царевич Алексей, приговорённый к смерти, умирает в тюрьме от пыток. Ноябрь . – Указ Петра о сооружении первого в Петербурге пивоваренного завода (на Выборгской стороне).

В 1719 был введён в действие подготовленный ещё в 1716 году «Устав воинский» (годом позже был принят «Морской устав»).

«Устав воинский» гласил:

«За благо изобрели сию книгу Воинский устав учинить…

Что есть солдат?

Имя солдат содержит в себе всех людей, которые в войске суть от высшего генерала даже до последнего мушкетёра, конного и пешего. Офицеры, или начальные люди, паки разделяются… те, которые ниже прапорщиков своё место имеют, называются ундер-офицеры, или нижние начальные люди, другие же от фендрика или прапорщика до маеора называютца обер-офицеры, или высшие начальные люди, третие же от маеора до полковника – штап-офицеры…

О запрещении чинить обиды обывателям. Как в проходящих маршах, так и на квартирах не токмо в своей, союзничей или нейтральной землях, но и в неприятельской под смертным страхом запрещаетца дабы обид обывателям, контрибуции и прочего, какое б звание не имело, кроме указанного, что поведено будет, не брали. Такоже строения никаково не ломали и не портили и ничего ни в чём без письменного указу в вышеписанном не чинили… О военных консилиях. Понеже всё лучшее устроение через советы бывает, того ради повелеваем, дабы как в генералитете, так и в полках советы о всяких делах заранее имели и ничего непропускали, что к пользе надлежит…

Начальнику принадлежит повелевать, а подчинённому послушну быть. Оный имеет в том, что приказал, оправдаться (дать объяснение, – Авт.), а сей ответдать, как он поведённое исправил (исполнил, – Авт.)…

Когда город или крепость штурмом взяты будут, тогда никто да не дерзает, хотя вышнего или нижнего чина церкви, школы или иные духовные дома, шпитали (госпитали, – Авт.) без позволения указу грабить или разбивать, разве что гарнизоны или граждане в оном сдачею медлить и всякий вред чинить будут. Кто против сего преступит, оный накажется яко разбойник, а именно: лишён будет живота (казнён, – Авт.).

Всех пленных, которые при взятии городов, в баталиях, или где инде взяты будут, имеют немедленно оному, который команду имеет, объявить и отдать. Никтода не дерзает пленного под каким-нибудь предлогом при себе удержать…Кто против сего преступит, имеет, ежели он офицер, чина лишён, а рядовой жестоко шпицрутенами наказан быть. Никто да не дерзает пленных, которым уже пощада обещана и дана, убити, неже без ведома генерала и позволения освобождать под потерянном честии живота… Надлежит солдату… прилежно того смотреть, чтоб его мундир в целости был, и ружьё его всегда вычищено и чисто было. Кто в том ленив явится, имеет от офицера своего наказан быть…

Кто лживую присягу учинит (изменит присяге, – Авт.), и в том явственным свидетельством обличён будет, оному надлежит два пальца, которыми он присягал, отсечь, а его послать на каторгу…»

(См Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. T.V. СПб., 1830, № 3006, стр. 204, 218–219, 328, 336, 350–353, 378, 443).

Регламентация была страстью Петра I. И поэтому нет ничего удивительного в том, что раньше, чем в армии, «Устав воинский» был введён в… гражданских учреждениях. В эти же годы своим чередом шли реформы государственного строительства. Вместо приказов в 1718–1720 годах создали коллегии : Иностранных дел, Военную, Адмиралтейскую (Морскую); три коллегии ведали промышленностью и торговлей, три – финансами; Юстиц-коллегия отвечала за судебные органы. С 1721 года действовала Вотчинная коллегия, занимавшаяся дворянскими землями. Политическую полицию и сыск представлял Преображенский приказ, но к коллегиям он не относился.

Система коллегий не охватывала все отрасли управления; продолжали существовать приказы, ведавшие «менее важными» государственными делами: медициной, строительством, ямским делом.

В начале 1720-х годов началась работа над законом о порядке государственной службы. Существует предположение, что мысль об издании подобного закона была подана Петру Лейбницем. Так ли, нет, но царь лично принял участие в редактировании этого закона, в основу которого легли заимствования из «расписаний чинов» королевств французского, прусского, шведского и датского.

24 января 1722 года этот закон под названием «Табель о рангах» был издан, и действовал он затем, с небольшими изменениями, вплоть до Октябрьской революции 1917 года. Закон состоял из расписания новых чинов по 14 классам или рангам, и из 19 пояснительных пунктов к этому расписанию. При введении в действие Табеля древние русские чины – бояре, окольничьи и т. п. – не были формально упразднены, но пожалование ими прекратилось. По Табелю все чины подразделялись на 3 типа: воинские, статские (гражданские) и придворные. Воинские чины состояли из 4 разрядов (сухопутные, гвардия, артиллерийские и морские) и объявлялись выше соответствующих им по классу статских и придворных. Чины в гвардии были на класс выше других воинских чинов. Чинопроизводство устанавливалось строго в порядке возрастания классов и старшинства в получении очередного чина.

В Табель не были включены унтер-офицеры и низшие государственные служащие (копиисты, канцеляристы, писари, курьеры и т. п.), хотя первоначально в него, кроме собственно чинов, было включено много различных должностей (общее число чинов и должностей – 262). Чины имели и профессора высших учебных заведений, члены Академии наук и Академии художеств. Так, в 9-м классе значились «профессоры при Академиях» и «докторы всех факультетов, которые на службе обретаются».

Стала складываться система титулования: чины 1-го и 2-го классов имели титул «высокопревосходительство», 3-го и 4-го – «превосходительство», 5-го – «высокородие», с 6 по 8-й – «высокоблагородие», 9–14-го – «благородие». Лица, имевшие чины, не дававшие дворянства, с 1832 получали права почётных граждан. Позже Закон от 9 декабря 1856 определил получение потомственного дворянства только с 4-го (для военных с 6-го), личного – с 9-го класса.

По замыслу Петра, каждый дворянин, вне зависимости от своего социального происхождения, должен был начинать службу с самого низа и постепенно пробиваться наверх, насколько позволяют его способности и заслуги, и никак не выше того.

1721 . – Знаменитый русский инженер Григорий Черепанов сообщил в Берг-Коллегию (бывший Приказ рудокопных дел) о нефтяных источниках на реке Ухте, что в Пустозерском уезде. Образцы находки доставили в Санкт-Петербург, доложили об этом Петру. Царь проявил горячий интерес, даже приказал собрать для обсуждения «нефтяного дела» знающих людей – что-то вроде научного совета; он полагал, что «сей минерал, если не нам, то нашим потомкам весьма полезен будет», – однако сразу не получилось, потом было погребено под грудой государственных забот, а через четыре года царь скончался.

1722 . – Украина лишена права на самоуправление и свободное избрание гетмана.

Управление ею поручено Малороссийской коллегии.

С 1722 года Сенат стал высшим распорядительным, исполнительным и судебным органом, контролирующим аппарат чиновников. Контролем ведал член Сената обер-фискал, которому подчинялись городовые и провинциальные фискалы. (Интересно, что за ложный донос фискалы ответственности не несли.) При Сенате существовала Расправная палата из четырёх судей и двух сенаторов как особое судебное присутствие, занимавшееся докладами фискалов. За делопроизводство Сената отвечала Сенатская канцелярия, руководимая обер-секретарём. Указы Сената подписывал каждый сенатор, а в случае отказа он подавал особое мнение. От имени царя Сенат контролировал с 1715 года обер-секретарь, с 1721 – офицеры гвардии, а с 1722 (когда Сенат стал высшим государственным органом) – генерал-прокурор (П. И. Ягужинский), которому подчинялись другие прокуроры и фискалы.

1723 . – В России издаётся указ о борьбе с некачественной продукцией на Тульском оружейном заводе (первое вмешательство государства в вопросы качества товаров).

1724 . – Учреждается Российская Академия наук.

1724 . – Пётр I издаёт указ об обязательном знании служащими государственных учреждений законов и уставов и о воспрещении оправдываться незнанием законов, под страхом штрафа.

Развитие промышленности требовало соответствующего развития науки, а эта последняя не могла существовать без образования. Не зря великой заслугой Петра I считают создание в России светского образования! Ещё в 1699 году он основал в Москве Пушкарскую школу, а в 1701 году в Сухаревой башне – «школу математицких и навигацких наук», где юноши от 12 до 17 лет обучались арифметике, геометрии, тригонометрии, астрономии, геодезии. Сначала там училось 200 человек, без различия сословий; в 1715 году школу перевели в Петербург и преобразовали в Морскую академию.

Позже были основаны 42 провинциальные цифирные школы при архиерейских домах и монастырях. Цифирную школу обязан был окончить каждый дворянин, без этого не разрешалось жениться.

Солдатских детей обучали в гарнизонных школах.

Под надзором архиереев работали 46 епархиальных школ, готовивших священнослужителей. Московская Славяно-греко-латинская и Киевская академии давали высшие духовные кадры. Многие молодые люди получали образование за границей.

В 1714 году в Петербурге была открыта первая государственная библиотека. И вот, 28 января 1724 года Пётр подписал Указ об основании в России Академии наук (он был исполнен после его смерти).

Движение на Юг

После окончания Северной войны активизировалось «восточное направление» русской политики, направленное не только собственно на Восток, но и на Юг. Цель заключалась в получении контроля над шедшими через прикаспийские области транзитными путями восточной торговли. Мы видим здесь ту же ситуацию, что и на Балтийском направлении; с геополитической точки зрения разница в том, что теперь России надо было занять место, подобающее её силам, в регионе, среди стран которого была Турция, центральная держава Османской империи. Приведём её краткую характеристику:

«В начале XVIII века Турция владела обширными территориями в Азии, Европе и Африке, господство над которыми держалось почти исключительно на военном насилии. Турецкий султан – Великий Турок (Gran Turco) – считался одним из могущественнейших государей… В окрестностях Стамбула… были роскошный султанский дворец Саадабад и около 200 более скромных дворцов придворной знати… Дворянства в Османской империи не существовало… имели значение только личные заслуги перед султаном. Военные силы Турции были по тем временам громадны. Султан мог выставить на поле боя более 200 000 пехоты и 180 000 конницы, к которым, при необходимости, присоединялось 60 000 крымских татар. В мирное время армия составляла 170 000 человек, размещавшихся в гарнизонах. Пётр чрезвычайно опасался новой войны с Турцией…»

(См. Цветков С. Э., «Карл XII», стр. 360–365.)

Иными словами, в начале XVIII века в Евразии не было государства сильнее Турции. Ни одна европейская страна, не заручившись помощью нескольких союзников, не могла бы ей противостоять. А ведь европейцы уже давно контролировали всю мировую торговлю и были зело богаты! До своих балтийских побед и Россия не могла заявить о себе как о партнёре, равном Турции. И лишь после выхода на Балтику и, в результате мощного экономического рывка, накопления сил, могла решиться на это.

Всю свою восточную политику Пётр направил так, чтобы сделать Россию посредницей в европейско-азиатской торговле. Ещё в 1714 году русская экспедиция основала на юге Сибири крепости Омск, Семипалатинск, Усть-Каменогорск; в 1717 году заключила выгодный торговый договор с Ираном (Персией), – но уже вскоре пришлось искать военного и политического решения возникших в этом регионе проблем.

Поскольку современный российский читатель знает из всей истории взаимоотношений нашей страны с Ираном разве что эпизод с убийством в Тегеране Александра Грибоедова (в 1829 году), осветим подробнее ход развития этих отношений. Район Дербента и Баку со всеми его природными богатствами был официально уступлен России персидским шахом Годабендом в 1586 году. Но в то время местность была захвачена турками, и справиться с ними наследнику Ивана Грозного, царю Фёдору Иоанновичу не удалось. Русские войска впервые пришли сюда лишь при Петре I.

В 1715 году Пётр направил послание персидскому шаху Султан Хоссейну. Любопытно, что в нём первым пунктом шла просьба об открытии в Иране русской православной церкви:

« 1. Понеже в Государстве державы его царского пресветлого Величества подданным его шахова Величества купецким людям джулфинцам и прочим армяном (как приезжают для торгового промыслу) позволено им публичные церкви для отправления своей веры. Того ради и его царское Пресветлое Величество желает, дабы и во области его шахова величества против того позволено было росийского народа людем построить церковь публичную , как иранские законники езуитов (иезуитов) и протчие имеют здесь свои церкви »

(см. Посольство Артемия Волынского в Иран в 1715–1718 гг. «Арабески Истории», Вып. 5-6, «Каспийский транзит», т. 2, М ., 1996, стр. 103).

Обращение Петра доставил персидскому шаху 27-летний подполковник Артемий Волынский, который возглавил Российское посольство в Персию в 1715–1718 годах. Главным предметом посольства должно было стать заключение торгового договора, который позволил бы русским купцам иметь свои привилегии в Персии. Посольство Волынского, как пишет игумен Александр (Заркешев) в своей диссертации «Русская православная церковь в Персии-Иране», заключалась в том, чтобы он всесторонне изучил Персию, как в торговом, так и в политическом отношении. Эта была первая русская экспедиция, которой поручалось собрать исторические, географические, этнографические и прочие сведения о стране, где Российская Империя имела определённые виды.

Царь ждал от посланника ответы на следующие вопросы: Есть ли водное сообщение между Каспийским морем и Индией через Персию, и нельзя ли «учинить» купечество в Индию? Какие дороги ведут в Гилян? Каково положение армянского народа и нет ли ещё христианских и иноверных с персами народов, живущих в Персии? В каком положении находится вооружение и укрепление страны, есть ли морские суда, крепости, и не вводится ли европейских обычаев в войне? В каких отношения находится Персия с Турцией? Каспийское море открывало, по мнению царя, путь через Россию для европейской торговли с Индией. Он желал связать Балтийское море с Каспийским цепью каналов, между притоками Волги и Ладожским озером, и найти дальнейшее водное сообщение между Каспийским морем и Индией. Тогда европейские суда, вместо длинного пути вокруг всей Африки, пошли бы в Индию через Россию. Потому и запрашивал он Волынского: «… нет ли какой реки из Индии, которая-б впала в сие море…»

Среди прочего Петра интересовало состояние магометанства; также инструкция предписывала всячески привлекать армянских купцов, бывших в Персии, для торговли с Петербургом.

Посольство состояло из многочисленной свиты. Там были учёные иностранцы: саксонец Венигеркинд, француз де Вилле, англичанин Джон Бель Де Артемони, оставивший любопытный дневник путешествия посольства; различные чиновники, офицеры, слуги и даже охотники. В состав миссии был включён и священник, иеромонах Иларион (Рогулевский), а кроме учёного иеромонаха царь предписал Волынскому взять с собой несколько толковых семинаристов. В сенатском указе об этом говорилось так:

«На Москве из латинских школ выбрать из учеников робят добрых, молодых, пять человек, таких, которые б по меньшей мере грамматику выучили для посылки в Персиду при посланнике г. Волынском для учения языкам турецкому, арабскому и персидскому».

В ходе миссии Волынский не добился от шаха разрешения открыть русскую православную церковь, но всё же выполнил основной наказ Петра I – открыл Персию для русских. Договор, заключённый им с шахом 30 июля 1717 года, позволял русским купцам свободную торговлю по всем персидским областям; отныне персидские чиновники нужные для них товары обязаны были покупать у русских купцов, а не брать даром, как прежде. Было решено, что во внутренних персидских областях русские купцы платят только установленные пошлины, никаких других поборов они давать не должны; что они не должны подвергаться притеснениям в покупке шёлка-сырца, и что платят за него русские купцы в одном размере с персидскими.

Важный для России договор Пётр ратифицировал 9 июня 1719 года, а шах Хоссейн в 1720 году. Позже, как результат работы миссии, было основано важное для России и Персии учреждение, – «Торгующее в Персии купеческое общество». В декабре 1723 оно было утверждено указом Петра I, и действовало потом до 1762, а в 1775-м возникла «Российская в Персии торгующая Первая компания».

Пётр высоко оценил заслуги Волынского, произведя его в чин полковника и личного генерал-адъютанта. В 1719 году он был назначен губернатором Астрахани; на него легла подготовка осуществления планов царя относительно похода в Персию. В мае 1725 года (после смерти Петра I) Волынский переведён губернатором в Казань, а затем в 1729 году он уже в Петербурге, где дослужился до должности кабинет-министра. Дальнейшая его судьба сложилась трагически.

Развивая идеи Петра I о взаимоотношениях монарха и Сената, Волынский составил важный документ: «Генеральный проект об улучшении в государственном управлении». Но его воззрения противоречили интересам иноземных временщиков Анны Иоанновны (Миниха, Левенвольда и Бирона); к тому же он сблизился с их противниками Еропкиным, Хрущёвым и Татищевым. В итоге, обвинённый Бироном в казнокрадстве, а главное, в том, что имеет тайный умысел свергнуть Анну Иоанновну, Артемий Петрович Волынский был арестован, подвергнут пристрастным допросам и приговорён к посаждениюнакол , но государыня «всемилостивейше» заменила приговор на отсечение головы. Казнь состоялась 27 апреля 1740 года.

1718 . – Коммерц-коллегии поручены обучение русских купцов и организация их поездок за границу, в частности в Голландию и Италию. Создание приютов для неимущих в крупных городах России.

1719 . – Отмена всех торговых монополий. Указ, позволяющий «всем и каждому» отыскивать и добывать металлы и минералы «как на собственных, так и на чужих землях», причём землевладельцы не имели никакого приоритета. В том же году в составе губерний были образованы 50 провинций с воеводами; губернаторам оставили военные и судебные дела, прочие передали воеводам.

1721 , ноябрь . – На уральской реке Исети заложены крепость и металлургический завод; он будет пущен в действие 7 ноября 1723 года. В честь императрицы и с её согласия город назовут Екатеринбургом.

За год до этого, 5 ноября 1720 года был заключён русско-турецкий «вечный мир», а потому этот день можно по праву считать «Днём независимости Московии от Турции», – отныне Россия была для неё равным партнёром. Заключение мира с Турцией способствовало выгодным для Петра I условиям Ништадского мира 1721 года, которым закончилась Северная война, несмотря на контрибуцию в 2 млн. рублей серебром, выплаченную Швеции за уступленные России земли.

Вскоре с турецким султаном Ахметом III достигли договорённости о разделе Персии.

1722 . – Персидский поход Петра I.

Политическая ситуация в Персии была критической. На престоле находился слабый и безвольный шах Хоссейн (1694–1722), который, по отзыву Волынского, был «совсем дурачок» и не имел решительного никакого авторитета, а главный визирь «всякого скота глупее и такой дурак, что ни дачею, ни дружбою, ни рассуждением подойти невозможно». По его мнению, правительство персидское отличалось крайним упорством, глупостью, ленью и беспутным ведением дел.

В 1722 году в страну вторглись восставшие афганцы-гильзаи. В марте столица, город Исфаган, где находился со своим двором шах, была ими осаждена. После семимесячной осады, 12 октября Хоссейн сдался на милость предводителя афганцев Мир-Махмуда. Ещё до этих событий Артемий Волынский сообщал, что Россия сможет вести войну с Персией даже до окончания шведской войны, потому что войска потребуется немного для того, чтобы «великую часть к России присовокупить без труда». Но, только завершив Северную войну, Пётр приступил к решению каспийского вопроса.

Располагая сведениями о том, что Турция намерена воспользоваться создавшимся положением и готова к захвату персидских территорий, в том числе и прикаспийских провинций, Пётр I в июле 1722 года спешно, с большой армией – морским путём и по суше, выступил из Астрахани в Прикаспье. А шаху Хоссейну он накануне похода дал знать, что готов оказать ему военную помощь в борьбе с Мир-Махмудом, требуя в компенсацию уступки прикаспийских провинций. И русскому резиденту в Исфагане Семёну Аврамову Пётр писал:

«…Мы идём к Шемахе не для войны с Персиею, но для искоренения бунтовщиков, которые нам обиду сделали. И ежели им при сём крайнем разорении надобна помощь, то мы готовы им помогать и очистить от всех их неприятелей и паки утвердить постоянное владение персидское, ежели они нам уступят за то некоторые по Каспийскому морю лежащие провинции, понеже ведаем, что ежели в сей слабости останутца и сего предложения не примут, то турки не оставят всею Персиею завладеть, что нам противно, и не желаем не только им, ни себе оную владеть».

1723, – Сын шаха запросил помощи у нас против турков, и заключил с 1 сентября Россией союз, уступив ей Дагестан, Ширван, Гилян, Мазандеран, Астрабад, Дербент и Баку, – в общем, всё побережье Каспийского моря. Турция затеяла протестовать, и даже грозила нам войной, но в 1724 году признала приобретения России и отказалась от притязаний на Персию. Пушкин писал: «Турки думали притом отобрать обратно у Персии земли, некогда им принадлежавшие. Пётр вступил с ними в переговоры, обещая им эквивалент ».

И далее:

«Переговоры наши с Турцией шли успешно. Положено было:

1) Персидскому шаху Тахмасибу прислать в Константинополь послов pour sauver les apparences (фр. «для соблюдения приличий»).

2) России владеть землёю между кавказскими горами и Каспийским морем – Дербентом, Баку, Гилянем, Мезандераном и Астрабадом до реки Оссы.

3) Границе быть между Шемахою и Баку.

4) Турции владеть (сверх ею завоёванного?) Эриванию, Тавризом и Касбинской областью, до древних турецких границ.

5) О прочем трактовать после.

В первый раз ещё мусульмане соединялись с христианами противу своих единоверцев.

Пётр сверх города при Куре думал завести ещё пристань в Зинзилинском заливе для Гиляни, другую – для складки товаров, третью в Астрабаде для торгов с Хоразанью, Бухарой, Самаркандом и Индией. Он приказал их и строить, а между тем отправил (тайно?) к индейскому моголу в Бенгалию виц-адмирала Вильстера, капитана Мяснова и капитан-поручика Кошелева на трёх фрегатах (5 декабря). Велено было им заехать и в Мадагаскар и предложить королю наше покровительство…»

В 1724 году состоялся запланированный раздел Персии между Россией и Турцией: русскому резиденту И. И. Неплюеву в Константинополе удалось подписать договор, по которому Турция признавала присоединение Россией прикаспийских провинций, указанных в русско-персидском договоре 1723 года.

…Развитие науки, образования и вообще культуры – эти деяния Петра были крайне важны для государственности России, для укрепления её силы, а значит, и авторитета на мировой арене. Но наша российская элита, зажатая Петром в крепкий кулак, была им недовольна. А. С. Пушкин в своей «Истории Петра I» указал следующие «недовольства царём», имеющиеся в текстах всего времени его правления:

1) возведение на высокие степени людей из низкого звания, без различия с дворянами,

2) что государь окружил себя молодыми людьми, также без разбору,

3) что дозволяет им осмеивать бояр, наблюдающих старые обычаи,

4) что офицеров, выслужившихся из солдат, допускает к своему столу и с ними фамильярно обходится (в том числе Лефорт),

5) что сыновей боярских посылает в чужие края для обучения художествам, ремёслам и наукам, недостойным дворянского званья,

6) что записывает их в солдаты и употребляет во всякие работы,

7) что дал князю Ромодановскому власть неограниченную, – всё сие бояре почитали истреблением знатных родов, унижением дворянства и безнравственностию.

Прочие причины негодования суть:

1) Истребления стрельцов.

2) Учреждение Тайной канцелярии.

3) Данное холопьям дозволение доносить на господ, укрывающихся от службы, и описывание их имения в пользу доносителей.

4) Новые разорительные подати.

5) Построение С. – Петербурга, чищение рек и строение каналов.

6) Военные суды, жестокость и невежество судей.

7) Отменение в определениях и приговорах изречения: государь указал, а бояре приговорили. Следствием сей меры было то, что никто не смел государю говорить правды.

8) Славление Христа о святках, государя и первых бояр, ругательство веры, училище пьянства.

9) Принуждение, чинимое купцам, товары привозить в Петербург, и торговые казённые караваны в Пекин, – разорительные для торговли.

10) Перемена русского платья, бритьё бород, немецкие обычаи, иностранцы – причины мятежей и кровопролития.

11) Суд над царевичем.

Всё перечисленное – абсолютная правда. Пётр всё это сделал. Но нам приходилось уже писать: на окружающий ландшафт можно смотреть из норки, с кочки, с холма, и с высоты птичьего полёта. Любой отдельный человек из своей «норки» видит вообще мало. С классовой, дворянской или купеческой «кочки» зрения, эпоха Петра ужасна. Но ведь он был царём, ответственным не за отдельную деревню или скобяную лавку, а за страну.

Воспарив же над землёю, и оставив далеко внизу отдельных людишек с их мелкими проблемками, мы увидим, как осуществились интересы страны и всего народа в совокупности: выход к морям, экономическое и политическое могущество. В 1711 году слабая Россия признала себя вассалом самой сильной в то время страны мира, Турции. Всего лишь через девять лет та же Турция согласилась считать великую Россию равным себе партнёром. В 1724 она же была вынуждена признать право России завоёвывать земли, входящие в сферу её турецких интересов.