Агапова И. История экономической мысли

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЛЕКЦИЯ 8. ИСТОРИЧЕСКАЯ ШКОЛА И ИНСТИТУЦИОНАЛИЗМ

1. Вклад исторической школы в развитие экономической теории

Для представителей как классического, так и неоклассического (основоположником которого считают А. Маршалла) направлений экономической науки была характерна идея о господстве универсальных экономических законов, действующих независимо от воли и сознания людей. Отсюда вытекала и их уверенность в универсальности моделей экономического поведения и нежелательности государственного вмешательства в экономику. Противниками данного подхода выступили представители немецкой исторической школы, которую условно можно разделить на “старую” и “молодую”. Они рассматривали политическую экономию не как науку об общих законах развития, а как науку о национальном хозяйстве, считая, что теория классической школы космополитична и абстрактна. Идеологом “старой” исторической школы, которая сформировалась в 40-х годах девятнадцатого века является Ф.Лист (1789—1846). В своем основном сочинении “Национальная система политической экономии” (1841) Лист утверждает, что экономика отдельных стран развивается по собственным законам и поэтому для каждой страны характерна своя “национальная политическая экономия”, задача которой заключается в определении наиболее благоприятных условий для развития производительных сил нации. Таким образом, Лист фактически зачеркивал политическую экономию, подменяя ее экономической политикой. По существу он делает шаг назад по сравнению с классической политической экономией, определяя предмет политической экономии в духе меркантилистов, которые как раз и рассматривали политическую экономию как науку о процветании национального хозяйства. Но не только в этом проявляется сходство взглядов Ф.Листа и меркантилистов. Как и они, Лист обосновывал необходимость проведения политики протекционизма и подчеркивал определяющую роль государства в развитии экономики, в защите национального рынка, выдвигая так называемый принцип “промышленного воспитания нации”*1*. Критикуя принцип неограниченной свободы в международной торговле, Лист настаивал на необходимости развития таких отраслей, которые в данный момент не выдержали бы конкуренции с заграницей. Потерю ценностей вследствие проведения такой политики*2* Лист предлагал рассматривать как плату за промышленное воспитание нации и, совершенно в духе меркантилистов, рекомендовал для защиты отечественного производства использовать такие инструменты протекционистской политики, как высокие таможенные пошлины на импортируемые товары.

Другие представители старой исторической школы, в частности В.Рошер (1817—1894) и К.Книс (1821—1898), вслед за Листом отвергали идею о неизменных, “естественных” законах хозяйства и по сути вели к замене экономической теории экономической историей, которая занималась бы собиранием и описанием экономических фактов. Рошер не уставал повторять, что политическая экономия — это наука о социальном хозяйстве. И с его точки зрения, для ее изучения надо знать семь сторон общественной жизни — язык, религию, искусство, национальность, право, государство и хозяйство. Что касается мотивов действия экономического субъекта, то в его основе, по мнению Рошера, лежит не только эгоизм, но и стремление к справедливости, его ориентация на нравы и обычаи.

*1* Принцип промышленного воспитания нации неразрывно связан у Листа со взглядом на богатство нации. Оно выражается у него не в накоплении драгоценных металлов, как у меркантилистов, и не в возрастании производимых материальных благ, как у Смита, а заключается в полном и всестороннем развитии национальных производительных сил. В этом суть “промышленного воспитания”, которое важнее, чем обеспеченность нации потребительскими товарами и потому, по мнению Листа, можно жертвовать благосостоянием отдельного поколения для быстрейшего развития производительных сил страны.

*2* См. принцип сравнительных преимуществ Д.Рикардо.

Представители “молодой” исторической школы, которая сформировалась в Германии в 80-х годах девятнадцатого века, продолжили традиции “старой” исторической школы в отрицании роли научных абстракций и в склонности к простому собиранию фактического материала. Как вызов классической школе можно расценить высказывание одного из представителей этого направления Л.Брентано (1844—1931), что “точное описание даже самых скромных явлений экономической жизни имеет несравненно большую научную ценность, чем остроумнейшие дедукции из эгоизма”*1*. Критикуя позицию представителей классического направления в вопросе снятия всех ограничений на свободу экономической деятельности, они справедливо отмечали, что не существует чисто экономических процессов, они всегда регулируются обычаями или правом. И если, согласно классической политической экономии, конкуренция является механизмом обеспечения справедливости, то согласно воззрениям представителей исторической школы, именно в праве и нравах осуществляется высшее суждение о справедливости. И государство существует как раз для того, чтобы согласовать формы хозяйства с этическими представлениями о справедливости, то есть осуществлять ту задачу, которая раньше решалась церковью*2*. Но даже если допустить отсутствие государственного вмешательства, то, по мнению представителей исторической школы, свободное предпринимательство всегда ограничено нравственными рамками: честностью, обязательностью, верностью слову и т.д. Поэтому фигура “экономического человека” (компетентного эгоиста, стремящегося исключительно к собственной выгоде), вошедшая в экономическую теорию со времен А. Смита являлась для представителей исторической школы бессодержательной абстракцией. Они не только выступали против научных абстракций, но и против математических исследований в области экономики, считая, что реакция человеческой психики слишком сложная задача для дифференциального исчисления. Будучи последовательными в отказе от познания всеобщих объективных законов, возводя в абсолютный принцип национальные особенности (национальный характер, национальная душа, национальная судьба), представители исторической школы считали необходимым включать в экономическую науку и такие дисциплины как историю, этику, право, психологию и даже этнографию.

*1* Всемирная история экономической мысли. Т. 3. М„ 1989, стр. 93.

*2* Следует отметить, что повышенная значимость государства характерна для немецкой нации, ее менталитета. Не в последнюю очередь это было связано с отсутствием централизованного государства в Германии вплоть до последней трети девятнадцатого века, что оборачивалось слабой защищенностью жизни и имущества людей. Что касается представителей “молодой” исторической школы, то для них был характерен взгляд на государство не только как на гаранта поддержания порядка, но и достижения тех целей, которые не могут быть достигнуты усилиями отдельных личностей. В числе функций государства они называли заботу об умственном и эстетическом воспитании нации и их здоровье; покровительство старикам и другим слабым членам общества; помощь рабочим, получившим увечья и т.д.

Критикуя концепцию “экономического человека” представители немецкой исторической школы отмечали, что в своем поведении человек руководствуется не соображениями рациональности, а привычками и традициями. Это касается в первую очередь рынка труда, (к примеру, сын сапожника почти наверняка станет сапожником) а также принципа установления платежей, в частности ренты. Не в последнюю очередь на поведение человека, по мнению представителей данной школы, оказывают влияние и моральные нормы*1*.

*1* 0 непосредственном влиянии принятых в обществе моральных норм на экономическое поведение людей свидетельствуют следующие факты. Так, отношение в обществе к “жизни в долг” влияет на склонность к сбережениям, и в конечном счете определяет национальную норму сбережений. Нравственные принципы, воплощенные в трудовой этике, в большой степени влияют на производительность труда и эффективность общественного производства. И во многих случаях поведение человека в экономической области в значительной степени регулируется соображениями справедливости и морали.

Не внеся ничего нового в “чистую” экономическую теорию представители исторической школы много сделали в области конкретных экономических дисциплин, исследовании отдельных сторон экономической жизни на базе широкого использования исторического и статистического материала. С полным основанием можно сказать, что работы представителей “молодой” исторической положили начало такому научному направлению, как экономическая социология, в которой экономические процессы рассматривались с несколько непривычных позиций. В этой связи представляют интерес взгляды Э.Дюркгейма (1858—1917) на причины разделения труда. Как вы помните, у А.Смита причинами разделения труда выступали изначально заложенная в человеке склонность к обмену и эгоизм, понимаемый как стремление к собственной выгоде; а следствием разделения труда являлся рост его производительности и увеличение богатства нации. Дюркгейм же выделяет социальную функцию разделения труда, которую он видит в создании солидарности в обществе. По его мнению, разделение труда существует потому, что оно помогает сохранить общество в условиях возрастания плотности населения. Как известно, на ограниченной территории однородные объекты всегда находятся в конфликтном состоянии; в отношении человеческого общества это означает, что одинаковость людей и социальных групп неизбежно будет порождать напряженность и агрессию. Но там, где существует дифференциация деятельности, возможно восстановление общего порядка без ограничения свободы. Таким образом, по мнению Дюрктейма, разделение труда существует потому, что оно помогает сохранить общество в условиях дифференциации деятельности и возрастания солидарности*1*.

Анализу с точки зрения социологии подверглись не только экономические процессы но и экономические категории. В частности, деньги как социальное явление рассматривает Зиммель (1858—1918) в своей работе “Философия денег”, анализируя влияние денежной культуры на изменение психологии человека. Зиммель отмечает, что денежная культура создает экстравагантность (престижное потребление — в терминах Т.Веблена), порождает цинизм*2* и делает существование человека бесхарактерным а труд безразличным, поскольку последний имеет смысл только если приносит доход.

*1* Подробнее об этом в работе Веселова Ю.В. “Экономическая социология. История идей”. С-Пб., 1995.

*2* Раз все ценности, в том числе и моральные (совесть, честь) продаются за деньги, то они значения не имеют.

Как уже отмечалось, для представителей исторической школы характерна установка — “человек принадлежит миру культуры”. Не случайно у видного представителя “молодой” исторической школы В.Зомбарта (1863—1941) задачей экономического анализа является отыскание духа хозяйственной эпохи, нечто укорененного в социальных устоях, нравах и обычаях данного народа. Он утверждал, что капиталистический хозяйственный уклад возник из недр западноевропейской души — из духа беспокойства и предпринимательства, соединенного с жаждой наживы.

Этой проблеме посвятил свою самую известную работу “Протестантская этика и дух капитализма” М.Вебер (1864—1920), которого с равным основанием можно причислить как к представителям исторической школы, так и институционализма. Капитализм, по Веберу, это не просто стремление к наживе; это рациональное обуздание жажды наживы, это профессиональный труд для получения прибыли на основе мирного обмена, это хозяйственный учет при сопоставлении затрат и результатов. Дух капитализма предполагает строй мышления и поведения, для которого характерно рациональное и систематическое стремление к получению законной прибыли в рамках своей профессии. Но почему данный строй оказался возможным? Почему возник такой тип человека и почему происходят изменения в человеческом характере? Вебер считает, что капитализм обязан своим существованием протестантской этике, для которой высшие качества — трудолюбие, скромность, честность, благотворительность и которые вытекают из религиозных учений Лютера и Кальвина, учений эпохи Реформации.

Согласно учению Лютера, человек исполняет свой долг перед Богом в мирской жизни; профессиональное призвание — веление Господа. Таким образом, мирская деятельность рассматривается как исполнение религиозного долга, в отличие от раннего христианства, которое первоначально выступало как религия, враждебная экономической жизни. В основе религиозного учения Кальвина — догмат об избранности к спасению. Согласно этому учению, на человеке, пришедшем в данный мир, уже лежит клеймо — избранности или проклятья, и человек своими делами ничего не в силах изменить *1*. Но он может увидеть божественный знак: экономический успех — знак милости божьей, а неуспех — знак отверженности*2*. Мораль учения Кальвина заключается в сосредоточении энергии верующего на увеличении и накоплении богатства во славу божью. Как кальвинизм, так и лютеранство формируют новые качества человека: бережливость и стремление к накоплению (вспомните тезис А. Смита о том, что тот, кто накопляет является благодетелем нации), аскетизм, всеподавляющее чувство долга.

*1* Догмат о предопределении означает, что неравенство людей предопределено от начала мира, и что вопрос о справедливости не имеет особого значения и состоит, собственно, в осуществлении “естественного порядка” — господство избранных.

*2* Интересно отметить, что в этом учении уже не нищий и не блаженный наиболее приближен к Богу. Кстати, для кальвинизма ценностью является не просто труд, а труд аскетический; а богатство как капитал представляет собой средство исполнения религиозного долга.

Вклад М.Вебера состоял в том, что он исследовал взаимосвязь между религиозными идеями и экономической организацией общества, подтверждая тезис исторической школы, что функционирование идей — существенная основа экономического роста. Однако в современном капитализме мы не улавливаем данной связи. Вебер отвечает на это следующим образом. Когда капитализм стал господствующим строем, сама система выбирает тех, кто удовлетворяет условиям ее существования. Она производит отбор тех, кто умеет приспособиться и выжить на основе таких экономических переменных, как прибыль, цены, заработная плата. Не удивительно поэтому, что жажда наживы вытеснила понятие о профессиональном долге, а экономическая деятельность вместо тонкой оболочки религиозной жизни стала, по выражению Вебера, панцирем, через который ничто духовное не может пробиться.

Как видим, у представителей исторической школы религия, культурные и этические нормы выступают не как внешние рамки экономической деятельности, а как существенные элементы, определяющие экономическое поведение человека. Что касается области экономической политики, представители исторической школы были сторонниками жесткой политики протекционизма, что объединяет их с меркантилистами *1*.

*1* По крайней мере, эта политика должна была проводиться на земледельческо-промышленной стадии развития. Идеолог исторической школы — Ф.Лист выделил три стадии развития: земледельческую, земледельческо-промышленную и промышленную, считая, что на каждой стадии государство должно проводить экономическую политику, отвечающую главной цели — развитию производительных сил. На чисто земледельческой стадии это политика полной свободы внешней торговли, когда ввозятся продукты промышленной обработки в обмен на вывоз сырья. Когда же налаживается собственная промышленность, становится необходимой смена политики — вводится покровительственная система для защиты от иностранных конкурентов. И лишь после того, как национальная промышленность окончательно окрепнет, снова становится возможность свобода внешней торговли. Как и в других вопросах, представители исторической школы здесь выступили против универсальных законов, сформулированных представителями классической школы, выдвигая на первый план национальные особенности.

2. Институционализм

Экономические взгляды Т.Веблена

Многие элементы из “исторической школы” были восприняты таким направлением экономической мысли как институционализм*1*. Институционализм — направление в экономической мысли, исходящее из постулата, что общественные обычаи регулируют хозяйственную, экономическую деятельность. Отличительной особенностью представителей институционализма является то, что в трактовке социально — экономических явлений они исходят из определяющей роли не индивидуальной (как в политической экономии классического направления), а групповой психологии. Здесь четко прослеживается связь с исторической школой, которая требовала поставить экономический анализ на более широкую социологическую и историческую основу, подчеркивая, что народное хозяйство принадлежит миру культуры.

Становление институционализма связывают с именем американского экономиста Т.Веблена (1857—1929), который поставил в центр исследований не “рационального”, а “живого” человека и попытался определить) чем диктуется его поведение на рынке. Как известно, экономические теории девятнадцатого века, особенно это касается маржиналисткого направления в науке, в своих построениях явно или неявно исходили из предпосылки существования “экономического человека”) появление которого в экономическом анализе связывают с именем А.Смита. Это человек с независимыми предпочтениями, стремящийся к максимизации собственной выгоды и очень точно знающий, в чем эта выгода состоит. Другими словами, человек экономический — это рациональный эгоист. Веблен поставил под сомнение два основополагающих положения классической школы:

— положение о суверенитете потребителя*2*,

— положение о рациональности его поведения.

*1* Этот термин происходит от слова institution (лат.), под которым подразумевался определенный обычай, порядок, принятый в обществе, а также закрепление обычая в виде закона или учреждения.

*2* Положение, согласно которому потребитель является центральной фигурой экономической системы, требующим и получающим товары и услуги по самым низким ценам.

Веблен доказал, что в рыночной экономике потребители подвергаются всевозможным видам общественного и психологического давления, вынуждающих их принимать неразумные решения. Именно благодаря Веблену в экономическую теорию вошло понятие “престижное или показное потребление”, получившее название “эффект Веблена”. Престижное потребление имеет в своей основе существование так называемого “праздного класса”, находящегося на вершине социальной пирамиды. Черта, указывающая на принадлежность этому классу — крупная собственность. Именно она приносит почет и уважение. Характеристиками класса крупных собственников являются демонстративная праздность*1* (“не труд” — как высшая моральная ценность) и демонстративное потребление, тесно связанное с денежной культурой, где предмет получает эстетическую оценку не по своим качествам, а по своей цене. Другими словами, товары начинают цениться не по их полезным свойствам, а по тому, насколько владение ими отличает человека от окружающих (эффект завистливого сравнения). Чем более расточительным становится данное лицо, тем выше поднимается его престиж. Не случайно в настоящее время существуют такое понятие, как “издержки представительства”. Высшие почести воздаются тем, кто, благодаря контролю над собственностью, извлекает из производства больше богатства, не занимаясь полезным трудом. И если демонстративное потребление является подтверждением общественной значимости и успеха, то это вынуждает потребителей среднего класса и бедняков имитировать поведение богатых. Отсюда Веблен делает вывод, что рыночную экономику характеризует не эффективность и целесообразность, а демонстративное расточительство, завистливое сравнение, преднамеренное снижение производительности.

*1* Демонстративная праздность нашла отражение даже в представлениях о красоте женщины. Внешности женщины высших слоев должны быть присущи: тонкие черты лица, бледность, хрупкость (как свидетельство неспособности к труду). Одежда также должна была быть эмблемой праздности; она должна была свидетельствовать о неспособности носителя к труду (высокий каблук, цилиндр, длинные платья).

Категория “завистливое сравнение” играет в системе Веблена чрезвычайно важную роль. При помощи этой категории Веблен не только объясняет склонность людей к престижному потреблению, но также стремление к накоплению капитала; собственник меньшего по размеру состояния испытывает зависть к более крупному капиталисту и стремится догнать его; при достижении желаемого уровня появляется стремление перегнать других и т.д. Что касается престижного потребления, то оно, по мнению Веблена, ведет к неправильному применению производительной энергии и, в конечном счете, к потере реального дохода для общества. Не случайно мишенью вебленовской критики в его самой известной работе “Теория праздного класса” (1899) является искусственная психология и ложная идея целесообразности. Веблен не может признать и тезиса, который неявно присутствует в классической политической экономии с ее господством рационального поведения человека, об оправданности любого спроса. Классики “забывают”, считает Веблен, что спрос есть проявление экономической системы и в качестве таковой является и результатом и причиной экономических действий. Все пороки экономической системы заключаются в характере спроса (проституция, детский труд, коррупция). Следовательно, этика не может не являться составной частью экономической теории.

Как вызов классической политической экономии можно рассматривать мысли Веблена по поводу движущих мотивов человеческого поведения. Не максимизация выгоды, а инстинкт мастерства (изначально заложенное в человеке стремление к творчеству), инстинкт праздного любопытства (продолжение инстинкта игры как формы познания мира) и родительское чувство (забота о ближнем) формируют облик экономики в целом. Очевидно неприятие положения классической школы, что человек стремится к получению максимальной выгоды для себя, подчиняя свои действия “арифметике пользы”. Веблен считает, что человек не машина для исчисления ощущений наслаждения и страдания и его поведение не может сводиться к экономическим моделям, основанных на принципах утилитаризма и гедонизма*1* Веблен, а вслед за ним и другие представители институционализма считали, что теория, дающая удовлетворительную трактовку экономического поведения человека, должна включать и внеэкономические факторы, объяснять поведение в его социальном аспекте. Отсюда вытекало важное для институционалистов требование применять к экономической теории данные социальной психологии. Надо сказать) что Веблена с полным правом можно отнести к основателям такой науки, как экономическая социология.

*1* См. взгляды И.Бентама.

Интересен и взгляд Веблена на главное противоречие капитализма, которое он рассматривал как противоречие между “бизнесом” и “индустрией”. Под индустрией Веблен понимал сферу материального производства, основанную на машинной технике, под бизнесом — сферу обращения (биржевых спекуляций, торговли, кредита). Индустрия, согласно взглядам Веблена, представлена функционирующими предпринимателями, менеджерами и другим инженерно-техническим персоналом, рабочими. Все они заинтересованы в развитии и совершенствовании производства и потому являются носителями прогресса. Представители же бизнеса ориентированы исключительно на прибыль и производство как таковое их не волнует.

В теории Веблена, капитализм (в его терминологии — “денежное хозяйство”) проходит две ступени развития: стадию господства предпринимателя, в течение которой власть и собственность принадлежат предпринимателю, и стадию господства финансиста, который не принимает непосредственного участия в производстве. Господство последних основано на абсентеисткой собственности*1* представленной акциями, облигациями и другими ценными бумагами (фиктивным капиталом), которые приносят огромные спекулятивные доходы. В итоге непомерно расширяется рынок ценных бумаг, и рост размеров “абсентеисткой собственности”, которая является основой существования “праздного класса” (финансовой олигархии), во много раз превосходит увеличение стоимости материальных активов корпораций. В результате противоречие между “бизнесом” и “индустрией” обостряется, так как финансовая олигархия получает все большую часть своих доходов за счет операций с фиктивным капиталом, а не за счет роста производства, повышения его эффективности. Веблен постоянно подчеркивал, что развитие индустрии подводит к необходимости преобразований и предсказывал установление в будущем власти технической интеллигенции — “технократии” (лиц, идущих к власти на основании глубокого знания современной техники). В трактовке Веблена основной целью “технократии” является наилучшая работа промышленности, а не прибыль, как для бизнесмена, который к тому же не осуществляют производственных функций и занят лишь финансовой деятельностью, становясь тем самым лишним звеном экономической организации. В сценарии будущего Веблена предполагается забастовка технических специалистов, которая сразу приведет к “параличу старого порядка” и заставит бизнесменов отказаться от руководящих позиций в производстве, от власти. Веблен утверждает, что достаточно объединится незначительному числу инженеров (вплоть до одного процента их общего числа), чтобы “праздный класс” добровольно отказался от власти. В обществе же, которым руководит технократия, производство будет функционировать для удовлетворения потребностей, будет осуществляться эффективное распределение природных ресурсов, справедливое распределение и т.д.

*1* “Абсентеисткая” — отсутствующая, неосязаемая.

Эти идеи Веблена были подхвачены и развиты американским экономистом и социологом Дж.Гэлбрейтом*1*. Наиболее известной его книгой является работа “Новое индустриальное общество” (1961). В центре концепции Гэлбрейта стоит понятие “техноструктура”. Имеется в виду общественная прослойка, включающая ученых, конструкторов, специалистов по технологии, управлению, финансам, то есть по всем специальностям, которые требуются для нормальной работы крупной корпорации, выпускающей десятки или сотни видов продукции. Гэлбрейт утверждает, что целью техноструктуры является не получение прибыли, а постоянный экономический рост, который только и обеспечивает рост должностных окладов и стабильность. Однако интересы экономического роста, необходимым условием которого является рост потребления, ведет к дальнейшему давлению на потребителей со стороны производителей (путем рекламы и других форм давления, о которых писал Веблен, ставя под сомнение постулат о суверенитете потребителя в условиях рыночной экономики), Гэлбрейт отмечает, что чрезвычайно разросся аппарат внушения и убеждения, связанный с продажей товаров. По средствам, которые расходуются на эту деятельность и способностям, которые находят в ней применение, она все более соперничает с процессом производства товаров.

(*1* И Веблен, и Гэлбрейт принадлежат к представителям так называемого социально-психологического направления институционализма. Однако в рамках институционализма существуют и другие направления, в частности, социально-правовое, основателем которого является американец Дж.Коммонс (1862—1945). Коммонс утверждал, что экономические категории, институты прежде всего проявляются через юридические отношения. Сами рыночные отношения могут быть “честными” и “нечестными”. Сделать рыночные отношения честными возможно посредством разумного законодательства и правильного применения законов. Главное внимание при анализе экономической реальности Коммонс уделил исследованию таких институтов, как семья, государство, профсоюзы, корпорации, выделяя прежде всего юридические нормы и аспекты их функционирования. По Коммонсу, коллективные действия осуществляют контроль над действиями индивидов, примиряя противоречивые интересы. Именно он ввел понятие действующего коллективного института как регулятора экономического поведения людей.

В итоге происходит гипертрофированный рост индивидуальных потребностей, а потребности общественные, к которым Гэлбрейт относил и инвестиции в человеческий капитал путем расширения системы образования, приходят в упадок. Цели техноструктуры*1* приходят в противоречие с интересами общества. Это противоречие заключается не только в нагнетании потребительского психоза, но и в том, что результатом господства техноструктуры является разбазаривание природных ресурсов, инфляция и безработица. Эти негативные процессы являются, по Гэлбрейту, результатом соглашательской политики техноструктуры, которая желает жить в мире со всеми слоями общества. Одним из последствий такой политики является рост заработной платы, опережающий рост производительности труда, тем самым открывающим путь инфляции. На основании анализа “вредных” сторон господства технократии Гэлбрейт приходит к выводу о необходимости социального контроля над экономикой со стороны государства, которое включало бы государственное регулирование общественных потребностей, государственное планирование основных народнохозяйственных пропорций и ряд других направлений. Кстати, идея о необходимости социального контроля за экономикой со стороны государства характерна для всех представителей институционализма.

Завершая знакомство с идеями институционализма следует отметить, что в экономической теории это направление скорее не конструктивного, а критического плана. Основной вклад в теорию экономической мысли заключается в том, что представители институционализма поставили под сомнение центральные постулаты классической политической экономии: рациональность поведения индивида, автоматическое достижение оптимального состояния экономической системы, тождественность частно- собственнического интереса общественному благу. Отмечая недостатки функционирования капиталистической системы (показное потребление, устранение конкуренции, ограничение выпуска товаров), они настаивали на необходимости регулирующих мер со стороны государства. Они также настаивали на том, чтобы объектом изучения в экономической теории стал не рациональный, а реальный человек, часто действующий иррационально под влиянием страха, плохо осознанных устремлений и давления со стороны общества. Как отмечалось, на поведении людей сказываются мотивы демонстративного потребления, завистливого сравнения, инстинкт подражания, закон социального статуса и другие врожденные и приобретенные склонности. Поэтому представители институционализма являются сторонниками междисциплинарного подхода, и настаивают на включении в экономический анализ таких дисциплин, как психологию, антропологию, биологию, право и ряд других.

*1* И здесь отличие взглядов Веблена и Гэлбрейта.